– Все! – молвил конек. – Больше об этом не спрашивай. Я просто пересказал то, что ты и сам слышал, и все! Больше ни слова об этом.
– Да что в этом такого? Чушь какая-то. Вот что это за Ирий?
– Нет!
– Марена Свароговна?
– Нет!
– Тот, кем ты стал, разоковится. Что за слово?
Зазвонил телефон. Эмиль вздрогнул.
– Черт! Напугал. Половина второго ночи. Кто звонит так поздно?
Времянкин снял стетоскоп и взглянул на коммуникатор: номер не определился.
– Я и забыл, что у меня есть телефон. – Эмиль поднес трубку к уху: – Алле.
На том конце молчали. Слышалось лишь чье-то дыхание.
– Алле, – повторил он.
– Эмиль, – послышался голос Яна.
Мальчика прошиб холодный пот.
– Да. Привет.
– Ты дома?
– Ммм… Да. А в чем дело?
– Выйди на улицу, есть разговор.
– Сейчас? До завтра не потерпит? Я уже засыпал.
– Я жду тебя в машине. Давай, в темпе. Не вынуждай посылать за тобой.
Соединение прервалось.
– Блин! – Эмиль отложил коммуникатор, слез со стула и начал одеваться. – Зачем я подошел к телефону? Черт, черт, черт! Надо идти. – Времянкин взглянул на конька. – Ты пойдешь со мной!
Вергилий, кажется, еще что-то говорил, активно пуская пузыри, но Эмиль не слышал его. Он вынул булавку из графина, стряхнул с нее воду, вытер остатки влаги об майку и приколол затвердевшего конька к груди.
Оказавшись на улице, Эмиль огляделся. Густил снег, застилая двор чистым. Метрах в двадцати от подъезда мигнули фары припаркованного у бордюра седана. «Кли-к», – раздался щелчок замка двери. В салоне автомобиля включился свет. Спереди сидели Двое, как всегда невозмутимые, в неизменных темных очках. Мужчина занимал водительское место, женщина сидела рядом. За ее креслом угадывался силуэт Яна. В этот раз вместо кепки его неокрепший газон прикрывала широкополая шляпа а-ля Чикаго сороковых. Несмотря на распахнутую дверь, никто из них не собирался покидать салон. Эмиль воспринял это как приглашение и направился к машине. Обстоятельства не предвещали ничего хорошего. Логическим завершением этой ночи могли бы служить тазик с цементом и дно реки. Времянкин тем не менее решительно приближался к автомобилю. Полный спокойствия, он забрался в салон и закрыл за собой дверь. Свет плавно погас. Машина завелась. Заиграла музыка: шестая часть Реквиема Моцарта «Recordare». Автомобиль тронулся с места.
– Классная тачка! – бодро произнес Эмиль и шмыгнул носом.
Салон автомобиля оказался настолько просторным, что сзади разместилось два дивана, установленных друг напротив друга. Времянкин сел спиной по направлению к движению, чтобы не пришлось выворачивать шею при разговоре с Яном. Он пощупал обивку. Мягкая кожа поскрипывала под его ладонью.
– Куда мы едем? – поинтересовался мальчик, когда машина вырулила со двора.
– Прокатимся, – холодно ответил Ян.
– Что-то случилось? – изображал неведение Эмиль.
Ян приподнял деревянную крышку подлокотника и вынул из потайного бара коньячный бокал и хрустальный куб с бесцветной жидкостью. Он наполнил снифтер до середины и убрал графин обратно в бар. Запахло можжевельником. Автомобиль тем временем выехал на проспект. Свет придорожных фонарей ритмично хлестал Яна по правой щеке.
– Ты любишь Моцарта? – тихим подхриповатым голосом спросил Ян.
– Наверное. Ты приехал, чтобы узнать, люблю ли я Моцарта?
– Однажды семилетний Моцарт давал концерт во Франкфурте-на-Майне. После выступления к нему подошел четырнадцатилетний мальчик. Он похвалил его игру, сказав, что ему не научиться такому мастерству никогда, поскольку это очень сложно. Юный Вольфганг удивился и спросил его, пробовал ли тот писать ноты. Собеседник ответил, что нет, так как ему в голову приходят лишь стихи. Тогда Моцарт парировал: «Наверное, очень трудно писать стихи?» Мальчик ответил, что, напротив, очень легко. Собеседником Моцарта оказался Гете. – Ян улыбнулся и отпил джина. – Два гения. Позже оба вступили в тайное общество «Баварских иллюминатов». Но это уже другая история.
– К чему ты это рассказал?
– Не знаю. А ты как думаешь?
– Ну, ты даешь, Ян! – Времянкин усмехнулся. – Это удивительно! Ты же актер. Самый настоящий. Упиваешься собственным голосом под Моцарта. Шляпа эта, меховой воротник на пальто, шейный платок, трость даже. Оказывается, в тебе всю жизнь дремала эксцентричная личность.
– Ну и?..
– Ты мог просто попросить Двоих, они бы забацали тебе коктейль. Еще и со льдом. Вытащили бы из-за пазухи, делов-то. Нет, ты смакуешь всю эту белиберду, окружаешь себя атрибутами роскоши. Весь такой успешный. Наверное, в этом нет ничего плохого. Многие состоятельные люди так поступают. Кичатся достатком. Заодно напоминают себе, кто они есть. Я только сейчас понял, это истинный ты. Раньше казался другим лишь потому, что элементарно не мог себе позволить желать чего-то. Вел заурядную жизнь учителя музыки. И, вероятно, очень страдал от этого, раз решил так круто измениться. Ты, кажется, стал тем, кем хотел быть. Поздравляю!
– Пошел ты, Эмиль! Пошел ты на хрен! – завелся Ян. Весь его холодный образ вмиг развеялся.
– Во что мы превратились? Два старпера, потерявших себя, – обреченно произнес мальчик.
Звучала седьмая часть реквиема: «Confutatis».
– Мы не потеряли, мы сознательно избавились. И правильно сделали. Просыпаешься, чувствуешь себя говном. Приходишь на работу, чувствуешь себя говном. В задницу такую жизнь! Вечно на третьих ролях. Отживаешь свое время на задворках. Баста! Задрало, на хер! Это война. Против всех. Bellum omnium contra omnes. Здесь надо рвать и метать. Сносить все на своем пути. Только так. Ты прав, я презираю прежнего себя. Жалкий кадавр! Он не достоин никакого уважения!
– Мне он нравился.
– Еще бы! Он всех устраивал. Милый идиот. Только у меня нет такой задачи. Я здесь не для чьего-то удовольствия. Меня интересуют только мои желания.
– Что ж, у тебя есть все, чтобы их реализовать.
Автомобиль въехал в темный тоннель. Лица собеседников скрылись под масками мрака.
– Почему ты не пришел на занятие? – неожиданно спросил Эмиль.
– Ммм… Я приходил, – осторожно возразил Ян.
– Странно, я тебя не застал, – уверенно врал мальчик.
Автомобиль выехал из тоннеля. Ян уставился на ученика взглядом, полным недоверия.
– Что? – невозмутимо спросил Времянкин и сдул челку со лба.
– Эмиль, ты общался с сыщиком после его визита в класс?
– Ты про обладателя незабываемого баса? Кажется, его фамилия Веселов.
– Так ты говорил с ним?
