– Тебе-то что?
– Между вами кошка пробежала?
– Какая еще кошка? Вечно ерунду какую-то говоришь.
– Ты без настроения, что ли?
– Нельзя быть без настроения. У человека всегда какое-нибудь настроение.
– Ну хорошо. У тебя плохое настроение?
– Короче, я пошел.
Родион встал, отнес посуду на мойку и вышел из столовой.
Из дневника Эмиля
18 ноября. Пятница
После обеда, ЕЕ повела весь класс в актовый зал. Она раздала всем ученикам листочки с напечатанными стишками, посвященными Новому году, и вывела нас на сцену. За одной из кулис я увидел знакомые очертания скрытого под черным чехлом предмета. В общем, нечто прямоугольное, накрытое тряпкой. По габаритам понял, что это. Конечно же. Фортепиано! Оно стояло, задвинутое к стене. Руки чесались. Хотелось поиграть. Но было боязно делать первые после превращения шаги в присутствии кого бы то ни было. Вдруг не получилось бы. Мне хотелось остаться с пианино один на один. Подумал, что можно было бы заниматься здесь, когда зал свободен.
Мы по очереди читали стишки. Мне выпал такой:
Вот он Дед Мороз какой! Ладно нарисован:
Вышел с сумкой не пустой
Перед годом Новым!
До чего ж хорош старик
На рисунке этом:
Улыбается, стоит
У еловых веток.
А на елочке поет
Перед ним синица.
Пусть тебе под Новый год
Это все приснится.
Записал по памяти. Детям дали неделю, на разучивание. Гы. Я выучил за двадцать минут.
Интересный момент… От меня ждут, что я буду вести себя как ребенок. Иногда приходится подыгрывать. Словно я внедренный агент. Волк в овечьей шкуре. Например, ЕЕ просила меня читать стихотворение улыбаясь, с выражением, чеканя каждое слово. Я изображал заинтересованность и делал, как она просит. И тут возникло странное чувство… Мой голос и моя внешняя детскость каким-то образом начали влиять на мою взрослую сущность. Что-то вроде заигравшегося актера, который срастается со своим персонажем, или как там у них? Вжиться в роль? Пока не совсем понимаю что это. Но было ощущение, будто крыша едет немного. Уже не первый раз такое. Пришлось отпроситься в туалет, чтобы прийти в себя. Хотел посмотреть в зеркало, разглядеть настоящего себя в этом теле. Как же… Не смог взобраться на раковину, чтобы достать до зеркала!!!!!!!! Хочется материться. Но, боюсь, меня будут ругать. Ха-ха. Все еще адаптируюсь, видимо.
Весь следующий урок гадал, что же там за зверь прячется под чехлом. После занятий подошел к директору. Она была уже на месте и нашла для меня время. Сказал ей, что хочу до новогодних каникул пройти аттестацию по программе начальной школы. Думаю, месяца хватит, чтобы подготовиться. Она сказала, что обсудит это с ЕЕ и Аленой на предстоящем родительском собрании.
И… барабанная дробь… Мне разрешили заниматься на фоно в актовом зале! Завтра суббота, могу спокойно поиграть.
Очень странно ведет себя Родион! После возвращения из школы заперся в своей комнате и не выходит. Отказался ехать на тренировку. Что все-таки произошло между ним и его друзьями?
На этаж приехал лифт. Должно быть, это Алена. Звенят ключи – точно Алена! Пойду встречать. До скорого.
Времянкин встретил сестру в прихожей. Она скинула сапоги и повесила пальто на плечики.
– Как собрание? – спросил Эмиль.
– Я умираю от голода. Давай сядем, и я все расскажу.
Алена пошла к себе, чтобы переодеться. Эмиль отправился на кухню, накрывать на стол. Он чувствовал себя обязанным сестре и хотел по мере сил облегчить ей жизнь. Эмиль заранее приготовил ужин. На этот раз он потчевал домочадцев куриным супом и тушеными овощами. Раньше Времянкину часто приходилось готовить еду для себя. В какой-то момент он научился делать ее съедобной. Так или иначе, сестра и племянник пока не жаловались на его стряпню.
Все трое уселись за столом. Алена попробовала суп.
– Ммм. Недурственно. Очень даже.
– Спасибо.
Эмиль улыбнулся. Родион, подперев голову рукой, склонился над тарелкой. Он бесцельно помешивал густой бульон ложкой.
– Родиону, похоже, не нравится, – заметил дядя.
– Думаю, дело совсем не в супе. Он просто знает, что предстоит серьезный разговор. Да, Родион? – обратилась Алена к сыну. – Получила сегодня выговор от Марины Геннадьевны, – пояснила она брату.
В тарелку Родиона капнула слеза. Он шмыгнул носом и вытер рукавом сопли.
– Зачем рукавом? Есть же салфетки.
Алена протянула сыну стопку бумажных платков.
– Не хочу я, – буркнул мальчик.
Кажется, это были его первые слова за весь вечер.
– А что случилось? – заинтересовался Эмиль.
– Курит наш спортсмен. Представляешь? – с улыбкой объявила Алена.
Родион вскочил из-за стола. Его глаза были полные слез.
– Ничего я не курю! Это другие ребята курили, я просто рядом стоял. А ты сразу меня подозреваешь, – выпалил он.
– Ой.
Алена едва сдерживала смех. Родион захныкал и убежал в свою комнату.
– Она видела, как он курит? – тихо спросил Эмиль.
– Она застукала их за школой. Когда подошла, эти дружно побросали окурки. Они валялись рядом и дымились. Не знаю, может, он и правда просто стоял там… Не суть. Он с этими оболтусами натворит дел, я чувствую. Надо запретить с ними общаться.
– Это те, которые перед школой торчат по утрам?
– Да, они.
Времянкин задумался о том, мог ли инцидент с курением повлиять на отношения Родиона с Вовой и Игорем. «Вряд ли. Это было бы странно. Возможно, произошло что-то еще, о чем учителя не знают», – думал он.
– Ой, тебя там нахваливали… Я аж выпрямилась, – сменила тему Алена. – Большую часть собрания говорили, какой ты интересный и замечательный. Даже среди родителей тебя обсуждают: «Что за парень? Откуда?» И это всего за три дня твоего пребывания в школе! Такой интерес. Я была поражена.
– Это я еще не начал играть. А про экзамены что-нибудь говорили?
– После собрания мне дали план аттестации. Помогли составить заявление на экстернат. В общем, двадцать шестого декабря у тебя экзаменационная комиссия. Можешь сдать программу начальной школы. Это четыре класса. Заниматься можно дома. Такие дела. Поздравляю.
Эмиль слез со стула, подошел к сестре, обнял ее и поцеловал.
– Ну ладно, ладно.
Алена рассмеялась.
– Спасибо тебе, сестренка!
– За что? Ты сам все сделал.
– Без тебя бы не справился.
