Времянкин вернулся в машину и захлопнул дверь. Усевшись в кресло, он уставился на обтянутую бежевой кожей крышку бардачка. Эмиль смотрел на нее в некотором исступлении. Неясно, что происходило в его голове в этот момент, но он ненадолго отвлекся от бесцельного созерцания автомобильного ящика, вытянул ремень безопасности, пристегнулся и продолжил пялиться на бардачок. Эмиль сунул в рот уголок воротника куртки и принялся жевать ткань. Его виски пульсировали, из глаз потекли слезы. Мальчик начал всхлипывать. Внезапно Веселов издал короткий хрип. Эмиль вздрогнул. Он дернулся, чтобы приблизиться к мужчине, но ремень безопасности сдержал его порыв. Эмиль отстегнулся и придвинулся к Николаю. Тот снова прохрипел.
– Живой?! Держись, парень!
Времянкин вынул из кармана карандаш и начал судорожно искать поверхность для письма. Он попытался писать на ладошке, но карандаш лишь царапал влажную кожу. Эмиль выправил из штанов рубашку, оттянул белую ткань в районе живота и дрожащей рукой написал: «Маша, Коля ранен. В шею. Он без сознания». Ответ последовал незамедлительно: «Где вы?» – спросила Маша. «В машине. На парковке. На улице Крылова», – отчитался Эмиль. «Произнеси вслух гамму», – проявилось в районе пупка. Времянкин подтянул ткань ближе к заплаканным глазам, чтобы убедиться, что он правильно прочитал сообщение.
– «Гамму»? – растерялся Эмиль.
«Какую гамму?» – написал он. «Доремифасольлясидо», – появился ответ под нагрудным карманом.
– Сказала бы «до мажор», – буркнул взволнованый мальчик.
Как только он произнес все ноты в нужном порядке, «Гамма» зарычала. «Машина завелась, что дальше?» – написал Времянкин. «Каса. Престо!» – последовал ответ от Маши. Стоило Эмилю озвучить эти слова, как автомобиль рванул с места. От резкого старта Веселова откинуло на спинку сиденья. Сигнал тут же прекратился. Автомобиль быстро разогнался до высокой скорости. Эмиль вжался в кресло и уперся ногами в крышку бардачка. «Гамма» с визгом вырулила на проспект и прибавила ходу. Веселов начал заваливаться вбок. Эмиль вытянул левую руку, чтобы удержать Николая на месте, но Веселов был настолько тяжелый, что мальчик едва справлялся. Времянкин повернулся, прижался затылком к двери и, подогнув колени, уперся ногами в плечо Николая. Мальчик посмотрел на дорогу: «Гамма» мчалась по прямой. До нужного поворота оставалась пара километров. Эмиль решил воспользоваться моментом и закрепить раненого сыщика. Резко распрямив колени, он втолкнул Веселова обратно в кресло. Затем встал на сиденье и, ухватившись правой рукой за болтавшийся руль, уткнулся головой в плечо Николая. Левой рукой Времянкин начал на ощупь искать рычаг, регулирующий положение спинки. Нащупав нечто подходящее, Эмиль дернул – раздался щелчок. Спинка сиденья откинулась назад, а вместе с ней лег и Веселов. Судя по тому, что снаружи то и дело сигналили клаксоны, «Гамма» нарушила уже не одно правило дорожного движения. Она маневрировала на скорости, обгоняя другие автомобили. Эмиль едва сохранял баланс. Руль под рукой произвольно вращался, что также не добавляло устойчивости положению мальчика. Он взглянул на дорогу. Ровно в этот момент «Гамма» подрезала автомобиль из соседнего ряда. Времянкин зажмурился, но никаких признаков аварии не последовало. Эмиль открыл глаза. Столкновения чудом удалось избежать. Мальчик увидел взбешенные лица водителей, провожавших взглядом неуправляемый болид.
– Простите! Простите! – кричал Эмиль.
Машина по-шашечному прорывалась в дамки на бешеной скорости. Времянкин только и успевал выкрикивать матерные слова. По его оценкам, до поворота оставалось меньше километра. Было необходимо закрепить Веселова и зафиксироваться самому. В противном случае будет сложно избежать травм. Николай прохрипел в очередной раз.
– Не умирай, друг. Тебе нельзя. У тебя семья. Держись!
Эмиль собрался с духом, отвлекся от дороги и начал тянуться свободной рукой к водительскому ремню безопасности. Руль вращался, машину болтало, и длины рук мальчика не хватало, чтобы взяться за ремень. Эмиль отпустил баранку, встал одной ногой на свое сиденье, другой на сиденье Веселова, ухватился левой рукой за подголовник, а правой дотянулся до пряжки. Он резко потянул за нее, но сработал ограничитель, и ремень застрял. Времянкин начал дергать, но тот, как назло, не слушался.
– Сука! Твою мать! Гребаный ремень! – вопил Эмиль.
Он сделал глубокий вдох, выдохнул и спокойно потянул за пряжку ремня. На сей раз пояс безопасности подчинился.
– Вот так, спокойно.
Эмиль опустился на колени. Машину водило из стороны в сторону. Из-за этого он никак не мог вогнать крепление в замок. Только перед самым поворотом Времянкину удалось сделать это. «Гамма» с визгом вписалась в крутую дугу. Эмиль впечатался лбом в водительскую дверь и в ту же секунду его отшвырнуло к пассажирскому сиденью. Времянкин бросил взгляд на Веселова. Тот безмятежно покачивался, лежа на кресле. Очередной рывок, и мальчик грохнулся на коврик под сиденьем. В падении он ударился пяткой о приборную панель и, вероятно, случайно запустил проигрыватель. Зазвучал голос кота.
– Правда или вымысел? Сон или явь? Решать тебе…
– О нет, нет, нет! Твою же мать! – кричал Эмиль.
Он попытался перевернуться на живот, чтобы подняться, но в тесном кармане не было возможности для маневров. Ноги мальчика оказались задранными кверху. Они болтались над сиденьем, как свекольная ботва над грядкой. Времянкин тщетно дергал ими, пытаясь упереться хоть во что-то, а кот между тем продолжал свою сказочку. Эмиль заткнул уши пальцами, но это не помогало. Проигрыватель, судя по всему, выдавал полную громкость.
– А начинается эта сказка так. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил да был король…
XXXII
Когда Эмиль проснулся, был уже вечер. Гостиную в доме Веселовых еле освещал горящий в камине огонь. Кроме треска поленьев в очаге, ничто не нарушало тишину. Эмиль откинул одеяло и сел, свесив с дивана ноги. Его одежда, кем-то заботливо сложенная, лежала на расстоянии вытянутой руки на кофейном столике. Первым делом Времянкин убедился на месте ли Мефистофель. К радости мальчика, булавка была приколота к рубашке. Чистая сорочка, постиранная уже второй раз за сутки, пахла душистыми травами. От карандашных надписей не осталось и следа. Эмиль оделся, посмотрел на пламя огня, прислушался к звукам дома и отправился на поиски кого-нибудь из его обитателей.
Он беззвучно скользил по гладкому полу темного коридора. Боясь наступить на что-нибудь, Времянкин осторожно передвигал ноги, не отрывая их от дубовой доски. Он вдруг уловил аромат корицы. Пройдя еще несколько шагов, Эмиль заметил свет в кухне и направился туда. Мальчик остановился на пороге и окинул взглядом безлюдное помещение: в самом центре располагался кухонный остров в форме куба. Обсыпанная мукой столешница острова была уставлена посудой, которая, судя по всему, использовалась совсем недавно для приготовления какого-то блюда. Миска с остатками теста, венчик со стекающей с него белой жижей, деревянная скалка и прочая утварь. Тут же лежали: развязанный мешок с мукой, скорлупа от яиц, горстка изюма, россыпь шоколадной крошки, плошка с ядрами грецкого ореха и специи.
