В противоположном конце кухни Эмиль увидел приоткрытую витражную дверь. Изящный павлин, сложенный из разноцветного стекла, пропускал через себя теплый свет, идущий с той стороны. Оттуда же доносились гулкие звуки музыки. Что-то повторяющееся, пространственное. Времянкин прошел до двери и прислушался к мелодии. При вторичной оценке, версия с психоделической составляющей композиции подтвердилась. Эмиль хорошо знал этот стиль: музыка хиппи, родом из середины шестидесятых прошлого столетия. О человеке, который слушает подобное, можно сделать несколько важных предположений. Эмилю было достаточно того, что ценители психоделического рока славились миролюбием и открытостью. Это обстоятельство, очевидно, добавило парню уверенности. Он тихонько постучал по резному наличнику, потом еще разок, немного подождал и распахнул дверь.
В небольшом, тускло освещенном предбаннике начиналась винтовая лестница, ведущая вверх. Таинственная мелодия будто приглашала Времянкина приобщиться к неизвестному слушателю. Задрав голову, он смело зашагал вверх по чугунной спирали. По мере его подъема усиливалась и громкость музыки, и яркость света, и… влажность воздуха.
Эмиль вошел в зимний сад. Просторная оранжерея с металлическими колоннами и стеклянной крышей, освещенная, как в ясный день, изобиловала всевозможной зеленью. Цветы, кустарники и деревья росли по всему пространству, разделенному извилистыми песчаными тропинками.
– Проходи, Эмиль! – пробился сквозь музыку женский голос. Он донесся из глубины теплицы, откуда-то из-за густой листвы.
– Простите, вы это мне? – Мальчик отправил вопрос в кущи и прислушался в ожидании ответа.
– Сюда! – звал голос. – Проходи! Можешь надеть калоши, – донеслось следом.
Эмиль взглянул на свои носки, потом на песок. Рядом со входом он обнаружил несколько пар калош, составленных в ряд. Он выбрал наиболее подходившие по размеру, обулся и ступил на мягкую сырую почву. Времянкин направился в глубь сада, шаркая резиной по песку, попутно оценивая организацию оранжереи. Через каждые два метра вдоль тропинки были установлены увлажнители воздуха. Они безостановочно испускали тонкие струйки пара. На пути Эмиля скрестились пышные веера незнакомых тропических растений. Мальчик раздвинул их, как кулисы, и оказался в центральной части ботанического сада: это была укромная площадка в форме гексагона, расчерченная цветочными клумбами, окруженная высокими кустами чайных роз. Венчал композицию мраморный фонтан со скульптурой танцующей девушки в нарядном русском сарафане – изумительной красавицы, замершей в движении. Ее голову украшал низкий кокошник с россыпью разноцветных драгоценных камней. Длинные косы плясуньи будто вписывались в поворот. Стан девушки был изящно изогнут, подбородок вздернут кверху, руки разведены в стороны. В правой руке она держала воздушный платок, а из рукава левой руки ниспадал ручей. С тихим журчанием струйка стекала в бассейн, где на поверхности воды дрейфовали кувшинки. На одной из них, как образец прекрасного, покоился огромный розовый цветок. Напротив фонтана стояли два потертых кресла, словно вросших в интерьер теплицы. Казалось, еще немного – и зелень полностью поглотит их. Между креслами размещался резной кофейный столик, а на нем стояли две чашки.
– Простите, вы здесь? – обратился Эмиль сам не зная к кому.
– Располагайся. Я сейчас, – раздался все тот же голос.
Теперь он звучал откуда-то сверху. Времянкин заметил в паре метров от себя переносную лестницу, приставленную к стволу дерева. Он поднялся взглядом по ступеням и под самым потолком обнаружил женщину в рабочем комбинезоне и в шляпе с сетчатой маской, как у пасечника. Она водила дымарем, окуривая верхушку дерева, напоминавшую раскрытый павлиний хвост.
– Вам помочь? – спросил Эмиль, задрав голову.
– Я уже закончила.
Женщина повесила дымарь на пояс и начала спускаться.
– На мадагаскарской равенале завелась кусачая мушка, – сообщила она.
– Я в этом не разбираюсь, извините, – пожал плечами Эмиль.
Ступив на песок, женщина сняла шляпу. На вид ей было лет семьдесят, возраст выдавали морщинки и благородная седина. При этом глаза ее искрились молодостью. Ясный взгляд ее серых очей любого заставил бы волноваться. Она определенно была красива. Очень красива. Но помимо красоты ощущалось что-то еще. Какая-то неуловимая суть. Ее голос и интонации были столь же приятными, как и внешность. «Эффектная женщина», – подумал Времянкин. Она посмотрела на гостя сверху вниз и улыбнулась.
– Не разбираешься, а предлагаешь помощь?
– Ну… Я думал лестницу подержать. Или что-то такое. Поднести, подать. Мало ли…
Женщина с интересом разглядывала паренька, отчего тот заметно смущался.
– Пойдем-ка, присядем.
Она развернулась и пошла в направлении кресел. Эмиль сунул руки в карманы брюк и последовал за загадочной смотрительницей оранжереи, отставая от нее примерно на шаг.
– Простите за бесцеремонное вторжение. Я искал кого-то, кто знает, что с Николаем.
Женщина посмотрела через плечо на растерянного мальчика, тот уперся взглядом в песок под ногами, боясь споткнуться о печальную новость.
– С ним все будет в порядке, – успокоила его женщина. – Маша об этом позаботится.
– То есть он… как это… жив-здоров?
Эмиль быстро поравнялся с благовестницей и уставился на ее величавый профиль. Вынув руку из кармана, он застегнул воротник рубашки.
– К утру поправится, можешь не сомневаться.
Женщина взглянула на мальчика. Обнаружив в его глазах неподдельное волнение, она усмехнулась. Времянкин чихнул, прикрыв рот ладонью. Потом еще раз. И еще разок.
– Простите.
– Ты вовремя его привез. Так что, молодец! Мы все очень тебе благодарны.
– Николай чуть не погиб из-за меня. – Эмиль опустил глаза. – Я не заслуживаю благодарности.
– Твоей вины в этом нет. Такая у него работа.
Женщина остановилась. Эмиль тоже.
– К тому же он слишком самонадеянный. Коля простоват, но он мне нравится. И моя дочь любит его. Так что спасибо тебе.
Женщина сделала еще несколько шагов и остановилась у столика. Она сняла с пояса жестяной дымарь, опустила его на пол, накрыла шляпой, сбросила садовые перчатки и плюхнулась в кресло. Вытянув из волос невидимку, сунула ее в зубы и принялась расчесывать густые космы руками. Она запускала тонкие пальцы в пышную копну и плавно продвигала их к затылку. Рука оставляла после себя три отчетливые гряды, но уже через секунду пепельные волны смешивались, размывая след.
– Прошу, садись, – прошипела она сквозь заколку и повела бровью в сторону свободного кресла.
Эмиль сел на край подушки. Он взглянул на чашки на кофейном столике. С поверхности жидкости цвета молочного шоколада поднимался дымок. Женщина закрепила волосы заколкой и удобно откинулась в кресле, вытянув ноги вперед. На ней были желтые резиновые сапоги. Она прижала правым сапогом левый и вытянула из него босую ногу. Потом освободилась и от второго чобота. После чего опустила голые стопы на сырой песок.
