25 апреля 1871 г. Завод Новороссийского общества каменноугольного, железного и рельсового производств. Бахмутский уезд Екатеринославской губернии.
Ранним утром, прибыв к домне с целью продолжения инспекции, капитан Лузгин с коллегами обнаружили некоторое оживление, не свойственное плановой работе металлургического предприятия.
Первое, что бросилось в глаза – полное отсутствие местных рабочих.
– Где батька твой? – строгий вопрос капитана нисколько не смутил босоного хлопчика, одетого в длинную рубаху с кепкой на голове, которая была ему явно велика, отчего постоянно валилась набок.
– Так, а как вчера вы, господин хороший, со своими анженерами как в опочивальню проследовали, так Вильямс тут так орал, что крыша подымалась.
– А ты что, слышал? – Лузгин уже нащупал в кошельке копейку и сорванец это заметил.
– А як жеж! Мы тута завсегда глазеем. Коров наших вон, Ванька пасёт, а мы тута. Завтра я пасти буду, а Ванька глазеть будет. Анженером стану, точно вам говорю, господин хороший! – пацанёнок свистнул, отработанным движением вставив два пальца под язык, и откуда не возьмись, появились еще несколько таких же как он, лихих местных сорванцов. Пока друзья приближались к месту сбора, малой выразительно взглядом указал на монету в руках капитана.
– Дядь, не жмись! Господь всё видит! – раздалось из-под кепки.
Оценив напористость и обаяние собеседника, Лузгин с одобрения своих спутников достал еще один медяк.
– А ну-ка хлопцы, что там вчера дома было? У кого отцы на домне работают?
Детские голоса наперебой стали выкладывать все разговоры, что слышали дома.
– Мой злой пришёл, шо тот змей!
– А у нас матушка попробовала самогон спрятать, так батя её потом вдоль ограды граблями гонял!
– А мой сказал, ежели так, то на ру́дник уйдёт, как раньше – всё же, копейка падает.
– Тихо, тихо, народ! – капитан был вынужден остудить пыл своей новой агентуры – что-то понять в этом гаме было невозможно. – Вот ты. Как тебя звать-то? – обратился Лузгин к тому мальчонке, что попался ему на пути первым.
– Михась. Протопоповы мы.
– Слышал, что батя рассказывал за ужином?
– А то! Сказал – Вильямс лютовал, всем нашим, кто работает у них, сказал, головы поотрывает, если еще с вами заговорят. И велел дома сидеть до его приказа.
– И ещё сказал, денег не будет у всех, если кого одного на домне увидит сегодня! – вторил своему другу другой паренек.
– Только на похороны разрешил, а с кладбища – домой сразу! – доложил ситуацию третий.
– Ага! Орал дюже сильно! Пальцем в батю моего тыкал, тот аж взбеленился! А потом Вильямс с Нилом сцепились, опять морды друг другу били!
– Стоп, стоп! По одному, господа! – Лузгин опять был вынужден остановить этот гомон. – Что за похороны?
Как глава местной босоты, слово взял Михась:
– Звать вас как?
– Леонид Павлович.
– Так вот, Леонид Палыч… – мальчик многозначительно почесал затылок и водрузил свою громадную кепку на место. – Вчера Пашку Крапиву достали из колодца. Совсем мертвого. В двенадцать отпевают, а потом схоронят на холме, как заведено… – Рукой мальчик показал в сторону кладбища.
– А кто такой Пашка Крапива? – спросил капитан.
– Из каталей, дядь. Вы с ним вчера гутарили. С заячьей губой такой.
– Так вроде трезвый Пашка тот был, на заводе нельзя пить, что ж он так-то, как в колодце оказался? – продолжил разговор Лузгин.
– Да не пил он вовсе. Дюже верующий, матушка его, ежели прознала бы – сама в тот колодец скинула. Никитична у нас такая, да… – голос Михася звучал очень серьезно и убедительно. О том, что он говорил чистую правду, свидетельствовали и светлые глаза его соплеменников по посёлку.
– Хорошо. А Вильямс этот? С чего он биться полез?
– А вы не знаете, что-ли? Они с тем Нилом сильно не дружат. Бывает, и до драки доходит. В этот раз Иван Иваныч их разогнал, – Михась продолжал солировать, как самый осведомлённый из местных.
– Это кто такой? – удивлённо спросил капитан. За всё время своего пребывания здесь, ни один Иван Иванович ему не встречался.
– Ну как хто? Управляющий. Его так все зовут. Он сказал, что Джон – это Иван по-нашему, да и нам так сподручней, – мальчик проговорил свою речь таким поучительным тоном, что Лузгин невольно улыбнулся.
– Понял, понял… Так управляющий вчера вечером приехал, да?
– А тут, Леонид Палыч, все удивились, чего это он вообще домой подался, – доверительным тоном сообщил пацаненок. – Он с домны, когда её строили, уходил последним, а тут, как дымить стали – домой поехал. Вы как ушли, он сразу и объявился. Только пришёл – а тут мастера в пыли валяются.
– Где Крапива живёт? – последний вопрос капитана подразумевал скорое вознаграждение.
– В-о-о-он там. Вторая хата с краю. Да увидите, народу там много будет…
Будущий «анженер» получил щедрую дополнительную награду и исчез со своими малолетними земляками так же быстро, как и появился. Тем более, что в поле их зрения появился Вильямс, громко ругающийся по-английски.
– Коллеги, не находите эту цепь событий странной? – обратился Лузгин к своим спутникам.
– Крайне странно-с, да… – инженер Горлов поглаживал окладистую свою бородку, пытаясь припомнить в деталях события вчерашнего вечера, но его опередил надворный советник Летуновский.
– Парнишка этот, с заячьей губой, в подробностях отвечал, как домну загружали. Знаете, господа, много интересных подробностей вскрылось.
– Какие же? – заинтересованно спросил Лузгин. Они с членами комиссии договорились, что каждый интересуется всем, чем может, вне зависимости от специализации, а потом, перед отъездом, они на общем собрании систематизируют полученные данные для составления объективной картины и дальнейшего написания отчёта в Русское техническое общество.
– А вот, из того, что этот Крапива рассказал, получается, домна не полностью была загружена, а лишь на две трети, – отвечал Летуновский.
– Да, да… Я тоже тут прикинул… – Горлов достал сложенный лист бумаги с расчётами. – Не выходит полностью. И в конце они руду загрузили в холодную домну. Сверху пирога из дров и кокса.
На секунду задумавшись, Лузгин обратился к Горлову:
– Не припомните, Пётр Николаевич, Крапива что ответил на ваш вопрос о том, кто командовал загрузкой домны?
– Он не успел, Леонид Павлович. Появился Вильямс и после этого разговор прервался, – ответил Горлов.
– И ещё небольшая деталь – мы-то не на первый металл попали. Первый пустили еще 23 числа. Около одиннадцати вечера. Возможно, господин Хьюз предпочёл эту подробность не афишировать, дабы не объясняться о его никудышном качестве, – предположил Летуновский.
