Голос Зомана гремел, отражаясь от высокого потолка. Мне показалось, что даже граненые колонны вибрируют от него. Поежившись, я скрылась в тени, чтобы мертвяк, увлеченный собственным монологом, меня не обнаружил.
– Почему молчишь? Для кого собираешься вернуть время в умерший Мир Синих Трав? Людей тут нет и уже не будет. Для троллей? Так они и без времени отлично себя чувствуют. К чему это глупое упрямство? Присоединяйся к остальным слугам Хозяина – и займешь почетное место среди темных чародеев. Ты сможешь уговорить Софию, и мы как одна семья совершим немало славных и великих дел. Я даже соглашусь отдать тебе девчонку в жены, если она будет не против, конечно. Почему ты молчишь?
– Мне нечего тебе сказать, – услышала я тихий, глухой голос Иоко.
– Это твое окончательное решение?
Ответом была тишина.
– Тогда ты сгниешь тут. Я распоряжусь, чтобы хлеб и воду сюда приносили раз в три дня. Нечего переводить продукты на того, кто абсолютно бесполезен! Я дам тебе еще несколько дней, и, если ничего не изменится, Хозяин убьет тебя. Но мне хотелось бы, чтобы ты увидел, как София ловко откроет Дерево-портал и вернется в свой мир как послушная слуга Хозяина.
– Этому не бывать! – крикнул Иоко. Послышались шорох, звук удара и сдавленный стон.
– Ты все же увидишь, как это случится. Я нашел подход к Софии и уже представляю, как сила разрушает ее изнутри. Я умею ждать, сам знаешь. Оставайся здесь, упрямец. Совсем скоро ты увидишь новый триумф Хозяина.
Прозвучали гулкие шаги, затем зал осветила яркая вспышка, и наконец наступила тишина, темная и мрачная, в которой вдруг мне почудились далекий шум ветра и шорох деревьев.
Сжавшись в комок, я чувствовала, как дрожат мои пальцы, как ползет по спине лютый холод, как бешено колотится под ребрами сердце. Не решаясь выбраться из своего угла, я прислушивалась, опасаясь, что Зоман вот-вот вернется и продолжит злорадствовать. А потом накинется на Иоко с тумаками и начнет избивать его, а тот, с перебитой рукой, не сможет защищаться.
Я не хотела выдать себя, показав, что нашла Иоко. Дрожащими руками я снова нарисовала мансарду – к счастью, листочек из альбома я прихватила с собой – и вставила ключ в замочную скважину. Меня подхватил бешеный вихрь, послышался едва слышный хлопок – и я снова оказалась у себя в спальне. Едва успела скинуть кеды и забраться на кровать, как в спальню зашел Зоман.
– Привет. Близится утро, София, пора отдыхать. Что ты делаешь?
– Рисую, – сказала я, не поднимая глаз на мертвяка.
2
– Ты невероятно талантлива, девочка моя! Я узнаю свою кровь и талант нашего рода! Кто бы мог подумать, что однажды ко мне в замок придет кто-то с такими удивительными способностями и мой затухающий род получит такое продолжение!
Восторгам Зомана по поводу моих рисунков не было конца.
– Планируешь скопировать все гравюры? – спросил он.
– Да, конечно, – тут же ответила я и изобразила довольную улыбку.
– Они займут достойное место в галерее портретов. Особенно этот, где Амалина находится около Дерева-портала. Видишь, как мечтательно прищурены ее глаза, как ловко художник смог показать нежную задумчивость и чистую мечтательную наивность? Только такая невинная душа смогла прорастить волшебное семечко портала.
Я взяла из рук Зомана рисунок и всмотрелась. Кудрявая девушка стояла у высокого раскидистого дерева. Его ветви расходились в разные стороны, опускались до самой земли, как опускаются ветви ивы в нашем мире, и пускали корни в землю. Казалось, что дерево разрослось и превратилось в целый сад. Заметив это, я озвучила свою идею.
– Да, это особенности Дерева-портала. Оно и являлось садом этого замка, ты правильно заметила, – похвалил меня Зоман. – Но теперь тебе пора отдыхать. Я принес горячий чайник, немного мясного рулета и печенья, поешь и ложись. Нужно рано вставать, у нас полно работы, девочка моя.
Зоман легко коснулся моего затылка – и этот его жест показался мне несмелым и осторожным, как будто он сам боялся той неожиданной нежности, что проснулась в нем. А затем торопливо вышел и закрыл дверь в мансарду.
Я послушно забралась под одеяло, не снимая штанов и футболки, махнула рукой, гася свечи, – для этого фокуса моей силы было достаточно, – закрыла глаза и прислушалась.
Я решила подождать совсем немного, а потом отправиться к Иоко. Рисунок с залом, где его держали, лежал у меня под подушкой. Теперь найти своего Проводника было легко.
3
Ни сонливость, ни усталость не мешали мне. Даже наоборот, в венах гулял адреналин, и желание действовать буквально бурлило в моей крови. Пролежав в кровати довольно долго (по крайней мере, мне так казалось), я поднялась и соорудила под одеялом нечто бесформенное, напоминающее свернувшееся калачиком тело, а потом забралась под кровать и решила воспользоваться ходом Бдука.
Просто мне вдруг пришла в голову дикая мысль, что если я использую волшебство ключика для перемещения, то Зоман это почувствует, услышит шум вихря или уловит движение силы. Я не была в этом уверена, но решила подстраховаться.
Тролличий проход, темный и полный паутины, охотно привел меня в зал колонн, и, очутившись в этом холодном страшном помещении, я поежилась и шумно вздохнула.
– Снова пришла? – послышался голос Иоко. – Я знал, что ты будешь бегать ко мне при каждом удобном случае. Это опасно, понимаешь?
Я двинулась на голос, и скоро слабый свет моего Посоха упал на Иоко. Привалившись к темному столбу, мой Проводник смотрел на меня немного настороженно и, наверное, даже злобно.
– Будешь ругать? – тихо прошептала я, опуская руку с Посохом.
Иоко вдруг усмехнулся и покачал головой:
– Это было бы предсказуемо. Ты чересчур часто совершаешь предсказуемые поступки, Со. Зоман обнаружит тебя в этом зале, и нам всем станет худо. Тебя он запрет, а меня убьет.
– Не убьет… – Мне хотелось сказать, что я не позволю мертвяку это сделать, но после неудачного сражения с Даном моя уверенность в собственных силах немного пошатнулась. – Мы что-нибудь придумаем, вот увидишь.
Иоко только покачал головой и сказал:
– Иди сюда, посиди со мной. Здесь скучно и однообразно.
– Я принесла тебе поесть, – вспомнила я и схватилась за рюкзак.
Его я предпочитала везде таскать с собой на всякий случай: вдруг придется бежать из замка. Не хотелось, чтобы рисовальные принадлежности остались в этой комнате, ведь я ими очень дорожила.
Иоко промолчал. Он вообще казался задумчивым и грустным, и я уже не замечала того счастливого блеска в глазах, с которым он смотрел на меня в первый раз.
– Все в порядке? – спросила я его, наблюдая, как он медленно ест кусок мясного рулета.
– Нет, Со, – последовал короткий ответ, и мы снова оказались в тишине.
