— Вот и мои домочадцы, — сказал он, — только девочку я не знаю. Очередной подарок от Келлы, должно быть. Она рожает своих ублюдков через два года на третий.
Двое стариков вошли по пояс в воду, чтобы вынести Сансу на берег. Освелл и Лотор дошли до суши вброд, Мизинец за ними. Он поцеловал старушку в щеку и улыбнулся толстухе.
— А это от кого у тебя, Келла?
— Кто ж его знает, милорд, — засмеялась женщина. — Вы ведь знаете, я никому отказать не могу.
— Я уверен, что все местные парни благодарны тебе за это.
— Хорошо, что вы вернулись, милорд, — сказал один из старцев. На вид ему было лет восемьдесят, однако он носил кожаный нагрудник с заклепками, а на боку у него висел длинный меч. — Долго ли вы намерены пробыть с нами?
— Как можно меньше, Брайен, можешь не бояться. Как мой замок, пригоден для житья?
— Кабы мы знали, что вы приедете, милорд, мы бы постелили свежий тростник, — сказала старуха. — Огонь-то горит, мы кизяками топим.
— Ничто так не убеждает меня, что я дома, как запах горящего навоза. Гризела раньше была моей кормилицей, — сказал Петир Сансе, — а теперь весь замок на ее попечении. Умфред, мой стюард, а Брайен… я ведь, кажется, назначил тебя капитаном стражи в свой последний приезд?
— Точно так, милорд. Вы сказали еще, что привезете мне людей, да так и не привезли. Я и мои собачки — вот и вся стража.
— Я уверен, что вы прекрасно справляетесь. Я вижу, что все мое добро в целости: и камни, и навоз. Скажи, Келла, пастушка стад моих: сколько у меня овец на нынешний день?
— Двадцать три, милорд, — подумав немного, доложила толстуха. — Было двадцать девять, но одну заели Брайеновы псы, а остальных мы засолили.
— Как же, как же, соленая баранина! Поистине я дома. Позавтракав чаячьими яйцами и супом из водорослей, я уверюсь в этом окончательно.
— Милости просим, милорд, — сказала старая Гризела.
— Пойдемте взглянем, настолько ли мрачен мой чертог, как мне помнится, — скорчил гримасу лорд Петир. Все двинулись вверх по берегу по скользким от водорослей скалам. Кучка овец блуждала у подножия башни, пощипывая тощую траву, растущую между кошарой и крытой тростником конюшней. Санса ступала осторожно, избегая овечьих орешков.
Внутри башня показалась ей еще меньше. Вокруг внутренней стены, от подвала до крыши, шла открытая винтовая лестница. На каждом этаже помещалась всего одна комната. Слуги спали внизу, на кухне, вместе с огромным лохматым мастифом и полудюжиной овчарок. Над кухней находился скромный чертог, а еще выше — спальня. Окна отсутствовали, но во внешней стене вдоль лестницы были пробиты бойницы. Над очагом висели сломанный меч и выщербленный, с облупившейся краской дубовый щит.
Изображенная на нем эмблема Сансе была незнакома: серая каменная голова с горящими глазами на светло-зеленом поле.
— Щит моего деда, — пояснил Петир, — перехватив ее взгляд. — Прадед мой родился в Браавосе и приехал в Долину как наемник по приглашению лорда Корбрея, поэтому дед, став рыцарем, взял своей эмблемой голову Титана.
— Какой свирепый у нее вид, — сказала Санса.
— Слишком свирепый для столь мирного человека, как я. Мои пересмешники нравятся мне гораздо больше.
Освелл еще два раза съездил на «Сардиньего короля» за провиантом. Помимо прочего груза он привез и несколько бочек с вином. Петир, как обещал, наполнил чашу для Сансы.
— Выпейте, миледи: надеюсь, это пойдет на пользу вашему желудку.
Сансе сразу полегчало, как только она оказалась на твердой земле, но она послушно отпила глоток. Вино было превосходное — должно быть, борское. Оно отдавало дубом, спелыми плодами, жаркими летними ночами и распускалось во рту, как цветок. Санса очень надеялась, что сумеет удержать его внутри. Лорд Петир так добр — нехорошо будет, если ее вырвет прямо ему под ноги.
Он наблюдал за ней поверх собственного кубка, и в его ярких зеленых глазах виднелось… веселье? Или что-то другое?
— Гризела, — сказал он, — принеси нам поесть. Что-нибудь легкое: у леди нежный желудок. Лучше всего фрукты. Освелл привез с корабля апельсины и гранаты.
— Да, милорд.
— А нельзя ли налить мне горячую ванну? — спросила Санса.
— Я велю Келле натаскать воды, миледи.
Санса выпила еще вина и стала придумывать предмет для разговора, но лорд Петир избавил ее от усилий. Когда Гризела и другие слуги ушли, он сказал:
— Лиза приедет не одна, и до ее прибытия мы должны договориться о том, как вас представить.
— Представить? Я не понимаю…
— У Вариса повсюду осведомители. Если Санса Старк появится в Долине, евнух узнает об этом через месяц, и могут возникнуть… нежелательные осложнения. Старк сейчас быть небезопасно. Поэтому мы скажем людям Лизы, что вы моя внебрачная дочь.
— Внебрачная? — ужаснулась Санса.
— Законной моей дочерью вы быть никак не можете. Все знают, что я никогда не был женат. Как же мы вас назовем?
— Я… могла бы назваться в честь матери…
— Кейтилин? Слишком уж явно. Может быть, лучше в честь моей матери — Алейна? Как вам это нравится?
— Алейна — красивое имя. — Санса надеялась, что запомнит его. — Но не лучше ли мне стать законной дочерью кого-нибудь из ваших рыцарей? Возможно, того, кто погиб на поле брани…
— У меня на службе нет рыцарей, Алейна. Подобная история — все равно что падаль, притягивающая стервятников: она вызовет множество ненужных вопросов. А вот копаться в происхождении чьих-то незаконных детей никто не станет. Итак, кто вы?
— Алейна… Стоун, не так ли? Но кто была моя мать?
— Келла?
— О нет, — жалобно взмолилась Санса.
— Шучу, шучу. Ваша мать — знатная уроженка Браавоса, дочь торгового магната. Мы встретились в Чаячьем городе, когда я заведовал этим портом. Она умерла, производя вас на свет, и поручила вас опеке богов. У меня есть кое-какие священные книги — можете их полистать и надергать оттуда подобающих фраз. Ничто так не отбивает охоту любопытничать, как благочестивые изречения. Но когда настал ваш расцвет, вы передумали становиться септой и написали мне. Тогда я впервые узнал о вашем существовании. — Мизинец огладил свою бородку. — Ну как, запомните?
— Надеюсь. Это похоже на игру, правда?
— А вам нравится играть, Алейна?
К новому имени нужно было еще привыкнуть.
— Играть? Ну… это зависит…
Но тут вошла Гризела с большим подносом. На нем громоздились яблоки, груши, гаранты, сильно помятый виноград, огромный красный апельсин. Старуха принесла еще хлеб и горшочек масла. Петир кинжалом разрезал надвое гранат и предложил половину Сансе.
— Постарайтесь что-нибудь съесть, миледи.
