Иоко тряхнул головой и положил здоровую руку мне на плечо.
– Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то подобное, Со, понимаешь? Видит Создатель, я пытался уберечь, остановить тебя! Но ты все же здесь, принесла мне воды и еды и обработала мои раны. Мне стало легче, не так больно, холодно и одиноко. Я рад этому и ничего не могу с собой поделать.
– Значит, ты меня ждал?
– Конечно, ждал, Со.
Бдук, который предусмотрительно спрятался за колоннами, еле слышно проворчал:
– Ну началось воркование голубков…
– Помолчи там, – бросил ему Иоко и снова повернулся ко мне: – Очень надеюсь, что он не сдаст нас Зоману.
– Ты точно не можешь выйти из этого зала? – спросила я.
– В договоре сказано об этом, я точно помню. Если нарушу его, то лишусь Посоха и останусь пленником замка навсегда. Мне нельзя покидать зал колонн, пока соглашение в силе.
– Что же нам теперь делать? – с отчаянием спросила я, невольно схватившись за здоровую руку Иоко.
– Выход существует. Есть еще кое-что, но я не могу тебе об этом сказать.
– Снова не доверяешь?
– В этом замке кругом могут быть уши, Со. И чем меньше ты знаешь, тем проще. Я справлюсь с этим сам, а тебе нужно думать о другом: если будешь учиться у Зомана, ты тоже в опасности. Он воспользуется своим гипнозом и обманет тебя. Впитывай только нужные знания, а остальное не слушай, поняла?
– Кажется, да.
– Будешь приходить сюда, ко мне, не каждый день, а когда сможешь. Я тоже буду учить тебя, и ты станешь настоящей Хранительницей, раз уж оказалась в этом замке.
– Думаешь, мы застряли тут надолго и я смогу спокойно учиться, пока ты сидишь в подвале?
– Не совсем. Думаю, что ответ о Дереве-портале находится здесь и, возможно, ты найдешь его, если будешь внимательной и очень осторожной.
– Обязательно найду. Вот увидишь!
– Со, ты не перестаешь удивлять меня своей наивностью. Впрочем, неважно, тебе уже пора, пока Зоман не хватился.
– Скажи, почему ты прилетал ко мне как ворон?
– Потому что не могу покинуть этот зал, но могу облечь свою мысль в призрачный облик и послать куда угодно, хотя это и занимает много сил. Ты тоже научишься, но на это нужно время. Я удовлетворил твое любопытство, Со?
– Немного. У меня еще есть вопросы, но их столько, что я теряюсь…
– Тогда тебе стоит вернуться и отдохнуть, а заодно привести в порядок свою голову и сформулировать вопросы. Завтра ты вернешься, и мы поговорим. Идет?
– Ладно, – сказала я, подавляя вздох. Рука все еще сжимала пальцы Иоко, лежавшие в моей ладони.
Мы понимали, что нужно прощаться и мне следует уходить: нельзя терять время и так рисковать… – но продолжали смотреть друг на друга и держаться за руки.
– Иди, – одними губами проговорил Иоко и легонько подтолкнул меня.
Мне пришлось отпустить его и уйти.
3
Рисовать я любила всегда. Первый свой рисунок цветными карандашами сделала года в два. Бабушка поместила его в рамку и поставила на высокий комод в моей спальне. Желтое солнышко, синее дерево и странное лохматое существо рядом с ним, похожее на какую-то бабайку.
Но целенаправленно рисованием я увлеклась лет с двенадцати, с того времени, как появился мой младший брат. Конечно, отец покупал мне много карандашей и красок, потому что все заканчивалось очень быстро. В неделю я умудрялась изрисовать целый альбом и проводила за этим занятием все свободные вечера.
Чем старше становился мой брат Валера, тем сильнее ему хотелось заполучить мои принадлежности. У него имелась целая куча собственных восковых мелков, которыми он успешно разрисовывал обои в родительской комнате, табуретки, двери и полы. Он жевал их каждый день, и Ольга едва успевала отмывать ему рот от разноцветных остатков.
Но в мою комнату брата влекло неудержимо, как будто для него там медом намазали. Он стучал в дверь кулаками, врывался ко мне с громкими воплями и хватался за все, что попадалось в его цепкие руки.
Ольга была к нему невероятно терпелива и считала Валеру талантливым, неординарным мальчиком.
– Дай ему парочку карандашей, и он отстанет, – кричала она из кухни, когда он в очередной раз ломился в мою комнату.
Но пары карандашей оказывалось мало: брат лез к моим альбомам, хватался за стопки наклеек, выдвигал ящики письменного стола, запускал кулаки в шкатулку с резиночками и заколками для волос. Его крепкие коротенькие пальчики обладали уникальной способностью все портить. После Валеркиных нашествий у меня оставались мятые листы с наклейками, изорванные альбомы, разбросанные повсюду резинки и куча сломанных карандашей.
А когда он однажды решил порисовать на боковой стенке моего письменного стола, я не выдержала и дала ему по рукам. Братец выдал громкий басовитый рев, на который прибежала покрасневшая от злости Ольга и, в свою очередь, отвесила мне звонкую пощечину.
– Не смей трогать ребенка! – кричала она. – Он маленький и еще не понимает! А ты – здоровая дылда и должна уметь делиться!
После чего Ольга схватила с моего стола целую коробку цветных карандашей, новенький блокнот на спирали (отец купил мне его совсем недавно, и я рисовала в нем маленькие схематичные рисунки) и победоносно вышла из комнаты, утешая зареванного брата.
Вот тогда я и почувствовала жуткую, всепоглощающую злость. И мне захотелось сделать что-то ужасное, мерзкое, гадкое, что-то такое, после чего Валерка и Ольга получили бы по заслугам.
Но что могла сделать девочка четырнадцати лет?
Идея пришла с совершенно неожиданной стороны. Из-под кровати вынырнула лохматая голова какого-то странного существа и заговорщицки прошептала:
– Поставь в шкафчик с игрушками мальчика банку с клеем ПВА! – и тут же скрылась под диваном.
Я вздрогнула, но не испугалась. Злость и адреналин все еще бурлили в моей крови, поэтому я тут же вскочила и плюхнулась на живот, заглядывая под кровать. Там, конечно, никого не оказалось, только стояли мои тапочки и лежало несколько карандашей, закатившихся туда после беспорядка, учиненного Валеркой.
Но лохматое существо очень впечатлило меня, и я тут же взялась его рисовать, гуашью. Изобразила высокую синюю траву, низкое серое небо и что-то грустно-мрачно-расплывчатое. А из травы выглядывала круглая голова то ли гнома, то ли гоблина. Существо вышло странным, немого пугающим, но очень необычным.
На следующий день я изловчилась и сунула тюбик с клеем ПВА Валерику в тумбочку с игрушками. И, конечно, он залил им ковер, все свое барахло и даже умудрился испачкать пару кресел в родительской спальне. Ольга орала как ненормальная, и я сказала, что брат сам вчера утащил клей, а я пыталась его забрать и он расплакался. А еще напомнила, что Ольга наорала на меня, и про клей все забыли: мол, я невиновата, а Валере надо меньше соваться в мои вещи.
