Посмотрев на кулак, который мне показывала Аня, я поцеловал его и, насмешливо подмигнув Дарье, услышал её вопрос:
– И скоро немцы здесь будут?
– Неделя, максимум две. Я вообще удивлён, что их ещё нет на окраинах, должны быть. Видимо, оборона наших войск настолько ожесточённая, что немцы несут большие потери. Кстати, солнышко, – повернулся я к жене, – у меня есть для тебя новость. Не знаю, хорошая или нет.
– Говори, – нахмурилась Аня.
– Я знакомца встретил, под Минском рядом стояли, майор-танкист. Он из госпиталя, сильно обгорел, но вроде восстановился. Он из трофейной техники бронегруппу собирает, экипажи из госпиталей, их уже прозвали «командой инвалидов». Группа должна прорвать фронт и уйти в тыл немцев, атакуя там их колонны и нанося чувствительные удары. Это всё афёра, фактически ни армия, ни госбезопасность об этом не знают, всё подготавливается втайне, иначе не отпустят, так что участие там для тех, кто согласился, ничего не даст, ни наград, ни признания. Никто о нас не узнает. Идут только добровольцы. Планируется пять дней, всё равно топлива и снарядов на большее не хватит. Мне предложили принять под командование два броневика с зенитными установками. Раз Дарья здесь, она сможет присмотреть за домом и тебе помогать. Пять дней, солнышко.
– Нет. – Ответ был короткий и категоричный.
– Жаль. Я уже дал согласие. Завтра утром отбываю.
Аня заплакала, склонив голову. Дарья, вздохнув, стала её утешать, а потом увела в нашу спальню. Причём я видел, что она меня поддерживала, но сестру жалко было больше. Для нашей гостьи кровать была подготовлена в горнице рядом с печкой, но, похоже, спать мне сегодня придётся одному. Хотя нет, чуть позже меня позвали, и Дарья ушла к себе. У нас было прощание, всё же пять дней, а я думаю, и больше.
Утром Анна показывала Дарье хозяйство. Жена сегодня до вечера оставалась дома. Я же оделся в красноармейскую форму без знаков различия, сверху – телогрейка, потом шапка-ушанка и унты. Прихватил сидор с мелкими вещами, но это больше для виду. И, попрощавшись, попросив меня не провожать, похромал к трамвайной остановке. Как сообщить Ане, что я собираюсь отправиться воевать, я не нал, но приезд Дарьи и совместный ужин позволили прямо в лоб это выдать. Ничего, Аня девочка сильная, приняла это, не требовала не рисковать, просто попросила вернуться. Живым.
Метель не унималась, и я мог достать боевую машину прямо посередине проезжей части, вряд ли кто это и заметил бы, но всё же рисковать не стал и нашёл укромное место, что труда не составило. А достал я БА-10М, пушечный броневик. Мне нужна была практика его использования. Закинув сидор в кольцо, я забрался внутрь боевой машины, устроился на месте командира, шапку сменил на шлемофон и, закрывшись, запустил двигатель. На месте мехвода и заряжающего теперь мои «руки» амулета-помощника. Броневик затарахтел мотором и, стронувшись с места, уверенно покатил по улицам к выезду из Москвы.
Столицу уже начали перекрывать, несколько недель шло строительство дотов, дзотов, разных укрепточек, часть улиц готовили к баррикадам, свозя противотанковые ежи, посты чуть ли не на каждом перекрёстке. Но передвигаться можно, особенно на броневике, на который особо не обращают внимания. На выезде я пристроился к грузовой автоколонне и покатил за ней. Из-за плохой дороги двигалась она медленно, к тому же днём авиации противника можно было не ожидать. Колонна, конечно, для меня отличная маскировка, но мне надоело тащиться за ней, тем более сканер прекрасно всё вокруг показывал. Так что, обогнав по обочине машины, двадцать три их было, а в прикрытии, во главе колонны – пулемётный броневик, я двинул вперёд уже в одиночку. Однако заметил, что и колонна увеличила ход, пристроившись за мной. Если раньше она шла максимум двадцать километров в час, то сейчас держала мою скорость – чуть больше сорока. Видимо, решили меня использовать как паровоз. Думаю, водителям понятен этот термин. Ничего, я лично не против, тем более они меня всё так же маскируют.
Двигались мы по трассе на Волоколамск. Часто встречались усиленные пулемётами и иногда пушками посты, но нас не останавливали, явно о колонне были предупреждены. Не доезжая до города Истры, который немцы недавно заняли, я ушёл в сторону и прямо по заснеженному полю направился к окопам, отлично их видя. Противотанковой артиллерии у наших вблизи не обнаружил, даже лёгких пушек нет. Точнее, они были, три сорокапятки, но там, где я отметил место пересечения передовой как у нас, так и у немцев, для них была мёртвая зона. Хотя у бойцов были противотанковые ружья, правда мало. Но всё равно могли по мне пальнуть. Значит, надо договариваться.
Стронув броневик с места, я проехал ещё полтора километра и скатился в низину. Тут покинул бронемашину, убрал её в браслет – больше она мне не нужна, дальше уже трофейная техника потребуется – и, прихрамывая, также с тростью в руке, направился к блиндажу штаба батальона, как я его определил.
Метров четыреста пришлось идти по полю, где иногда свистели пули – это немцы постреливали для профилактики, но я не опасался, защита активна. При приближении к окопам у блиндажа я услышал спор бронебойщиков – был шум двигателя или нет. Пришлось прервать их. Выходя из круговерти пурги, я зычно скомандовал:
– Бойцы, проводите меня к командиру!
Те аж вздрогнули, когда я появился, и схватились за оружие. Но я прикрикнул:
– Отставить! – И уже спокойнее разрешил их спор:
– И шум двигателя вам не послышался.
Старший, по треугольникам на шинели – младший сержант, строгим голосом спросил:
– Вы кто?
– Прохожий. У нас тут через позиции вашей части планируется прорыв в тыл противника, нужно обсудить это с вашим командиром. Это батальонный КП, я не ошибся?
– Ошиблись. Штаб полка у нас здесь.
– Хм, так даже лучше. Куда идти?
Сам сержант и проводил меня. Он заглянул в блиндаж и доложил, что к ним вышел неизвестный, комполка требует. После этого пропустил меня. В блиндаже было с десяток военных, в основном командиров, и старшим тут явно был майор с хроническим недосыпом. И как только я спустился в освещённый керосинками блиндаж, он спросил грубым тоном:
– Кто вы?
– Кто я? – переспросил я, пожал плечами и, подойдя к буржуйке, грея руки, сказал: – Сейчас уже и не знаю, раньше был лейтенантом, командиром зенитной батареи, потом ранение, после чего меня подчистую списали. Теперь меня можно уверенно называть военным инвалидом, как бы обидно это ни звучало. Вы ещё наверняка не слышали о «команде инвалидов», но, надеюсь, мы прославимся. Один майор-танкист, тоже, как и я, комиссованный, обнаружил на одном из ремонтных заводов в Москве трофейную бронетехнику, часть даже на ходу и боеспособна. Он смог организовать её восстановление и практически из ничего создал танковую группу из полутора десятка танков и бронетранспортёров. Все трофейные, в немецкой раскраске и с крестами. После этого он стал искать людей в экипажи. Набирал таких же инвалидов. Так и была создана эта «команда инвалидов». Мы уходим в рейд в тыл немцев, будем уничтожать их колонны. Техника стоит у вас в тылу, майор отправил меня договориться о безопасном пересечении передовой.
