– Гоблина убить. Леди не причинять вреда. Если заденем ее, – нам смерть.
Двое защищались изо всех сил. Но долго так продолжаться не могло. Гро был отчаянно храбр, но ему не хватало силы и умения хорошо обращаться с оружием. Леди Мевриана была прекрасной фехтовальщицей, но враги ее не боялись, а первый из них, огромный большеголовый парень, двинулся на нее, чтобы повалить ее своим весом, тогда она хитроумным выпадом пронзила ему горло. Он упал, остальные получили урок осторожности. Гро получил много ран, и в конце концов, оказался на камнях. В следующее мгновение они схватили Мевриану сзади и попытались закрыть ей лицо, но тут вмешались сами небеса, и дело приняло другой оборот. Вдруг все пятеро легли на камни, истекая кровью.
Мевриана осмотрелась, увидела – и без сил упала на руки брата, охваченная безумной радостью после страшной драки. И перед ее собственными глазами явились веселые духи этой земли, которые все предвидели и пришли показаться Гро: ибо Брандок Дах и Джасс вернулись домой в Демонланд, как восставшие из мертвых.
– Я невредима, – объяснила она им. – Но помогите милорду Гро, я боюсь, что он ранен. Отнеситесь к нему хорошо, ибо он доказал, что он наш настоящий друг.
XXVI. Битва под Кротрингом
Как лорд Кориниус получил весть о возвращении лордов Джасса и Брандока Даха в свою страну; как он решил дать им бой под Кротрингом, близ Эрнгейт Энда; о великом переходе лорда Брандока Даха через горы из Трансдейла; о великой битве, и чем она завершилась
Лаксус и сыновья Корунда прохаживались в конце дня по лугу перед Кротрингом. Свинцовое небо над ними предвещало грозу. Было жарко и тихо. Замершие листья деревьев под серыми тучами приняли мертвенно-фиолетовый оттенок. Из замка непрерывно доносились глухие стуки ломов и мотыг. Там, где раньше был сад с тенистой зеленью, теперь осталась руина: поваленные колонны и расколотые порфировые вазы редкой работы, кучи земли и гниющих растений. Громадные кедры, символы богатства и величия своего хозяина, безжизненно лежали, засыхая, с вывороченными корнями и сломанными ветвями. Ониксовые башни на фоне неба выглядели страшно и нелепо над смертным ложем погибшей красоты.
– Разве семь не счастливое число? – говорил Карго. – Мы уже шесть раз думали, что вот-вот поймаем угрей за хвост в комариных горах Миланда, и возвращались с пустыми руками. Когда, ты думаешь, удастся их схватить?
– Когда пироги с яйцами вырастут на яблонях, – отвечал Лаксус. – Наш великий полководец больше беспокоится о женщине (которая, наверное, про них не слышала, и уж точно не они вернут ее домой), и играет в отмщение, чем думает о воинах и войне. Слышишь? Идет работа.
Они повернулись на новый звук от ворот, и увидели, как два золотых гиппогрифа скатываются по крутым ступеням в ров, подымая тучи пыли и щебня.
Лаксус нахмурился. Он положил руку на плечо Хеминга и сказал:
– Время требует собрать самый разумный совет, о сыновья Корунда, если наш повелитель Король хочет в самом деле одержать победу над своими противниками в последнем походе в Демонланд. С тех пор как ушел гоблин, нам не хватает мудрости.
– Долой гада! – сказал Карго. – Кориниус был прав, когда слышать не хотел о честности этого скользкого скота. Прослужил всего месяц или два, и удрал к врагам.
– Кориниус только начал править в этой стране. Неужели он думает, что дальнейшее правление будет веселой игрой, а королевство – игрушкой? Судьба еще может его свалить одной левой, пока он топит свою молодость в вине и распутстве и злится на леди. Юнец, сорвавшийся с поводка, должен слушать советы заслуженных старших, а то все прахом пойдет.
– Это ты-то заслуженный старший? – сказал Карго. – Всего шесть и тридцать лет.
– Нас трое, – сказал Хеминг. – Ты командуй, а мой брат тебя поддержит.
– Лучше возьми назад свои слова, – сказал Лаксус. – Будто ты никогда их не произносил. Вспомни Корсуса и Галландуса. Кроме того, хотя он иногда сбивается с пути истинного, трезвый Кориниус храбрый и могучий воин, политик и дальновидный полководец, таких не сыщешь в Демонланде, да и во всей Колдунии, если не считать вашего благородного отца, а ведь он еще молод.
– Это правда, – отозвался Хеминг. – Принимаю упрек.
Пока они беседовали, подошел служитель из замка и почтительно поклонился Лаксусу, сказав:
– Тебя почтительно просят, о король, пройти во внутренние покои.
Лаксус спросил:
– Меня просит тот, кто только что прискакал из восточных земель?
– Да, с твоего разрешения, – ответил посланный с низким поклоном.
– Разве король Кориниус не удостоил его аудиенции?
– Он добивался аудиенции, – ответил служитель, – но король ему отказал. Дело срочное, поэтому он настоятельно просил меня доложить твоему величеству.
По пути в замок Хеминг прошептал на ухо Лаксусу:
– Тебе знакомы новые правила дворцовых церемоний? С тех пор, как он назло леди Мевриане уничтожил заложника, как сегодня уничтожил орла с конской головой, он не дает аудиенций до заката. С утра он занимается отмщением, а после этого удаляется в свои покои с женщиной, стараясь выбрать самую красивую и веселую, какую найдет, и на два или три часа погружается в море удовольствий, ненадолго притупляя таким образом муки любви.
Но после того, как Лаксус поговорил с гонцом с востока, он немедленно направился в покои Кориниуса, по дороге расшвыряв стражников, распахнул блестящие двери и нашел лорда Кориниуса в веселом настроении. Он полулежал на ложе с тройными темно-зелеными бархатными подушками. У его локтя стоял столик из слоновой кости, инкрустированный серебром и черным деревом, а на нем хрустальный кувшин пенного вина, уже на две трети пустой, и красивый золотой бокал. Король был одет в свободную шелковую рубаху с золотой бахромой, без рукавов, распахнутую на груди. Сильной рукой он как раз тянулся за бокалом. На коленях у него сидела дева лет семнадцати, красивая и свежая, как роза, с которой он уже собирался перейти от дружеского разговора к любовной ласке. Он зло взглянул на Лаксуса, который без церемоний начал:
– На всем востоке беспорядки. Крепость, которую мы возвели на Стайле, взята. Спитфайр прошел в Брейкиндейл, чтобы добыть продовольствие для Гейлинга, и разогнал наше войско, которое сидело там в осаде.
Кориниус осушил бокал и сплюнул.
– Тьфу! – воскликнул он. – Много шума, мало толку. Хотел бы я знать, по какому праву ты беспокоишь меня этими слухами, когда я с приятностью отдыхаю и предаюсь веселью? Не мог подождать до ужина?
Прежде, чем Лаксус успел что-либо добавить, с лестницы послышалось бряцание оружия, и вошли сыновья Корунда.
– Разве я не король? – воскликнул Кориниус, запахивая рубаху. – Разве меня можно заставить? Выйдите вон из покоя.
Они стояли молча и выглядели расстроенными. Кориниус все-таки спросил:
– Что стряслось: вас обманули или вы заболели страстью к переворотам? Или умом тронулись?
