Она вернулась за второй батарейкой, как раз когда яркая вспышка окрасила все вокруг в ослепительно-белый цвет. Вырвала флакон, прежде чем молния успела ударить в нее, и чуть не упала на Сфинкса, когда отпрыгнула назад.
Еще мгновение – и молния хлестнула концевую катушку. Волета вставила батарею в основание и закрыла ящик.
Сфинкс выпрямилась, словно ее внезапно разбудили, и несколько раз судорожно втянула воздух. Все еще пытаясь выровнять дыхание, она увидела, как на подносе плещется пролитая сыворотка.
– Боже ты мой господи!.. – прошептала она. – Все мои часы остановились. Что я пропустила?
Волета, к своему ужасу, разрыдалась.
Глава пятнадцатая
П – это Пройда, Прохвост, Прохиндей. Негодник, что любит дурачить людей.
Гадкий алфавит, букварь для малышей, автор неизвестен
Члены команды, в особенности те, которые спят рядом, не столько уважают частную жизнь друг друга, сколько настаивают на уважении. В темных джунглях гамаков, в тесноте кубрика все шумные свидетельства жизни наличествуют в ярких подробностях, и все-таки никто ничего не видит. Таков уговор.
Ирен была склонна к тому, чтобы оставить девочку в покое.
Но в строгом смысле слова «мистер Уинтерс» не отменяли приказа «держать Волету за руку». Ирен отдавала себе отчет, что приказ был сформулирован, выражаясь словами капитана, метафорически, то есть, как она это понимала, означал не то, что кажется. Она и не собиралась в буквальном смысле слова цепляться за пальцы Волеты до конца их дней. Нет, Ирен понимала: фраза «держать Волету за руку» означала, что теперь она отвечает за благополучие и безопасность девочки. В обозримом будущем, если не дольше, Волета была ее подопечной.
Этот факт вызвал особую тревогу в связи с недавним открытием: ночью Волета ползала внутри стен.
Ирен не шпионила нарочно, но доказательства нашли ее сами. Той ночью, когда Ирен лежала в постели и ждала, пока придет сон, она услышала покашливание. Сперва ей показалось, что кто-то пробрался в комнату, и она схватилась за вешалку, чтобы поприветствовать незваного гостя. Но, обнаружив, что рядом никого, амазонка отследила звук до вентиляционного отверстия у пола, за решеткой которого ясно слышалось, как девушка ползет и что-то шепчет ручной белке.
Она подумала позвать Волету, но тогда бы точно ее спугнула. Труба была слишком мала для Ирен, и поэтому она не могла пролезть туда и проследить за девочкой, чтобы увидеть, куда та направляется. Это, по крайней мере, объяснило, почему Волета была настолько вялой в течение дня: ее изматывало рыскание внутри стен всю ночь.
Ирен считала, что Адам совершает ошибку, окружая сестру удушливой заботой, которую Волета по ошибке принимала за недоверие. Адам и сам это понял, когда сказал, что чем больше он преследовал ее, тем дальше и быстрее она убегала. Итак, решила Ирен, лучшим действием будет бездействие. До той поры, пока Волета по утрам объявляется на кухне и готовит завтрак, амазонка будет считать, что с девушкой все в порядке. Она не станет вмешиваться. И вынюхивать ничего не будет.
Учитывая щедрость этого решения, особенно жестоким совпадением показался тот факт, что на следующее же утро Волета не явилась готовить завтрак.
В состоянии отрицания, граничащего с потрясением, Ирен взялась за утренний ритуал в одиночестве. Разбила яйца и взболтала вместе со скорлупой. Взяла несколько апельсинов и выдавила сок в кувшин для сливок вместе с семечками. Поставила чайник на огонь вообще без воды и заметила это, лишь когда его железные бока раскалились докрасна. Она мучила себя и кухню полчаса, прежде чем поддалась желанию проверить комнату Волеты.
У нее не было сомнений, что там пусто.
Она никогда не простит себе, что была так снисходительна к девушке.
Ворвавшись в спальню Волеты без стука, Ирен застала девушку выбирающейся из открытого вентиляционного отверстия в стене. Ее ночная рубашка насквозь промокла.
– Вынуждена тебя попросить никому об этом не рассказывать, – проговорила Волета высоким голосом, высвобождая бедра.
Судя по тому, как акробатка вскочила и обежала Ирен, чтобы захлопнуть дверь, она не была ранена.
Щелчок замка заставил Ирен почувствовать себя так, словно она уже в сговоре с Волетой, хотя еще ни на что не согласилась. И она все еще ни на что не соглашалась, когда Волета упросила ее присесть на минутку. Дескать, им надо сесть и поговорить, просто поговорить вдвоем, без свидетелей.
Ирен устроилась на скамеечке, чьи изогнутые ножки от ее веса обеспокоенно скрипнули.
– Почему ты мокрая?
– Отправилась поплавать, чтобы проверить голову. – Волета стряхнула воду с волос на пол.
Ирен сморщилась при виде получившейся лужи, но напомнила себе, что она Волете не мать. Если акробатке нужны лужи на полу, амазонке нет до этого дела.
– Где?
– В одном бассейне. Я видела три. Плавала только в одном. – Она не стала уточнять, что идея отправиться к бассейну принадлежала Сфинксу. Хозяйка Башни пыталась ее развеселить. И все отлично сработало. – Честное слово, и, пожалуйста, не говори об этом никому.
– Не говорить о чем?
– Полагаю, раз уж я прошу тебя сохранить мой секрет, будет справедливо рассказать, в чем он заключается. – Волета спряталась за ширмой для переодевания в углу. Хлопнула мокрой одеждой по верхней части тройного экрана, прикрыв отображенную на триптихе сцену: три моряка, стоя в длинной лодке, пронзали кита острогами и гарпунами. Несчастное животное истекало пеной и кровью посреди бурного моря. Мокрая голова Волеты ненадолго выглянула из-за ширмы. – Я изучала окрестности.
– Какие?
– Все. Я побывала всюду, куда смогла забраться. Я видела кое-что очень странное, Ирен.
– Выход нашла?
– Нет, но с чего вдруг нам отсюда уходить, Ирен? Это потрясающее место. И капитан здесь, и корабль тоже.
– Видела Сфинкса?
– Нет, – очень быстро ответила Волета. Ирен хотела бы в этот миг видеть ее лицо, но умирающий кит закрывал обзор. Волета продолжила, прежде чем Ирен смогла решить, стоит ли ее в чем-то подозревать: – Если я почую опасность, то убегу от нее. Поверь мне, я стараюсь не попадаться. Это половина удовольствия.
– Ты собираешься это прекратить?
Волета вышла из-за ширмы с изображением мужчин, убивающих исполина с добрыми глазами. Она в кои-то веки была в повседневной одежде, а не в халате, хотя все время одергивала ее, морщилась и двигалась скованно.
– Эти вентиляционные шахты – просто жуть. Я вся в ссадинах, но в халате начала чувствовать себя инвалидом.
– Ты не прекратишь…
– Честное слово, я этого не хочу.
– Ладно. – Скамья громко вздохнула от облегчения, когда Ирен встала. – Пойдем приготовим завтрак.
