— Какое имя?
— Я отрекся от него! От имени! От Лукавого и его слуг! Я обманул Дьявола! — Взор монаха воспылал огнем, столь часто в нем горевшим. В глазах его зажглись костры инквизиции. — Я молился! Мое спасение — в Господе нашем!
Томас Велдон трижды осенил себя знамением.
Так просто? Всего лишь молитва — и ты свободен от черного колдовства, снова принадлежишь только себе? Поможет ли молитва Алисе? Захочет ли она избавиться от пут?
— Нет! Не просто! Спасет только искренняя, чистая вера! — воскликнул Велдон.
Кровь и песок! Я только что невольно озвучил свои мысли… Настороженно посмотрел на монаха, но вроде бы про обращенную в тень все же промолчал, потому как отец Томас продолжал говорить только о собственном прошлом.
— Долгие годы я ловил себя на том, что хочу услужить. Хотел пасть на колени и подчиниться слову любого, кто произнесет имя, коим нарекли меня слуги Лукавого. Лишь многократно повторенная молитва спасала от дьявольских помыслов!
Очи Томаса Велдона пылали фанатичным огнем.
— Но это все было после, а тогда поутру снова пришел декан. Он был уже другим человеком! Или даже нечеловеком! Он приказал запомнить, что отныне я избранный и что когда-нибудь стану сиятельным, если буду следовать воле Великого Господина. Однако никто так и не пришел ко мне с тем именем на устах, от которого я, Томас Велдон, раб Божий, отрекся.
Церковник перекрестился.
— Они называют его Низверженным. Первой божественной силой нашего мира. Первым Творцом, которого низвергли и который возвращается. Но я-то знаю, что имя ему Сатана! Падший ангел Люцифер, иначе рекомый Светоносным! Сиятельным! Ты понимаешь, кто они такие и во что пытались меня превратить!
У Томаса Велдона затряслись руки. Негнущимися пальцами монах выудил из-под рясы серебряный крест, сжал крепко и только тогда успокоился. Инквизитор молчал, оглаживая другой рукой затылок и шею, мысли его устремились куда-то далеко. А я думал об Алисе. Кому же она служит?! Дьяволу? Но может ли она знать об этом? Можно ли верить ей самой? Избранной?
— Госпиталь в провинциальном городе так и не увидел меня, — продолжил церковник. — В ту же минуту, как за мной закрылись двери семинарии, я направился в аббатство Святого Доминика. Я думал только об одном: испепелить в себе корни, пророщенные кругом чернокнижников, и сжечь все и всех, кто склонился перед Сатаной! Так я стал инквизитором.
— Для чего мне все это знать? Зачем рассказываете, отец Томас? А может, вас следует называть избранным? — раздраженно поинтересовался я. Меня тянуло к Алисе, как на веревке, но церковник не отпускает от себя.
— Сейчас поймешь, — ответил монах; против моего ожидания, он пропустил мимо ушей слова, причислившие его к слугам Дьявола. — Я знал тринадцать имен. Тринадцать сиятельных! Я намеревался предать их огласке в тот же день, когда войду в обитель братьев-доминиканцев. Думал, где, как не среди инквизиторов, искать спасение! Но я ошибался, как ни горько это признавать.
Томас Велдон прикрыл глаза и замотал головой.
— Гард, ты даже не представляешь, сколько их… Как глубоко Нечистый запустил свои поганые щупальца! Каждый, буквально каждый, и в миру, и в сане, может стать сиятельным или избранным! Великое множество слуг Дьявола свили гнезда в лоне Матери Церкви, не меньше их в светских чинах. Многие, многие тысячи! Они повсюду на Орноре!
— Ты шутишь, Велдон? Откуда тебе это известно?
Сказанное монахом внесло смятение в душу. Я в Запустении! Чтоб отомстить за Старика и ночных крыс. Пока не ведаю, как отплатить за их смерть, я просто шел к логову этих чертовых сиятельных. Но не думал, что на пути может встать половина мира!.. А, проклятый пепел! Хоть бы и весь мир целиком! Я вызнаю, кто уничтожил ночных крыс и Старика! Я отомщу!
Монах невесело рассмеялся.
— Если бы я шутил!.. — произнес он. — Мне несказанно повезло, когда первым, кто услышал мое признание, оказался настоятель монастыря Святого Доминика аббат Тюре. Господь не отвернулся от искренних помыслов чада своего и направил к верному человеку. Аббат кое-что знал о сиятельных: немного, но достаточно, чтобы поверить мне. Он удержал меня, юнца, от опрометчивого поступка — более о случившемся со мной я не сказал никому.
— Почему, святой отец?
— О! На это очень легко ответить. В тот же день меня бы обвинили в ереси и святотатстве. Мне доводилось видеть несчастных, кого мы не смогли перехватить и уберечь. Гард, отступников очень много. Даже в самом сердце Матери Церкви, даже в городе апостолов. Тима — в тенетах Сатаны!..
— Подождите, святой отец. — Против воли я вернулся к почтительному тону. Ничего не поделать с имевшимся воспитанием. Впрочем, сейчас больше заинтриговала оговорка церковника. — Вы сказали: «мы»?
— Да, — монах сразу осекся, — мы. Некоторые, хм… люди, которые пытаются противостоять сиятельным. Нас немного, но среди нас есть весьма могущественные чины.
Томас Велдон пристально посмотрел на меня, словно раздумывая, до каких пределов допустимо быть откровенным, а я ухватился за новую возможность отомстить.
— После аббатства, где обрел покой и новый смыл жизни, я отправился в Бранд. Нам известны о сиятельных лишь крохи, но мы точно понимаем и знаем, что дьявольские щупальца, опутавшие Орнор, исходят из Запустения. Я хотел быть ближе к средоточию Тьмы…
Инквизитор тяжело вздохнул.
— Годы не прошли даром; я спас сотни душ, которых коснулось нечистое дыхание Дьявола, вернул им надежду на Прощение.
— Укушенные упырями?
— Они, Гард, но не только. Ты ведь совсем недавно пересек Долгий хребет? Но сколько раз пришлось быть свидетелем упокоения беспокойных душ!
— Боюсь, что всех уже не упомню. — Я не лукавил.
Сначала был деревенский вампир в селе под столицей Арнийского Загорья, потом другие. Вспомнились черные глаза мертвой девочки, ее образ до сих пор наводит жуть.
— Однако мы — как потерявшиеся в ночи дети. Мы лишь на пороге понимания черного умысла Сатаны. Мы не можем отличить зерна от плевел, не умеем определять, кто пред нами: светел ли душой человек или обращен в избранного либо сиятельного. Но годы идут, не столь много мне еще суждено, а я так и топчусь там же, где и двадцать лет назад, и вот Господь посылает тебя.
Инквизитор ткнул в меня пальцем.
— Мне все равно, кто и зачем снарядил данный поход, но я хочу найти исток зла и вернуться в Тиму. Люди, которые куда выше и влиятельнее меня, покажут папе на карте, где засел Сатана. Тогда… Может быть, мы заявим на весь мир о страшной опасности. Помоги мне, Николас Гард, и Господь поможет тебе! Простит все твои прегрешения!
— Кто мой наниматель и какова наша цель, я конечно же не скажу, — произнес я. — Но помогу, и вовсе не ради собственных грехов.
Инквизитор воздел к небу перст, чтобы предостеречь о святотатстве, однако я не дал ему говорить.
