Раны, нанесенные мне Иоко, постепенно затягивались.
Я почти смирилась с тем, что мое сердце разбито, почти научилась жить с этой мучительной внутренней болью. Иногда мне казалось, что моя душа покрывается тонкой, но прочной броней равнодушия. Все казалось ненужным и пустым, и только Посох – сосредоточие Силы жизни – радовал и вдохновлял.
Я все больше понимала, в чем секрет чародейства Хранителей. И если в этом разобраться, то никакого волшебства и не было. Это как с нашим электричеством: человек, который совсем не разбирается в физике, посчитает обычный фонарик невероятным чудом, а какой-нибудь простой телефон – чем-то вроде волшебного блюдца, показывающего весь мир по приказу своего хозяина.
После занятий мы ужинали (если это можно назвать ужином в замке, лишенном привычных понятий дня и ночи) и много разговаривали. Зоман вспоминал своих учеников и отзывался о них всегда хорошо и ласково, давал советы по рисованию и рассказывал историю Мира Синих Трав.
Однажды Зоман заговорил об Иоко.
– Да, сидит упрямец в подвале. Я и сам приношу ему еду, можешь не утруждать Бдука, – сказал Зоман. – Он уверен, что я злодей и из тебя сделаю злодейку, его не переубедить. Но разве ты похожа на колдунью? Потянешь роль могущественной черной чародейки, способной захватить весь свой мир?
От такой мысли мне хотелось смеяться, хотя смех и вышел бы очень горьким. Я представила, как приближаюсь к границе, да хоть к границе России и Белоруссии, с сучковатой палкой в руке и угрожаю раскидать всех пограничников, если они не пропустят меня, как ставлю ультиматум, требуя, чтобы мне сейчас же передали всю власть.
Может, мне и удастся поколотить человек десять, а дальше меня скрутят и поместят в сумасшедший дом. И буду сидеть я там, в одной палате с Наполеоном и Гитлером, и утверждать, что являюсь могущественной чародейкой, ну, типа Саурона в трилогии о Кольце всевластья.
Вот только у меня даже кольца нет.
– Из меня выйдет никудышная черная властелинка, – заключила я, невесело улыбаясь.
Зоман тоже улыбнулся и кивнул.
– Неужели Иоко так и не получит свободу? – спросила я.
– Он может получить ее прямо сейчас, если разрушить его договор. Сам он этого сделать не может, но ты справишься, – спокойно сказал Зоман. – Если ты готова, то я помогу. Мы с Даном возьмем Иоко на себя и сами с ним сразимся. А ты тем временем проберешься к стене и попробуешь разобраться с тем, что там начертано. Должно получиться, ведь ты умная девочка.
– Когда можем приступить?
– Да хоть сейчас.
– А Дан? Он разве в замке?
– Он всегда в замке. Что ему еще делать? Не сидеть же этому одинокому ворону в своих развалинах. Тогда доедай, и отправляемся.
3
Я не вела счет дням и ночам, проведенным в замке Мертвяка, просто погрузилась в занятия и рисование, пытаясь хоть как-то заглушить боль. Мрачный зал колонн остался в моей памяти как что-то далекое, я и думать перестала о том, чтобы добраться до Дерева-портала.
И вдруг – такое странное и неожиданное предложение.
Я посмотрела в лицо Зомана, но мой учитель оставался спокойным. Он по-прежнему ласково улыбался и поглядывал на меня с радостью и даже некоторой гордостью.
– Мы будем сражаться? – уточнила я.
– Ты не будешь, София. Просто отыщи изображение Дерева-портала, а мы с Даном попробуем задержать Иоко, чтобы он до тебя не добрался. Никаких зверств и крови, поверь мне.
– Мы прямо сейчас пойдем и нападем?
– Почему нет? Это же не война, не атака на замок и не взятие штурмом города. Дерево-портал всегда там, внизу. Ты сама нашла его и рассказала, как это сделала. Сама попыталась пробиться к нему, но у тебя не вышло, потому что Иоко помешал. Если хочешь – только если сама этого хочешь! – я помогу тебе добраться до Дерева-портала.
– Я хочу.
– Что именно? – уточнил Зоман, хитро прищурившись.
Он был абсолютно спокоен, и лишь длинные пальцы, так сильно напоминавшие ноги хищного гигантского паука, нетерпеливо барабанили по белой скатерти.
– Хочу найти Дерево-портал и освободить Иоко.
– Тогда идем, а то зря теряем время.
Я вскочила, застегнула до самого горла молнию черной толстовки, вызвала Посох, и мы с Зоманом отправились в зал колонн. В эти жуткие подземелья, погруженные в непроглядную тьму, приходилось спускаться много раз, и мне казалось, что я отлично помню дорогу туда. Как же я ошибалась!
Мы спустились вниз, в главный холл с белой лестницей, затем прошли через внезапно появившийся квадратный проход, обрамленный колоннами, миновали длинный переход со стеклянными арочными окнами, между которыми стояли горшки с карликовыми деревьями. Спустились по длинной винтовой лестнице в еще один длинный полутемный коридор, где горели вставленные в держатели факелы, повернули и вышли к очередным ступеням.
Все в замке Зомана казалось красивым, изящным и продуманным: черная лестница с коваными перилами и фигурками металлических воронов, сидящих прямо на ступеньках, являлась верхом совершенства. Я шагала по этим гладким ступеням из черного мрамора, и меня одолевала странная, мрачная торжественность. Все здесь напоминало о множестве династий Хранителей. В голове мелькали мысли о предстоящем бое, и я почти чувствовала, как вокруг меня собираются в воздухе серебристые искры.
Едва мы преодолели лестницу с воронами, как появился Дан. Он тоже держал в руке черную сучковатую палку и, заметив нас, сдержанно кивнул, словно мы никогда и не общались. Мрачный и хмурый, он зашагал рядом с Зоманом, слегка опережая меня, и вся наша троица теперь представляла собой маленький боевой отряд из трех чародеев.
Зоман одним взмахом руки зажег свет в факелах на стене. Их неровный оранжевый свет отражался от блестящей черной плитки пола и плясал на высоком потолке.
Коридор привел к высоким, просто огромным дверям из черного дерева. И прямо перед створками Зоман вдруг изменился. В мгновение ока он стал выше, шире в плечах, и вместо синего кафтана с золотистой каймой на нем вдруг оказался длинный черный плащ, напоминавший вороньи крылья. Лицо вытянулось, глаза потемнели, а зрачок стал таким огромным, что белок почти исчез.
Он обернулся ко мне, взглянул страшным взором и взмахнул рукой. Я вздрогнула и на мгновение засомневалась: вдруг делаю что-то не то? Но сомнение исчезло так же быстро, как и появилось. Моя внутренняя отрешенность поглотила его, и я почувствовала странную пустоту внутри. Страх тоже пропал. Может, так действовал гипноз Зомана?
Створки дверей распахнулись, на меня нахлынул порыв ледяного ветра и рванул за выбившиеся из косы волосы. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела Иоко. Он стоял перед мертвяком, высокий и сильный, уже не такой худой и уставший, как раньше. Лишь босые ноги и грязная синяя рубаха напоминали о том, что он в плену.
