— Не будь глупцом, — большие ноздри Барамуда раздувались от гнева, — назови я истинное имя Низверженного, и его присные появятся здесь очень скоро. Наша защита сломается, если Низверженный услышит хоть одно из своих имен. Тем паче от меня. Не буди лихо, Николас. Мы и так вытащили тебя с превеликим трудом.
Эльф ковырял кончиком кинжала оперение очередной стрелы и всем своим видом показывал, что разговор его никак не волнует. Зато хмурившийся гном явно чего-то ждал от меня, и гнев понемногу оставлял его.
Поверю ли Барамуду? Снова спрашиваю себя об одном и том же. Боги?… А хоть бы и так! Мое спасение — не настоящее ли это чудо? Гном и перворожденный отразили натиск тварей Низверженного, а потом я прыгнул вниз… Меня передернуло при воспоминании о приближающейся мостовой.
— О прыжке подумалось? — вдруг спросил Барамуд и с самодовольным видом вновь сложил руки на груди. Гнев его истаял без следа, гном даже благодушно улыбнулся.
— Мысли мои читаешь?
— А то! — хохотнул гном.
— Проклятый пепел!
Я вскочил с кушетки, намереваясь вцепиться гному в горло, и в то же мгновение эльф тоже оказался на ногах. Кинжал, которым Крик чинил стрелы, исполнял в руке эльфа опасный танец. При иных обстоятельствах я бы завороженно уставился на ожившую сталь, а сейчас повернулся к перворожденному боком, приняв защитную стойку.
— Тише!
Меж мной и эльфом появился гном. Барамуд широко расставил могучие лапищи и с неприкрытой яростью выплевывал слова.
— Уймитесь! Ты чего, человече, шуток не понимаешь? Не могу я твои мысли подслушать! Горой клянусь! И ты, Крик, сядь!
Обменявшись недобрыми взглядами, перворожденный и я вернулись на свои места.
— То-то же! — Кивнув, гном прошелся ладонью по бороде и тоже сел на стул.
А я трижды повторил в уме невероятно паскудное предположение о том, чем занимаются ближайшие родичи гнома. Однако у того ни один мускул не дрогнул на лице. Что ж, насчет мыслей, быть может, он не врет. Но разве Барамуд и Крик — боги? Совсем не похожи они на могущественные силы. Этот разговор, что то и дело норовил перерасти в потасовку, больше походил на сходку мелких головорезов, о чем я прямо и заявил.
Гном помрачнел и наполовину осушил свою кружку с пивом.
— Давно это было, — заговорил он, обтерев ладонью усы, — в Орнор явился Он.
— Кто?
— Тот, кого вы называете Богом Отцом! — рыкнул гном, он на миг вышел из себя, но, успокоившись, продолжил: — Мы хотели дать бой и Ему! Все высшие силы нашего мира: боги гномов, людей, эльфов и орков. Новые боги объединились, как когда-то давно против Низверженного. Но мы лишились почти всего без какой-либо битвы.
Я покосился на эльфа. Лик перворожденного посерел, Крик глядел куда-то мимо меня, тоже погрузившись в далекое прошлое.
— Лишь один Его приход отобрал все могущество Новых богов. Мы разом потеряли почти все свои силы.
Гном горестно вздохнул и вновь приложился к пиву.
— Большая часть Новых богов покинула Орнор.
— Ушли? Куда? — спросил я.
— Хотел бы и я знать, — ответил Барамуд. — Но сей путь — лишь в один конец. Некоторые, меньшая часть из нас, предпочли остаться в Орноре, сохранив свою божественность, только это означало почти полное развоплощение. Они слились с нашим миром, и не ведаю, сохранили ли разум. Лишь чувствую иногда, что они здесь.
— Ну а вы? — Я догадался, что Барамуд сейчас расскажет о себе и Крике.
— Мы выбрали последнее, что Он уготовил. Мы остались сами собой и не покинули Орнор, но мы… — Гном натянуто усмехнулся. — Мы очеловечились. Мне и Крику нужны еда, кров и сон. Мы можем жить вечно, но нас можно ранить или убить. Мы стали как ты, смертный, и очень долго думали, что лишились всего, что когда-то делало нас богами. Настоящими, а не теми, кто называется так по старой памяти.
Барамуд и эльф переглянулись — гном покачал головой, Крик поджал губы. Гном словно бы упрекнул и себя, и перворожденного в том, что по-прежнему именуют себя богами.
— Однако ж — Кровь Горы! — кое-что крепко прикипело к нам! Поняли мы это не сразу, ох как не сразу. Нынче мне да Крику доступны лишь крохи прежнего могущества, но Ули и Немой бог смогут удивить даже Его!
— А Харуз? — вдруг подумалось мне.
— Помоги нам, и я приведу тебя к нему. Коль тебе это нужно.
— Он так же, как вы, бродит по Орнору или развоплотился?
— Баш на баш, человече, — сощурился гном. — Сперва дело.
В этот миг Барамуд как никогда походил на тороватого представителя своего племени, каким обычно слывут купцы из гномьих гор.
— Что вам нужно?
— Перстень Бога Сына. — Барамуд пристально посмотрел мне в глаза. — Ты ведь за ним отправился в Запустение?
Я принялся изучать ногти на правой руке. Чтобы скрыть от чересчур всеведущего бородача мелькнувшее внутри торжество. Да, он знает, зачем я первоначально отправлялся в проклятые леса. Вероятно, и про Антуана гному известно: если не все, то очень многое. Однако Николас Гард свободен от присяги на клятвенном кресте, данной покойному арнийскому первосвященнику, и вступил в Запустение вовсе не за древним артефактом, но ради мести и для спасения Алисы!
Проклятье! Нынче я думал только об Алисе, прежние помыслы о возмездии мнились теперь мелкими и ничтожными.
— Хочешь, чтоб я выкрал его для вас?
Неожиданно для меня эльф беззвучно рассмеялся.
— Нет. — В очах гнома мелькнул кровожадный огонек. Барамуд уставился на свой пудовый кулак и медленно поднес его к губам. — Наклонишься к нему вот так и произнесешь проклятие. Я научу, что сказать.
Последние слова были сказаны тихо, шепотом. Гном замолк, не сводя взора с воображаемого перстня, а эльф с какой-то безумной улыбкой на лице прислонился к стене и закрыл глаза.
— А потом? — Я вдруг ощутил, что в горле пересохло.
— Потом?.. — негромко переспросил Барамуд. — Потом у тебя будет ровно один день, чтобы убраться из Сарн Адаба, потому как через один день на месте Черного замка расцветет огненный цветок.
Я выругался.
— Истинно говорят, что гном не может без выпивки и взрывов.
Барамуд разразился хохотом. Смеялся он искренне, от души, бородатая шутка пришлась ему по вкусу. Пелена кровожадной мечтательности спала с его глаз. Эльф тоже стал похож на себя прежнего — равнодушного ко всему циничного ублюдка. Перворожденный вернулся к починке оперения. Мир за пределами сего занятия снова перестал его заботить.
— Да, — крякнул гном, отсмеявшись, — то будет знатный «бум!»
Я смотрел на Барамуда, и мне казалось, что он чего-то недоговаривает.
— Ваша война с Низверженным продолжается, но почему бы не объединиться с ним для войны с Двуединым Богом? Бог Отец и Бог Сын враги и вам, и Низверженному. Или я ошибаюсь?
