— Это девочка, — сказал Харвин. — Отстань от нее.
— И то, — поддержал Лим. — Лорд Берик не подвешивает людей в клетках, чтобы они умирали от жажды. Почему вы не повесили их за шею, чинно и благородно?
— Можно подумать, они сами благородно себя вели у Полной Чаши, — огрызнулся горожанин.
Чашка была слишком широкая и не пролезала между прутьями, но Арья оперлась ногой на подставленные ковшом руки Харвина, потом стала на плечи Джендри и ухватилась за прутья на верхушке клетки. Толстяк запрокинул голову, и Арья стала лить воду ему в рот. Толстяк жадно глотал то, что не проливалось мимо, а потом присосался к мокрым прутьям и облизал бы Арье пальцы, если бы она их не отдернула. Таким же манером она напоила двух других. К этому времени на площади собралась целая толпа, и какой-то мужчина сказал:
— Безумному Охотнику это не понравится.
— Это ему понравится еще меньше. — Энги натянул свой лук. Толстяк содрогнулся, когда стрела вошла между его жирным подбородками, но клетка не дала ему упасть. Еще две стрелы прикончили двух других северян. В глубокой тишине на площади были слышны только плеск фонтана и жужжание мух.
Валор моргулис, подумала Арья.
На восточной стороне площади стояла скромная гостиница с белеными стенами и выбитыми окнами. Видно было, что ее крыша недавно горела, но дыру успели залатать. Над дверью висела деревянная вывеска в виде персика с надкушенным боком. Путники спешились у поставленной наискосок конюшни, и Зеленая Борода завопил, призывая конюхов.
К ним выбежала пышная рыжеволосая хозяйка, бурно выражая свою радость.
— А Зеленая-то Борода вся поседела! Когда это ты успел? А ты, Лим, все в том же плаще? Я знаю, ты никогда его не стираешь: боишься, что вся моча сойдет и все увидят, что ты на самом-то деле королевский гвардеец. Том-Семерка, старый ты козел! Никак сынка приехал навестить? Опоздал — он отправился с проклятым Охотником. Не говори только, что он не твой!
— Он не унаследовал моего голоса, — возразил Том.
— Зато твой нос унаследовал. И еще кое-что, если верить девушкам. — Заметив Джендри, женщина ущипнула его за щеку. — Экий славный молодой бычок — дай только Алиса увидит твои мускулы. И краснеет, как девушка! Ничего, мальчик, Алиса о тебе позаботится.
Арья никогда еще не видела Джендри таким багровым.
— Оставь Быка в покое, Ромашка, он хороший парень, — сказал Том. — Все, что нам от тебя нужно, — это постели на ночь.
— Говори за себя, певец. — Энги уже обнимал за талию молодую служаночку, такую же конопатую, как он сам.
— Постелей в «Персике» всегда хватало, только сначала вы залезете в лохань. В прошлый раз вы нам оставили своих блох на память. Твои, — она пихнула в бок Зеленую Бороду, — были зеленые. Есть хотите?
— Не откажемся, если у тебя найдется еда, — признался Том.
— Можно подумать, ты хоть раз от чего-то отказывался? Для твоих друзей я зажарю баранину, а для тебя — старую дохлую крысу. Это больше, чем ты заслуживаешь, но если ты прогнусавишь мне пару песен, я, может, и размякну. Блаженных я всегда жалела. Кэсс, Ланна, ставьте котлы, а ты, Жизена, помоги мне собрать их тряпье — его тоже придется прокипятить.
Эта женщина осуществила все свои угрозы. Арья пыталась объяснить ей, что мылась в Желудях целых два раза каких-нибудь две недели назад, но рыжая и слушать не захотела. Две служанки препроводили Арью наверх, споря о том, девочка она или мальчик. Выиграла девушка по имени Хелли, поэтому другой пришлось таскать воду, и она в сердцах так отскребла Арью жесткой щеткой, что чуть кожу не содрала. Потом они унесли одежду, которую ей дала леди Смолвуд, и одели ее, как одну из кукол Сансы, в полотно с кружевами. Одно хорошо — после этого ей разрешили сойти вниз и поесть.
Сидя в общей комнате в своем дурацком девчоночьем платье, Арья вспомнила, как Сирио Форель учил ее смотреть своими глазами. Она усмотрела больше служанок, чем могло потребоваться даже самой большой гостинице, и почти все они были молодые и хорошенькие. А вечером в «Персик» зачастили мужчины. В общей комнате они не задерживались, хотя Том уже взял свою арфу и запел «Шесть юных дев в пруду». Деревянная лестница скрипела под их шагами, когда они поднимались с девушками наверх.
— Спорю, что это бордель, — шепнула Арья Джендри.
— Ты хоть знаешь, что значит это слово?
— Конечно, знаю. Та же гостиница, только с девушками.
Он опять покраснел до ушей.
— А ты тогда что здесь делаешь? Бордель — не место для благородных девиц, это всем известно.
Одна из девушек села на скамью рядом с ним.
— Кто тут благородная девица — эта худышка? Ну а я королевская дочь.
— Врешь, — сказала Арья.
— Как знать. — Девушка пожала плечами, и ее платье соскользнуло с одного. — Говорят, король Роберт спал с моей матерью, когда прятался здесь перед битвой. С другими он, конечно, тоже спал, но Леслин говорит, моя старушка ему нравилась больше всех.
Девушка со своей гривой черных как смоль волос и правда походила на покойного короля. Но это еще ничего не значит — у Джендри, к примеру, такие же волосы.
— Меня зовут Колла, — сказала она Джендри, — в честь битвы. Я и в твой колокол могу позвонить, хочешь?
— Нет, — сумрачно ответил он.
— Бьюсь об заклад, что хочешь. — Она провела пальцами по его руке. — С друзей Тороса и лорда-молнии мы ничего не берем.
— Сказал, не хочу. — Джендри резко встал и вышел.
— Он что, девушек не любит? — спросила Колла у Арьи. Та пожала плечами.
— Дурак он, вот и все. Ковать мечи и начищать шлемы, вот что он любит.
— А-а. — Колла поправила платье и ушла к Джеку-Счастливчику. Скоро она уже сидела у него на коленях, хихикала и пила вино из его кубка. Зеленая Борода держал по девушке на каждом колене, Энги исчез куда-то со своей конопатой. Том сидел у огня и пел: «Весной все девы расцветают». Арья пила разбавленное вино, которое налила ей рыжая, и слушала. На площади гнили в своих клетках мертвецы, но в «Персике» царило веселье. Ей только казалось, что иногда кто-то смеется чересчур громко, как бы через силу.
Сейчас ей представлялся удобный случай увести лошадь, но Арья не видела, чем это может ей помочь. Тот капитан ни за что не выпустит ее из города, а если и выпустит, за ней сразу погонится Харвин или этот Охотник со своими собаками. Жаль, что у нее больше нет карты — она бы посмотрела, далеко ли Каменная Септа от Риверрана.
Ее кубок опустел, и Арья стала зевать. Джендри так и не вернулся, Том пел «Два сердца бьются, как одно» и целовал новую девушку в конце каждого стиха. Лим и Харвин в углу у окна тихо толковали о чем-то с рыжей Ромашкой.
— …провела всю ночь у Джейме в темнице, — говорила женщина. — Она и та другая, которая убила Ренли. Да, втроем, а утром леди Кейтилин его и выпустила. — У Ромашки вырвался смешок.
