— Люди Безумного Короля охотились за Робертом, стараясь схватить его до того, как он соединится с вашим отцом, — рассказывал он, когда они въезжали в ворота. — Его ранили, и он отлеживался у своих друзей, а тогдашний десница лорд Коннингтон занял город с большим войском и стал обыскивать дом за домом. Но Роберта он найти не успел, потому что лорд Эддард и ваш дед подошли к городу и взяли приступом его стены. Лорд Коннингтон оказал им отчаянное сопротивление. Бои шли на улицах и даже на крышах домов, и все септоны звонили в колокола, призывая горожан покрепче запереть свои двери. Услышав звон, Роберт вышел из укрытия и тоже вступил в бой. Говорят, что в тот день он убил шестерых человек, в том числе Милса Моутона, знаменитого рыцаря, оруженосца принца Рейегара. Он и десницу убил бы, но им не довелось сойтись в битве. Коннингтон тогда ранил вашего деда Талли и убил сира Денниса Аррена, любимца всей Долины. Но, увидев, что битва проиграна, он улетучился с быстротой грифонов, которых носил на своем щите. Эту битву потом назвали Колокольной, и Роберт всегда говорил, что ее выиграл ваш отец, а не он.
По виду города Арья рассудила, что здесь и в последнее время не обошлось без битв. Городские ворота были новые, из сырого дерева, а от старых осталась только куча обгорелых досок.
Держали их на запоре, но капитан стражи, увидев приезжих и узнав их, открыл для них калитку.
— Как у вас с едой? — спросил его Том.
— Лучше, чем раньше. Охотник пригнал стадо овец, и через Черноводную ведется кое-какая торговля — к югу от реки урожай уцелел. Многие, конечно, точат зубы на наше добро — то волки, то Скоморохи. Все чего-то хотят: не съестного, так золота или женщин, а не то подавай им Цареубийцу. Говорят, он ушел прямо из рук у лорда Эдмара.
— Лорда Эдмара? — нахмурился Лим. — Так лорд Хостер умер?
— Не умер, так скоро умрет. Думаете, Ланнистер пробирается к Черноводной? Охотник говорит, это самый короткий путь к Королевской Гавани. Он, Охотник, рыщет вокруг со своими псами. Если сир Джейме где-то поблизости, они его найдут. Эти собачки медведя могут разорвать, я сам видел. Думаю, лев им тоже по вкусу придется!
— От растерзанного трупа пользы никому не будет, — сказал Лим, — и Охотник это понимает не хуже кого другого.
— Когда эти западники нагрянули, они изнасиловали его жену и сестру, сожгли его урожай и сожрали половину его овец, а другую половину прирезали просто так, назло. И бросили ему в колодец шестерых убитых собак. Я бы сказал, что его растерзанный труп очень бы даже устроил — как и меня.
— Ну и дурак, — сказал Лим. — А про Охотника скажу: будет лучше, если ничего такого не случится.
Арья ехала между Харвином и Энги по улицам, где когда-то сражался ее отец. На холме стояла септа, а под ней — крепость из серого камня, слишком маленькая для такого большого города. От каждого третьего дома на их пути остались только обугленные стены, и людей не было видно.
— Здесь что, всех жителей перебили?
— Нет, они просто стесняются чужих. — Энги показал ей двух лучников на крыше, а в развалинах пивной рылись перепачканные сажей мальчишки. Чуть дальше булочник открыл ставни и поздоровался с Лимом. На звук его голоса из укрытий вышли еще люди, и Каменная Септа стала потихоньку оживать.
На рыночной площади фонтан в виде прыгающей форели лил воду в мелкий водоем, и женщины наполняли из него свои кувшины и ведра. Тут же рядом на скрипучих деревянных шестах висело с дюжину железных клеток. Арья знала, что они называются вороньими. Только вороны летали снаружи, плескались в фонтане и отдыхали на крышах, а в клетках сидели люди. Нахмуренный Лим натянул поводья.
— Это еще что?
— Правосудие, — ответила ему женщина у фонтана.
— Разве у вас все веревки вышли?
— Это сделано по приказу сира Вилберта? — присоединился к расспросам Том.
— Сира Вилберта львы убили еще год назад, — с горьким смехом ответил какой-то горожанин. — А сыновья его ушли с Молодым Волком и теперь нагуливают жир на западе. Думаешь, им есть дело до нас? А этих волков поймал Безумный Охотник.
Волки. Арья похолодела. Люди Робба, люди ее отца. Ее словно тянуло что-то к этим клеткам. Они были такие тесные, что узники не могли ни сесть, ни повернуться — они стояли нагие, отданные на произвол солнцу, ветру и дождю. В трех первых клетках качались мертвецы. Вороны успели выклевать им глаза, но Арье казалось, что их пустые глазницы следят за ней. Человек в четвертой еще шевелился. В его косматой бороде, запекшейся от крови, кишели мухи. Когда он заговорил, они взлетели и стали жужжать над его головой.
— Воды, — прохрипел человек. — Пожалуйста… воды…
Узник в соседней клетке открыл глаза, услышав его голос, и сказал:
— Сюда. Сюда. — Этот был стар, с седой бородой и лысым, в коричневых пятнах, черепом.
Клетку рядом со стариком занимал еще один мертвец, большой рыжеволосый мужчина с посеревшей повязкой вокруг левого уха. С нижней частью его туловища дело обстояло еще хуже — между ног у него ничего не осталось, кроме бурой дыры, где ползали черви. Дальше висел толстяк, которого непонятно каким образом запихнули в клетку. Прутья впились ему в живот, и тело складками выпирало между ними. Долгие дни на солнце сделали его красным как рак с ног до головы. Когда он переступал с ноги на ногу, клетка скрипела и раскачивалась. Арья разглядела белые полоски там, где прутья защищали его кожу от солнца.
— Чьими людьми вы были? — спросила она.
Толстяк открыл глаза. Из-за красных опухших век они походили на вареные яйца в кровяной подливке.
— Воды… пить…
— Чьи вы? — снова спросила Арья.
— Не заботься о них, мальчик, — сказал горожанин. — Не твое это дело. Проезжай.
— А что они сделали?
— Убили восемь человек у водопада Полная Чаша. Они искали Цареубийцу, но его там не оказалось, и они принялись насиловать и убивать. — Он показал большим пальцем на мертвеца с дырой между ног. — Вот он, насильник. Ладно, проезжай.
— Один глоток, — крикнул толстяк. — Сжалься, мальчик. Один глоток. — Старик схватился рукой за прутья, раскачав свою клетку. Человек с мухами в бороде опять прохрипел:
— Воды.
Арья смотрела на них, грязных, косматых, с воспаленными глазами и сухими, растрескавшимися губами. Волки, такие же, как и я. Выходит, это ее стая? Разве могут люди Робба быть такими? Ей хотелось избить их или заплакать. Они все смотрели на нее, и живые и мертвые. Старик просунул три пальца сквозь прутья.
— Воды. Воды.
Нечего их бояться — они еле живы. Арья спрыгнула с коня, достала из поклажи свою чашку и пошла к фонтану.
— Ты что это делаешь, мальчик? — осведомился горожанин. — А ну-ка перестань. — Арья подставила чашку под рот форели, замочив пальцы и рукав, набрала воды до краев и вернулась к клеткам. — Уйди отсюда, мальчик…
