Не морочь мне голову всякими охранниками! Что будешь играть в пятницу? Хватит уже откладывать решение!
23 ноября. Среда
С Аленой и Родионом вижусь пятнадцать минут утром и примерно час вечером. Сейчас Алена помогает сыну с уроками в его комнате. Мы даже не успеваем толком пообщаться. Что там у Родиона происходит, я так и не понял. Ходит как в воду опущенный. У Алены, кажется, какие-то проблемы на личном фронте. Не знал, что у нее были отношения. Вчера услышал ее разговор с неким Аркадием. Родион спал, я лежал в своей комнате, пытался уснуть, а она говорила по телефону на кухне. Сегодня утром обнаружил в мусорном ведре пустую бутылку из-под вина. Бедная сестра! Какой-то ходок, похоже, морочит ей голову! Гад. Имей совесть. Она мать-одиночка. Это жестоко. Ничего сестренка. Будут еще у нас хорошие дни. Уж я постараюсь.
24 ноября. Четверг
На завтра подготовил пять произведений. Сыграю Дэйва Грузина «Горный танец». Хорошо знаю эту вещь. Играл ее не раз с однокурсниками на экзаменах и на различных показательных выступлениях. Сегодня восстановил ее в памяти. Нормально. Темп чуть ниже, но все же. На «Горный танец» всегда хорошо реагируют слушатели. Приятный легкий джаз, почти фьюжн. При этом можно показать технику.
Распечатал четыре части Бергамасской сюиты Дебюсси. Буду играть с листа. Попробовал: здесь важнее чувственность, нежели техничность. Красивые произведения. Без педалей, конечно, беда! В общем, к прослушиванию я более-менее готов. Посмотрим, что будет.
Пока возвращался из школы, пришла мысль сыграть новую мелодию на пять восьмых. Вместо «си» во втором прохождении – «ля». Так лучше.
VIII
Прослушивание было назначено на шесть часов вечера. В это время свет на улице был уже электрическим. Шел косой снег, морозец слегка прихватывал. Спрятав руки в карманы куртки, Времянкин стремительно двигался в сторону Музыкальной школы № 1, которая находилась в пяти минутах ходьбы от дома. Кудри Эмиля неспешно покрывались снежинками. Он заранее решил, что ради такого расстояния шапку можно не надевать. Согласитесь, ребенок, разгуливающий без головного убора в мороз, – явление нетипичное. Как правило, за этим следят взрослые, пекущиеся о здоровье своих чад. Но Эмиль был сам себе взрослый, и иногда это бросалось в глаза. В некоторых его проявлениях ощущалась неподдельная зрелость. В скоординированности движений, в способности концентрироваться, в самостоятельности и даже во взгляде. Его глаза не блуждали по сторонам в поисках чего-то интересного, они фокусировались на важном. Не отвлекаясь ни на что, Времянкин решительно двигался к своей цели.
Отряхнувшись, мальчик вошел в здание. Охранник подсказал ему, где искать кабинет, в котором должно состояться прослушивание. Эмиль быстро нашел нужную дверь и постучался.
– Войдите! – донесся из кабинета женский голос.
Времянкин вошел. Это было просторное квадратное помещение с белыми стенами, украшенное портретами знаменитых композиторов. Окна скрывались за вертикальными жалюзи. У стены стояло фортепиано. У фортепиано – банкетка. В центре кабинета находилась школьная парта, за которой разместилась темноволосая женщина лет сорока, обтянутая шерстяным платьем синего цвета. Она внимательно изучала какие-то бумаги. Половина лица женщины скрывалась под медицинской маской. Над краем бирюзовой накладки щурились подведенные глаза.
– Добрый вечер! – отвлек ее Эмиль.
Женщина отложила бумаги в сторону.
– Здравствуйте, – протянула она.
Затем взглянула на мальчика, а после на дверь.
– Я на прослушивание. К шести часам.
Времянкин шмыгнул красноватым носом и прошел в центр комнаты. Он остановился прямо напротив стола.
– Кто-то из взрослых пришел с вами?
– Нет. Я один.
– Хм. Можно позвонить кому-то из взрослых, чтобы пришли?
– Вы можете говорить со мной. Я здесь по собственной инициативе. Хочу учиться музыке.
Дверь кабинета распахнулась. Вошел худой мужчина в белой водолазке и черном пиджаке. На его голове от темени и до макушки раскинулась овальная плешь. Очерченная коротко стриженными волосами с проседью, она сверкала, как драгоценный камень в серебряном перстне. Над верхней губой мужчины торчали усы. В каждой руке у него было по чашке чего-то дымящегося. Он держал керамические сосуды перед собой, широко раздвинув локти. Мужчина пяткой закрыл дверь и направился к парте. Поставив чашки на стол, сел рядом с женщиной.
– Спасибо, Ян Валерьевич!
Она придвинула одну из чашек к себе.
– Ян?! – неожиданно вырвалось из уст мальчика.
Его будто озарило. Он узнал в мужчине друга детства, с которым они вместе посещали музыкальную школу. Времянкин уставился на него с широченной улыбкой. Тот посмотрел на Эмиля, подняв бровь.
– Что с тобой? Никогда не слышал имя Ян?
– И все-таки, Ян Валерич, а не Ян, – поправила Эмиля женщина. – К педагогу принято обращаться по имени-отчеству.
– Да, конечно, прошу прощения. Ян Валерич напомнил мне одного человека. Я, кажется, обознался, простите, – оправдывался мальчик.
Реакция на Яна выносила за скобки новое обличье Времянкина. Он рефлекторно обрадовался знакомому лицу и тем самым чуть не выдал себя. Это могло поставить под угрозу всю его кампанию. «Нельзя так забываться!» – подумал Эмиль.
– Странное дело, надо сказать, – заключил Ян.
Мужчина сделал глоток из чашки и непроизвольно щелкнул гортанью. Эмиль решил поскорее увести разговор в другую сторону.
– Перед вашим приходом я как раз говорил, что прийти сюда было моим самостоятельным решением. Я хочу учиться музыке.
– Все это очень странно, Нина Ивановна, – прокомментировал Ян, потерев кончик носа.
Женщина посмотрела на Времянкина, пожала плечами, покачала головой, затем оттянула нижний край маски и сделала глоток из чашки.
– Вы понимаете, что существуют темы, которые необходимо обсуждать со взрослыми? Или в их присутствии? – спросила она.
– Какие, например? – не успокаивался мальчик.
– Например, то, что у нас на данный момент нет бюджетных мест. Готовы ли ваши родители оплачивать обучение? Подобные вопросы решаются с ответственными лицами. Вы понимаете? – терпеливо объясняла женщина.
– Может, сначала послушаете меня? Что, если я особенный?
Ян выдохнул глухой смешок и качнул головой.
– Даже не сомневаюсь. Все дети особенные, но таковы обстоятельства, – стояла на своем Нина Ивановна. – Увы и ах. Без денег мы не сможем вас обучать. Пока, во всяком случае. В конце весны будет набор, если к тому времени вы не откажетесь от своей идеи, попытаете счастье в общем потоке.
– Я лишь прошу, чтобы вы прослушали меня. Разве это сложно?
Женщина уже собиралась возразить мальчику, но Ян остановил ее.
