– Возвращаемся к зеркалу, – с улыбкой произнесла она.
Эмиль послушно выполнил мягкую команду Жени. Она закрепила на шее у мальчика одноразовый воротничок, а потом, взмахнув парикмахерским пеньюаром, укрыла его целиком, оставив только голову. Затем она вытянула одну прядь.
– Я сначала ножницами сниму часть. Посмотрим, вдруг понравится. А уж потом машинкой, если вы не против.
– Вы мастер.
– Спасибо за доверие, – улыбнулась Женя.
Она повернулась к стойке с инструментами, которая находилась в полуметре от кресла. Времянкин невольно бросил взгляд на ее выпуклый зад. Он пристально разглядывал попку девушки через зеркало. Эмиль отвел взгляд, только когда Женя развернулась к нему лицом. Мастер приступила к своей работе. Защелкали ножницы, и по черному пеньюару, как с горки, покатились мокрые завитки.
– Путешествие это хорошо! Можно купаться, загорать…
– Я еду на гастроли.
– Гастроли? Ого! Артист?
– Я пианист.
– Так и подумала почему-то. Костюм такой… концертный. Подумала сначала: «Ого!» Потом думаю: «Скрипач, наверное». Оказалась близка. Значит, поедете выступать. А куда, если не секрет?
– Тур по Азии: Сингапур, Южная Корея, Индонезия, Малайзия. Кажется, ничего не забыл.
– Вот это да! И часто так?
– Регулярно.
– Хороший, значит, пианист, раз приглашают.
– Я выиграл несколько международных конкурсов.
– Простите, а сколько вам лет?
– Семь.
– С ума сойти. Это круто! Действительно впечатляет!
– Спасибо!
Женя повернулась к стойке. Она случайно коснулась своими пружинистыми ягодицами плеча Эмиля. Он тут же представил ее без одежды. «Наливное яблочко. Спелое. В самом соку. Черт! Красивая девушка – путь к могиле. Без похоти у меня был покой, которого так не хватало взрослому Эмилю. Необходимо продлить период сексуального воздержания! Рано, рано я созрел. Я должен направить эту энергию в творчество. Тем более что секс для меня пока вне закона. Черт! Она хороша», – думал Времянкин. Женя повернулась к мальчику с жужжащей машинкой в руках и принялась ровнять затылок клиента. Эмиль реагировал мурашками на каждое ее прикосновение. Умышленное и нечаянное. Рукой или бедром. Он представлял, каким мог бы быть их секс. Он хотел Женю. Накидка защищала его от позора.
– А я вот стригу, стригу. А волосы все не кончаются и не кончаются, – посетовала Женя с улыбкой.
Она грустила какой-то глубокой, не мимолетной грустью. Это читалось за ее дежурной приветливостью.
– Вы делаете людей лучше, – поспешил успокоить ее Эмиль.
– Спасибо! Хотя это не всегда так, скажу по секрету.
– Обещаю молчать об этом.
– Ха-ха. Договорились!
– Вам нравится то, чем вы занимаетесь? – спросил мальчик.
– Хмм… Серьезный вопрос.
– Да? Можете не отвечать.
– Наверное, да. Нравится. Иначе зачем бы я тратила на это столько времени? Правильно?
– Такое бывает, что делаешь что-то по инерции. Машинально.
– Я стараюсь меньше думать об этом. Просто делаю, вот и все. Мою волосы, стригу волосы, крашу волосы, укладываю волосы. Но, если так подумать, я люблю волосы и неплохо в них разбираюсь. И у меня есть своего рода достижения, несколько побед на конкурсах. Сейчас я мастер, предположим. Через год получу высшую категорию. Потом открою свой салон. Как знать. – Женя улыбнулась.
– Планы грандиозные! Интересно, когда у вас будет свой салон, вы будете в нем стричь?
– Надеюсь хорошо зарабатывать к тому времени и иметь возможность путешествовать. Как вы.
– А как же волосы?
– Ну, не знаю. Буду стричь в свое удовольствие. Родных, друзей. Не так, чтобы по восемь часов на ногах. Это довольно утомительно.
– Понимаю вас. После многочасовых репетиций чувствую усталость. Приходится напрягать позвоночник, руки. Это тяжело.
– Представляю.
Возникла пауза.
– Почему вы в костюме? Было выступление? – поинтересовалась Женя.
– Нет, только предстоит через пару часов.
– Так вы, наверное, спешите?
– Немного.
– Так, сзади убрала, с боков тоже. Сверху чуть оставила. Или убрать?
– Убрать.
– Да? А мне так нравится. Красиво!
– Мне не до красоты.
– Поняла. Десять минут и закончу. Потом смоем состриженные волосы и все. Так нормально?
– Отлично!
После всех процедур Эмиль поблагодарил Женю и направился к выходу. Он остановился у стойки регистрации и посмотрел на девушку.
– Твой папа уже рассчитался, – не дожидаясь вопроса сообщила она.
– Он не мой папа.
– Да? Вы так похожи.
– Похожи? Это вряд ли, – буркнул Времянкин и вышел на улицу.
За то время, что он провел в салоне, успело стемнеть. Эмиль сел в автомобиль Яна. Машина тронулась. Наставник, прищурившись, разглядывал новую стрижку своего ученика.
– И что, тебе так нравится? – с усмешкой спросил он.
– Да.
– Аскетичный образ.
– Вроде того.
– По-моему, это крайность.
– Чем меньше отвлекающих факторов, тем лучше. Отрастут миллион раз.
– Ну-ну.
«Дура. Я не похож на него ни капельки. Мой отец был хорошим человеком: честным, понятливым, ответственным, серьезным. А иногда и веселым. Он был хорошим. Это точно. Не то что Ян. Этот вообще без совести. Неужели он решил заявиться на концерт после всех своих «подвигов»? Еще разоделся. Зла не хватает. Я тоже хорош, раздухарился перед парикмахершей. Дурень несчастный. Страшно подумать, но я не могу вспомнить лицо своего отца. Какие-то ускользающие образы. Странно. После концерта надо будет заехать домой», – решил Эмиль.
– Я не смогу присутствовать на выступлении, – сообщил Ян.
Он закинул ногу на ногу и расставил руки в стороны, упершись ими в подушки дивана.
– Почему?
– У меня есть дела. Мы оставим тебя у входа, а после концерта заберем.
– Как скажешь.
В фойе концертного зала Эмиля встретила Алена. Она проводила брата в гримерную: это была просторная комната с ковровым покрытием на полу, обоями кофейного цвета и подсвеченными зеркалами вдоль стен. В центре гримерки стоял стол с закусками и напитками. В помещении присутствовало еще несколько артистов, ожидавших начала концерта. Все они были взрослыми и, судя по набору инструментов, принадлежали к числу академических музыкантов. Кто-то из них переодевался, кто-то перекусывал, кто-то разминался. Времянкин увидел свободное кресло в углу комнаты и направился к нему. Там он снял куртку и сел. Алена остановилась у накрытого стола, взяла чистую тарелку и нагрузила ее бутербродами. Затем подошла к Эмилю и вручила тарелку брату.
