– Не важно, как он выглядит, – сказал Сенлин, жестикулируя, словно дирижер, который пытается успокоить музыкантов. – Вы с ним не встретитесь. Вы останетесь на корабле. Итак, я провел утро, просматривая заметки капитана Ли о пути к логову Сфинкса. Оно находится четко под вершиной, под Небесным Воротником, на южной стороне Башни. У нас нет балласта, газа или угля, чтобы просто подняться на нужную высоту, что является единственным разумным курсом. У нас нет другого выбора, кроме как идти прямым, неразумным путем. Я определил подходящее течение, которое доставит нас примерно через час к порогу Сфинкса. К сожалению, маршрут ведет мимо нескольких кольцевых уделов, которые тяжело вооружены и, стоит предположить, к незнакомцам относятся с подозрением. Думаю, любой из них без труда собьет нас.
Эдит увидела, как отвага покидает подчиненных. Принимая во внимание выговор Волете и объявление о том, что им предстоит встреча с опасным мифическим существом, их боевому духу этим утром пришлось нелегко. Кажется, настало время для надежд и заверений. Она вмешалась, не давая Сенлину перечислить прочие опасности:
– Но я не сомневаюсь, капитан, что у вас есть план, который позволит нам добраться в целости и сохранности.
– Ну разумеется, у меня есть план, – ответил Сенлин, хлопнув в ладоши. – Мы все умрем.
Глава вторая
Происхождение мифа похоже на исток реки. Все начинается в безвестности, как совокупность робких, не связанных друг с другом струй. Они текут вниз по склону, по пути наименьшего сопротивления, стремясь к единодушию. Присоединяются другие предания, и миф расширяется, крепнет. А потом на его берегах мы строим города.
Миф о Сфинксе: исторический анализ, Сааведра
Эдит лежала на квартердеке, из окровавленной спины торчала рапира, а руки раскинулись в стороны, как бы в протест против того, что смерть застигла ее врасплох. Черный дым струился и рассеивался по ветру.
Сенлин в сползающей набок треуголке привалился к рулевой консоли, держа руки на коленях, словно в молитве. В его ладони натекла кровь.
Палубу возле бедра Эдит пробила пуля из винтовки.
Ветер колыхал ее волосы над щекой.
Она не шевелилась.
На протяжении месяцев они старались держаться большого открытого пространства синих небес над Вавилонской долиной. Движение пореже, видимость обширнее, а ветра спокойнее. Ближайшие к Башне пути были небезопасны, и их коварство лишь росло с высотой. Воздушные дороги патрулировали фрегаты под флагами могущественных кольцевых уделов. Тех, кого подозревали в пиратстве, не брали на абордаж, чтобы арестовать, – их сбивали. Помимо военных судов, верхние порты были так хорошо укреплены, что напоминали цитадели, а их многочисленные пушки топорщились, как зубцы гребня.
И все же именно по этим спорным путям, мимо этих грозных фортов теперь поднималось «Каменное облако» – без штурмана, без защиты, вертясь, как пепел над костром. Бесформенная, будто сшитая из тряпья оболочка колыхалась на ветру. Изуродованный корпус напоминал вырезанную из деревяшки птицу.
По палубе скользнула тень. Проходящий мимо галеон взволновал воздух, неспешно взмахивая длинными, заостренными крыльями на манер весел. Красивый трехпалубный военный корабль был облачен в позолоту и зеленый шелк. Половина из тридцати пушечных портов была открыта. Носы пушек торчали из тьмы оружейной палубы. Стрелок, от скуки нарушая приказ командира не тратить патроны на безвредный корабль-призрак, перезарядил оружие и опять прицелился в труп на квартердеке.
Вторая пуля с глухим ударом вошла в палубу возле руки Эдит.
– Спокойно… – пробормотал Сенлин.
Эдит приоткрыла глаз. Меч, который как будто проткнул ее спину, на самом деле пронзил только рубашку и доски у ребер. Черный дым поднимался от пропитанных маслом тряпок в кастрюлях, которые они незаметно расставили по кораблю. Кровь была идеей Волеты: сок из банки со свеклой. Его запах сводил Эдит с ума. Она лежала в соленой жидкости уже полчаса, но они все еще не покинули опасных пространств.
«Облако» миновало дюжину фортов и вдвое больше боевых кораблей, но этот был первым, кто потрудился по ним стрелять. Эдит было интересно, что за мерзавец палит по трупам. Потребовалось все самообладание, чтобы не вскочить и не открыть ответный огонь.
Сначала ей не особо нравилась идея так открыто разлечься на палубе, но Сенлин привел хороший довод. Какой-нибудь военный при виде пустого корабля мог представить себе кубрик, полный вооруженных головорезов, которые только и ждут минуты, чтобы выскочить и воспользоваться неосторожностью командира. А вот искалеченный в бою «призрак», заваленный трупами, вряд ли вызовет особое беспокойство.
Ирен, Волета и Адам довершали «натюрморт» на главной палубе. Волета получила особое удовольствие от выбора позы и, перебрав несколько вариантов, решила, что болтаться на такелаже, как запутавшаяся марионетка, будет наиболее драматично. Адам, чьи актерские способности равнялись нулю, просто раскинул руки и ноги, как морская звезда.
– Ирен храпит? – спросила Волета, не отрывая подбородка от груди.
Адам только шикнул на нее, но мог бы сказать, что после вчерашней работы старая амазонка имеет право проспать хоть неделю, если ей захочется. И где была Волета во время утомительного подъема и буксировки? Скакала по деревьям.
Еще мгновение – и тень проходящего галеона соскользнула с палубы, так что скучающий стрелок уже не мог в них целиться. Команда «Каменного облака» вздохнула, и только Ирен фыркнула, перевернувшись на бок.
По мере того как неторопливое восхождение корабля продолжалось, перед ними постепенно открывался новый, причудливый вид. Сенлин жалел, что не может им насладиться: наклон корпуса лишь время от времени позволял ему такое удовольствие. Он увидел похожий на луковицу купол, выложенный лазуритом и бирюзой, который сиял на солнце, словно драгоценный камень; он увидел колоннаду амфитеатра, с ярусами пустых трибун и праздничными знаменами. Он заметил статую в виде вставшего на дыбы коня, в котором было, наверное, сто футов высоты. На голове коня располагалась смотровая площадка. Будучи воздвигнутым где-нибудь в другом месте, монумент стал бы чудом света, но здесь, на Вавилонской башне, он был просто еще одним украшением.
Сенлин не переставал удивляться тому, насколько плотно и разнообразно Башня застроена на этих высотах. Балконы и фризы, галереи и портики прижимались друг к другу так плотно, что стали одним большим сверкающим пятном.
Зрелище напомнило о любимом школьном эксперименте. Один раз в год он брал учеников на пляж, чтобы собрать немного песка. Он был вынужден прилагать немало усилий, чтобы не давать им отвлекаться на чудеса, которые бросал к ногам океан, но до чего приятной была эта задача! Вернувшись за парты, они тратили несколько минут на изучение и описание карманных дюн: их текстуру, цвет и форму. Когда они убеждались, что больше ничего нельзя увидеть или сказать, он приглашал их одного за другим к своему столу, предлагая взглянуть на песок в микроскоп. Он показывал каждому ученику, как поворачивать зеркало, пока оно не озарит мир под линзой. То, что секунду назад казалось кучкой тусклых зернышек, превращалось в прекрасную коллекцию крошечных раковин, камней и кристаллов – кладезь неповторимых чудес.
