Он посмотрел на демонов таким взглядом, что у них слова застряли в горле. Через некоторое время он снова заговорил:
– Я клялся помогать вам, если одержу победу. Но мое войско растаяло, как воск в пламени, а сам я жду темного паромщика, который не задержится. Поскольку память моя – не песок, а мрамор, и поскольку победа принадлежит мне, примите от меня дары. Тебе, о Брандок Дах, я отдаю меч, ибо еще в свои восемнадцать лет ты считался самым могучим среди воинов. Пусть он послужит тебе мощным оружием, как служил мне. Тебе, о Спитфайр, я дарю плащ. Он не новый, но может очень тебе пригодиться, ибо тот, у кого он на плечах, никогда не попадется живым в руки врагов. Носи его и вспоминай меня. А тебе, о Джасс, я ничего не дам, ты и так слишком богат. Прежде, чем земля разверзнется передо мной, я хочу пожелать тебе добра, и пусть мое пожелание сбудется.
Они его сердечно поблагодарили, и он сказал:
– Теперь оставьте меня, пусть приходит то, чем кончится день.
И они пошли назад в сторожевой форт. Ночь опускалась на холмы. С бесцветного востока задул сильный ветер. Он со стоном рвал облака, как тряпки, обнажая плывущую среди них луну. Перед фортом демоны обернулись в ту сторону, где стоял, глядя на мертвецов, Зелдорниус, и вдруг раздался гром, перекрывший вой ветра, земля задрожала, и они увидели, как она разверзлась под Зелдорниусом.
После этого тьма закрыла луну. Ночь и тишина воцарились над холмами Салапанты.
Х. Пограничье Моруны
О переходе демонов из Салапанты в Эшграр Ого; о посещении леди в Ишнаин Немартре; и о прочих делах, требующих внимания
Рано утром Миварш Фаз пришел к лордам Демонланда и увидел, что они собрались уходить. Он спросил, куда лежит их путь, и они ответили:
– На восток.
– Все восточные дороги ведут в Моруну, – сказал Миварш. – Все, кто туда идет, погибают.
Но они рассмеялись и сказали ему:
– Не стоит недооценивать нашу силу, добрый Миварш. Мы способны на большее, чем ты. Знай, что наш путь предопределен, и его план прибит алмазными гвоздями к стене необходимости.
Они простились с ним и отправились в путь со своим малым отрядом. Четыре дня они шли через густой лес, по ковру из листьев, падавших тысячи лет, где в самый полдень таятся сумерки, приглушаются шумы, и ночами со стволов на путников смотрят внимательные глаза.
Пятый, шестой и седьмой дни они прошагали вдоль кромки южного берега безводного моря c сухими волнами из песка и гравия, которые ни на минуту не успокаивались. Нигде они не нашли ни капли воды, и днем и ночью слышали страшный шум, словно били барабаны и трубили трубы, но не встретили ни одной живой души. На восток, кроме них, никто не шел.
На восьмой день они отошли от берега странного моря, и стали спускаться по каменистой почве в широкую долину, по дну которой вилась в камнях речка. Местность была бесплодная, и в ней негде было укрыться. Но в ярком солнечном свете они вдруг заметили впереди замок из красного камня. Он стоял на террасе, где кончалась долина и начинался подъем к горам. Джасс сказал:
– Мы можем дойти туда до того, как стемнеет, и остаться на ночь.
К вечеру, между закатом и восходом луны, они подошли к замку на расстояние фарлонга и увидели перед ним большой валун, на котором кто-то сидел, будто ожидая их. Но когда они подошли ближе, на валуне никого не оказалось. Миновав его по пути к воротам, они оглянулись и опять увидели фигуру на валуне, но голова была у сидящего в руках. Это было непонятно и отвратительно.
Ворота оказались распахнуты, они вошли, пересекли двор и прошли в большой зал, где столы были накрыты, как для пира, горели сотни свечей и пылал очаг, но не было ни души, и голосов не было слышно. Лорд Брандок Дах сказал:
– В этих землях не увидеть чуда в течение часа уже чудо. Давайте немного поужинаем и ляжем спать.
Они сели за столы и поели, а также выпили сладкого, как мед, вина. Из их голов улетучились все мысли о войне, пережитых трудностях и невообразимых опасностях, которые могли им встретиться в пустыне, об огромном войске Корунда, которое готовило им гибель. Дух сна расслабил их усталые тела.
Потом в воздухе поплыла нежная и тревожная музыка, полная сладострастия, и они заметили женщину на возвышении. Красотой она превосходила всех смертных женщин. В темных волосах Леди сияла диадема вроде рогатого месяца из медового цимофана, каждый кристалл которого испускал трепещущие лучи света. Так солнечные лучи трепещут, преломляясь под поверхностью летнего моря. Ее красоту оттеняло простое облегающее одеяние из мягкого розового шелка, ибо ни один наряд не мог ничего добавить к ее прелести и очарованию. Она заговорила:
– Милорды и гости Ишнаин Немартры! Всех, кто утомился, ждут пуховые постели и простыни из тончайшего батиста. Но да будет вам известно, что на насесте в восточной башне у меня сидит ястреб. Тот, кто ночью один придет и разбудит его, и не даст ему заснуть до утра, волен будет просить у меня все, что хочет. В конце ночи я приду и исполню первую его просьбу. Но он может просить лишь о земных вещах.
Сказав так, она исчезла, как сон.
Брандок Дах сказал:
– Давайте бросим жребии, кому достанется приключение.
Но Джасс был против и сказал:
– Возможно, здесь какой-то обман. В этих землях нельзя поддаваться никаким соблазнам, надо следовать намеченной цели. Мы не должны уподобляться тем, что идут по шерсть, а возвращаются остриженными.
Брандок Дах и Спитфайр посмеялись над его словами и бросили жребии между собой. Идти выпало лорду Брандоку Даху.
– Ты не должен мне мешать, – сказал он лорду Джассу. – а то я больше не стану помогать тебе.
– Я тебе никогда не мешал, – откликнулся лорд Джасс. – Разве мы с тобой не два пальца одной руки? Только что бы ни случилось, не забывай, зачем мы сюда пришли.
– Не бойся, сердечный друг, – сказал Брандок Дах. – Я этого не забуду. Мы с тобой два пальца одной руки.
И вот ночью, пока все остальные спали, Брандок Дах пошел в восточные покои и разбудил ястреба. Несмотря на то, что снаружи ревел морозный ветер, в том покое воздух был теплый и душный, навевающий сон. Но лорд не сомкнул глаз, и всю ночь не сводил их с ястреба, рассказывал ему разные истории, а когда ястреб пытался заснуть, дергал его за хвост. Ястреб отвечал на это злыми взглядами и короткими резкими криками.
Когда наступил золотой рассвет, из теней в дверях явилась Леди. Увидев ее, ястреб сердито захлопал крыльями, спрятал голову под крыло и заснул. А светлая Леди, взглянув на лорда Брандока Даха, заговорила:
– Можешь требовать от меня, лорд Брандок Дах, всего, что твоя душа пожелает, из земных вещей.
Но он встал, ослепленный ее очарованием, и сказал:
– О миледи, твоя красота на рассвете дня излучает чары, способные развеять все туманы ада. Сердце мое жаждет твоих прелестей и может насытиться, лишь созерцая тебя. Ничего мне больше не надо, ничего земного.
