Пока Гро говорил, на террасе появился лорд Корунд, приказывая слугам принести выдержанного вина промочить горло. Презмира сразу обратилась к нему с упреком:
– Не стоило тебе так долго оставаться в постели, милорд, тебе следовало вместе с Королем решать, как поступить с врагами, взятыми в плен нынешней ночью.
Корунд сел на скамью рядом с женой и отпил вина.
– Если это все, миледи, – сказал он, – то совесть моя спокойна. Ибо нет ничего легче, чем отрубить им головы и насладиться счастливым концом.
– Совсем иначе решил поступить Король, – сказал Гро. – Он повелел приволочь лорда Джасса и лорда Брандока Даха пред его светлые очи и с многими насмешками и колкостями произнес: «Добро пожаловать в Карсэ. На вашем столе не будет недостатка в яствах, хотя вы явились без приглашения». Он приказал оттащить их в старый пиршественный зал, и призвать кузнецов, дабы они вделали в стену большие железные крюки и надели на руки и ноги демонов железные оковы. За эти оковы демонов подвесили к крюкам, а у их ног накрыли стол, как для пира, чтобы мучить их видом и запахом еды. И Король призвал нас всех в старый зал, чтобы мы могли вознести ему новые хвалы и еще поиздеваться над пленниками.
– Великий Король должен быть подобен псу, убивающему сразу, а не коту, который притворно гладит жертву и играет с ней, – отозвалась Презмира.
– Истинно, было бы безопаснее просто убить их, – сказал Корунд, поднимаясь со скамьи. – Кстати, мне надо перекинуться с Королем парой слов.
– С какой целью? – спросила Презмира.
– У того, кто долго спит, – ответил Корунд, лукаво взглянув на нее, – иногда есть новости для той, кто встает раньше времени, чтобы уединиться на западной террасе. Я пришел сказать тебе, что видел из восточного окна нашей спальни, как по Дороге Королей кто-то едет в сторону Карсэ из Пиксиленда.
– Ла Фириз? – спросила она.
– У меня достаточно зоркие глаза, – сказал Корунд, – но я не смог бы поклясться, что узнал собственного брата на расстоянии трех миль. А что касается твоего…
– Но кто может ехать по Дороге Королей из Пиксиленда, кроме Ла Фириза? – воскликнула она.
– Пусть тебе ответит Эхо, миледи, – сказал Корунд. – Мне сдается, что мой зять принц хранит в сердце привязанность к воспоминаниям о прошлых добрых делах. А кто оказал ему большую услугу, чем Джасс, который шесть зим назад спас ему жизнь в Бесовии? Будь Ла Фириз свидетелем наших забав этой ночью, Король приказал бы нашим задирам прекратить издеваться над этими лордами в старом пиршественном зале и вообще не касаться роли Демонланда в ночном бою.
– Идем, я пойду с тобой, – сказала Презмира.
Они нашли Короля у парапета на самой верхней площадке над шлюзом, где он со всеми лордами смотрел на восток, на холмистую равнину, за которой лежал Пиксиленд. Но когда Корунд попытался открыть Королю свои мысли, Король сказал:
– Ты стареешь, о Корунд, и как никчемный торговец, несешь свой товар на рынок, когда он уже закрывается. Я уже дал приказ объяснить народу, что прошлой ночью на Карсэ напали только гоблины, были мной разгромлены, и сброшены в море. Кто посмеет речью или знаком выдать Ла Фиризу, что в деле были демоны, или что моих врагов развлекают в старом пиршественном зале к их неудовольствию, лишится жизни.
– Это хорошо, о Король, – сказал Корунд.
Король спросил:
– Сколько у нас войска, командующий?
Кориниус ответил:
– Шестьдесят три убиты, из оставшихся большинство ранены, и я среди них. На некоторое время я остался одноруким. Вряд ли в Карсэ найдется более пятидесяти здоровых воинов.
– Милорд Корунд, – сказал Король. – Твои глаза видят на лигу дальше любого из нас, молодого или старого. Сколько воинов приближаются к нам по той дороге?
Корунд перегнулся через парапет и заслонил глаза от солнца широкой, как копченая треска, рукой, покрытой, как кожа слоненка, редкими рыжими волосами.
– Того, кто приближается, сопровождают шестьдесят всадников, о Король. Я могу ошибиться на одного-двух, но если их меньше шестидесяти, можешь меня не уважать.
– Будь проклят случай, что несет его сюда так не вовремя! – пробормотал Король. – Все мои войска далеко, я остался со слишком малой силой, чтобы можно было внушить страх, если меня начнут раздражать. Поскорее посади на коня одного из своих сыновей, о Корунд, и пошли его на юг в Зорн и Пермио, пусть наберет там бойцов из крестьян и пастухов. Это мой приказ.
День клонился к вечеру, когда подъехал принц Ла Фириз со своими воинами. После приветствия Король принял дань и выделил покои для гостей. Потом все собрались в большом пиршественном зале, который построил Горайс XI в юго-восточном крыле дворца, когда взошел на престол. Этот зал по размерам и пышности намного превосходил старый зал, в котором оказались лорд Джасс и лорд Брандок Дах. Он имел семь равных стен из темно-зеленой яшмы с кроваво-красными пятнами. В середине одной из стен находилась высокая дверь, а в стенах справа и слева от двери, а также в тех, которые образовывали противоположный угол, были высоко расположенные большие окна. Во всех семи углах стояли кариатиды, изваянные из массивных глыб черного серпентина. Они изображали трехголовых гигантов, пригнувшихся под тяжестью таких же каменных крабов. Распростертые в стороны и вверх клешни этих крабов поддерживали гладкий купол потолка, покрытый картинами битв, охот и поединков в темных красках, соответствующих мрачной величественности зала; на стенах под окнами висело боевое и охотничье оружие, а на двух глухих стенах были по порядку прибиты черепа и кости всех побежденных соперников Горайса XI, до того недоброго часа, когда он сам встретился в поединке с Голдри Блажко. Угол напротив двери пересекал длинный стол, за ним – резная скамья, а от концов этого стола под прямым углом тянулись столы еще длиннее, почти до самой двери, со скамьями по бокам. За правым столом посредине стоял большой красивый кипарисовый трон с черными бархатными подушками, расшитыми золотом, а напротив него за левым – трон поменьше, с подушками, расшитыми серебром. Массивные железные жаровни, числом пять, стояли в ряд в центре зала на ножках в форме орлиных когтей; за боковыми скамьями с каждой стороны было по девять высоких подставок для факелов, которыми зал освещался ночью, и семь таких же подставок за поперечным столом. Пол зала был выложен белым и кремовым мыльным камнем с коричневыми, черными и пурпурными прожилками. Столешницы, лежащие на козлах, представляли собой большие серые полированные каменные плиты с мелкой золотой крошкой.
Женщины сели за поперечным столом. В середине – леди Презмира, затмевающая остальных царственной красотой, как Венера затмевает меньшие планеты, слева от нее – Зенамбрия, жена герцога Корсуса, а справа – Срива, дочь Корсуса, необычно красивая при таком отце. За правым от двери столом вокруг трона расположились лорды Колдунии в праздничных одеждах, напротив них – гости из Пиксиленда. Трон за левым столом предназначался для Ла Фириза. Обильные закуски были выставлены на блюдах из золота, серебра и расписного фарфора. Арфы и волынки заиграли варварскую музыку, гости встали, сверкающая дверь распахнулась, и в зал вошел Король Горайс со своим гостем, принцем Ла Фиризом.
