– Эй, птичка Софушка! Иди, у нас на ужин картошка с сосисками!
Я зашла на кухню и только тогда обратила внимание на его покрасневшие глаза.
– Что с бабушкой? – тихо спросила я.
Руки дяди Саши опустились, он посмотрел на меня долго и грустно, а потом так же тихо ответил:
– Ушла твоя бабушка на небо. Насовсем ушла.
– Зачем? – снова спросила я. – Разве ей было плохо со мной?
– Просто пришло ее время. Так уж вышло. Иди сюда, племяшка.
И дядя Саша крепко прижал меня к себе.
2
Да, мой отец меня боялся. В его взгляде всегда читалась настороженность, такая же колючая, как ежики, сновавшие по ночам в кустах нашего двора. Он думал, что я этого не замечаю, что ласковыми словами и щедрыми покупками он сможет загладить собственную вину и нежелание быть отцом. Но я всегда это понимала.
В моих ушах еще долго звучали слова дяди Саши: «Что значит: ты боишься?». Я замечала, как отец отдергивал руку, если нечаянно касался меня, как отводил в сторону глаза, когда я перехватывала его тревожный взгляд. Меня даже немного забавляла власть, которая появилась после того, как отец перевез меня в свою квартиру. Стоило только пожелать смотреть мультфильмы – пожалуйста, пульт от телевизора передавался в мое полное владение. Захотела мороженого – в холодильнике оказывался килограммовый пакет с этим лакомством. Все, что от меня требовалось, – это не мешать папе.
Няню отец нанимать не стал: оказалось, что я довольно покладистая и спокойная девочка. Спичками не балуюсь, еду ловко разогреваю в микроволновке и очень много времени провожу за своими красками и карандашами. Тихий, «удобный» ребенок. Так было, пока в нашей квартире не поселилась новая жена папы.
Рисовать маленьких толстых гномов я начала лет в девять, почти сразу же после переезда: высокую траву, грибы (гораздо выше, чем травинки), елочки размером с эти грибы и маленьких гномиков под ними. Помнится, я тщательно вырисовывала круглые, вытаращенные глаза, носы картошкой и губастые рты, потому что…
…Бдук появился перед самой пеленой дождя, вынырнул из травяных зарослей и уставился на меня и на моего проводника Дана. Его глаза-шарики таращились с такой радостью и таким восторгом, словно он только что увидел целую гору золота. Бдук ничего не сказал, только растянул толстые губы в улыбке и тут же скрылся в траве.
– Ты видела? – тихо спросил меня Лука и покосился туда, откуда только что выглядывал тролль. – Как будто за нами кто-то подглядывал только что…
– Кто? – тут же отозвался Дан и остановился. – Думаешь, кто-то из ваших отправился за нами? Не может быть, иначе я бы почувствовал призраков. Идем, нам нужно миновать стену дождя. Развела тут Агама страшную сырость, нормальным людям и шагу нельзя ступить, чтобы не увязнуть в болоте.
Под моими ногами чавкала грязь, нещадно пачкая любимые конверсы. Синяя каменная дорожка оказалась размыта дождем, булыжники тонули в бесконечных лужах, а придорожные камни были покрыты зеленой плесенью. Мы почти выбрались из убежища Агамы, осталось только пройти через Полезный дождь. Внутри круга он, вероятно, и был полезен, но снаружи все превращалось в убогое, сырое месиво, в угрюмый дождливый осенний день, когда нет ни солнца, ни облаков, ни теплого приятного ветерка. Только серая пелена тумана, мелкие капли все время моросящего дождя и пронизывающий холод.
– Что, приуныла? – хмыкнул Дан, кинув на меня быстрый взгляд. – Тогда топай назад. Думаешь, я желаю лезть в эти Злые земли? Думаешь, там лучше, чем здесь? Подожди, сейчас доберемся…
– Если не хочешь идти, то почему же ведешь? – спросила я, перепрыгивая с одного камня на другой.
– Я Проводник. Мне положено водить людей во всякие мерзкие места, – последовал короткий ответ.
– И как скоро мы доберемся? – проговорила я, оступилась, и темная вода с брызгами покрыла мои кеды, намочив носки и джинсы.
– Если будешь так болтать, то не скоро… – ухмыльнулся Дан.
В этот раз он не казался мне дружелюбным и милым. Ни белозубой улыбки, ни игриво сверкающих глаз. Никаких белых рубашек и золотых цепочек на шее. Темный плащ, из-под которого выглядывал кожаный кафтан, черные штаны и высокие сапоги. Волосы были коротко подстрижены, и лишь пряди темной челки, падающие на глаза, придавали облику Дана некоторую романтичность.
– Смотри под ноги, иначе в Злых земля вообще без ног останешься, – процедил сквозь зубы мой Проводник и, отвернувшись, зашагал вперед. Даже руки не подал, предоставив мне самой выбираться из лужи.
И тогда я разозлилась, страшно разозлилась, наблюдая, как удаляется Дан, шурша мокрыми складками темно-синего плаща, и как далеко летят брызги воды из-под его высоких сапог.
Конечно, если бы у меня были такие сапоги, я бы легко шагала по лужам и даже не пыталась отыскать сухие кусочки земли. Мне бы раскисшая дорога казалась мелочью! Но на моих ногах красовались насквозь промокшие кеды, и быстро пробираться в них через грязь не получалось.
Ладно, сделаем по-другому.
Едва я подумала о Посохе, как пальцы ощутили тепло, а ладони словно налились удивительной силой. Палка тут же появилась в правой руке, и я опустила ее в лужу, думая о ровной каменной дорожке. Я представила кучу щебенки, затем слой песка и сверху – ряды гладких синих булыжников и вымощенную из них дорогу.
На короткий миг дождь прекратился, а когда полил снова, капли бойко запузырились на синем камне. Уходившая в туман дорожка блестела под дождем, приглашая следовать по ней. Я не старалась сделать ее длинной, ведь местность скрывалась в тумане и я не видела практически ничего впереди, но хотя бы на время прохождения стены дождей под моими ногами пролегала удобная тропинка.
– Ничего себе! – выдохнул Лука, шагавший за мной.
– Что это? – Дан вернулся и удивленно уставился на мою работу. – Откуда? Неужели Агама увязалась за нами? Ты ей что-нибудь говорила?
– Шагай вперед, Проводник, не трать мое время, – велела я ему, сделав умное и строгое лицо, как у учительницы, спрашивающей домашнее задание у нерадивого ученика.
Дан замер, уставившись на меня, точно увидел первый раз, а затем приподнял подбородок, расправил плечи, повернулся и зашагал вперед, не говоря ни слова. Как будто только сейчас разгадал все мои секреты.
Теперь я шагала быстро, помогая себе Посохом. Дождь над моей головой стал мелким и слабым, а вскоре тучи вовсе разошлись, травы расступились, и перед нами простерлось высокое звездное небо. Впереди пролегала широкая равнина, покрытая голубой травой, а справа, совсем близко, поднимались серые мрачные скалы.
– За этими скалами начинаются Злые земли, – пояснил мой Проводник.
3
Само название «Злые земли» очень удивляло меня. Как земля может быть злой? Поэтому, бодро шагая по голубоватой траве, которая казалась даже серебристой в свете двух лун, я не испытывала страха. Небо, усыпанное звездами, мирно взирало на нас, легкий ветерок принес с собой запахи терпких трав, недавнего дождя и мягкой земли. Кругом стояла тишина, и даже хасы не нарушали ее своей трескотней.
