– А ты что здесь делаешь? – негромко спросил Веселов светловолосого мальчика в пижаме, вышедшего в коридор из гостиной.
На вид малышу было года три. Он смотрел на мужчину снизу вверх и потирал пальцем правый глаз.
– Проша, сынок, ты почему не спишь?
– У меня болел животик. Мама читала мне сказку. Ой.
Заметив Эмиля, Прохор прервал свой рассказ и спрятался за ногу отца. Веселов улыбнулся.
– Не бойся, сынок. Поздоровайся, это Эмиль.
Времянкин улыбнулся мальчику и поднял открытую ладонь в знак приветствия. Прохор, вцепившись в штанину отца, молча следил за странным гостем. Запекшаяся кровь на лице незнакомца и синяк под его глазом, очевидно, заставили юного хозяина дома насторожиться.
– Ладно, пойдем.
Веселов направился в гостиную. Прохор, держась за брючину папы, семенил рядом с ним. Босые ноги мальчика шлепали по гладкому полу. Эмиль вошел в комнату вслед за ними.
В камине потрескивали горящие поленья. Тени огня плясали по просторному залу. Теплый воздух пах имбирем. Внимание гостя привлек широкий ствол дерева, растущего сквозь дом, прямо посередине комнаты. Ствол вырастал из-под пола и протыкал потолок.
– Через ваш дом растет дерево? – удивился Эмиль.
– Да. Это дуб. Ему много лет. Дом построен вокруг него, – ответил Веселов и включил несколько ночников, расставленных в разных углах гостиной.
Прохор все это время ходил за отцом как приклеенный. Вместе они подошли к гостю.
– Располагайся. Я пока найду тебе что-нибудь переодеться.
– Не нужно!
– Надо привести твою одежду в порядок. Не волнуйся, это не проблема.
Веселов погладил сына по волосам.
– Ну что, Проша, пойдем, уложу тебя? Говори «спокойной ночи».
Прохор тем временем с интересом разглядывал зубную щетку в руке гостя.
– Это твоя? – спросил он.
– Моя, – ответил Эмиль.
– А дай попробовать?
Прохор протянул руку.
– Хмм. Даже не знаю, – мялся Времянкин.
– Прохор, чужой щеткой нельзя зубки чистить. Разве ты не знаешь? – подключился отец мальчика.
– Да я только попробовать, – ответил Прохор и посмотрел на Эмиля. – Ну чего тебе жалко, что ли? Попробую, и все.
– Ну, она новая, в принципе, попробуй, – согласился тот и вложил щетку в пухлую ручку Прохора.
Довольный малыш поднес щетку ко рту, едва коснулся щетиной губ и тут же вернул предмет хозяину.
– Классная щетка! – резюмировал Прохор.
– Спасибо!
Эмиль улыбнулся от такой непосредственности мальчика. Прохор улыбнулся в ответ.
– Ну все. Теперь спать.
Веселов поднял сына на руки и, шепча ему что-то на ушко, унес из гостиной.
Времянкин обошел ствол дерева, погладил ладонью грубую темную кору. Рядом стоял овальный стол, окруженный стульями. У камина буквой «П» располагались деревянные диваны с большими подушками, расшитыми изящными орнаментами. Внутри диванного закутка стоял резной столик, на котором лежало несколько игрушечных лошадок. Внимание Эмиля привлекли занавески. Он подошел к окну и принялся разглядывать ажурную вышивку на ткани.
Вернулся Веселов. Мужчина держал в руках аккуратно сложенный комплект чистой одежды и полотенец.
– Тонкая работа, – отметил Эмиль, отпустив занавеску.
– Это Маша. Почти все здесь сделано ее руками: вышивка, роспись. Настоящая искусница.
– И портреты в коридоре?
– Нет, это Марфа. Наша старшая дочь.
– Творческая семья у вас. Как вижу.
– Как видишь, да.
Веселов протянул Времянкину стопку вещей.
– Больно на тебя смотреть.
– Скульптор недоволен своей работой? – Эмиль взял вещи.
– Очень недоволен.
– Не бери в голову.
– Можешь принять душ, пока Маша готовит мази. Тут свежие полотенца. И спортивный костюм Насти. Вы с ней примерно одной комплекции. Примерь, должно подойти. Все чистое. Так что…
– Спасибо!
– Душ – соседняя дверь.
– Ясно.
Прижав вещи к груди, Эмиль отправился в ванную комнату.
Он положил щетку на край раковины, сбросил куртку на пол, разделся догола и полез под душ. Времянкин стоял под теплым напором и смотрел на окрашенную кровью воду, стекающую по его ногам. Бледнеющие ручейки тянулись к стоку, оставляя красные разводы на белом дне эмалированной ванны. «Неужели я смогу освободиться от Яна? Может, еще получится все исправить. Во что я превратил свою жизнь? Елки-палки», – думал Эмиль.
Хорошенько вымывшись, он насухо вытерся, взобрался на тумбу умывальника, протер запотевшее зеркало и посмотрел на свое отражение.
– Вот это габитус.
Покрасневшие скулы, синеющие гематомы под глазами и ссадины на щеках. Переносица распухла, кончик носа смотрел в сторону. Эмиль с сипом продул носовые пазухи: воздух с трудом проходил через опухшие ноздри. Мальчик открыл рот и осмотрел полость. Кое-где кровоточили ранки. Не хватало еще одного зуба. Времянкин спрыгнул на пол и аккуратно почистил оставшиеся. Прополоскав рот, сплюнул окрашенную кровью зубную пасту. Кожа на лице словно полыхала, и с каждой минутой жжение усиливалось. Будто все лимфоциты разом перешли в экстренный режим оказания помощи и, носясь с бешеной скоростью вокруг раненых мест, перегревали эпидермис.
Стараясь не касаться лица, Эмиль просунул голову в горловину бирюзовой майки с изображением радужной лошадки. Затем он надел темно-зеленый спортивный костюм. Как и предполагал Веселов, вещи пришлись мальчику впору. Он сгреб в охапку свою одежду, завернул все в куртку, как в узелок, и вышел из ванной комнаты.
В гостиной уже ждала Маша. Она сидела на диване перед разложенными на столике склянками. Веселов тоже был здесь. Прислонившись спиной к стволу дерева, он пил что-то из глиняной кружки. Заметив Эмиля, мужчина оторвался от дуба, поставил кружку на стол и двинулся навстречу мальчику.
– С легким паром!
– Спасибо!
– Давай свои вещи.
Времянкин передал Веселову узелок.
– Проходи, садись рядом. Посмотрим на твои раны, – сказала Маша, сопроводив свои слова мягким пригласительным жестом.
Эмиль сделал, как она сказала.
– Ох, – вздохнула женщина, глядя на синяки мальчика. – Коля, захвати с кухни костянику.
– Это какая?
– Такой прозрачный контейнер в морозилке с синей крышкой. Маленький. Вот такой, примерно.
Маша пальцами изобразила примерный размер контейнера. Веселов ушел.
