Мы с Аленой поедем в Петербург… Что ж, красивый город. Мне приходилось бывать там, а вот Алене, кажется, нет. Я пока не сказал ей и попросил Яна не сообщать. Позже. Надеюсь, она будет рада.
Ян установил для меня педальный адаптер. Какое счастье! Держать ноги на весу не было больше сил. Спина сильно уставала. Теперь гораздо лучше. Плюс ко всему я играю с педалями.
Боюсь, Ян слегка переоценивает мои способности. Видимо, упустив возможность состояться как классический пианист, он хочет добиться успеха как педагог. Сложнейшая «Токката» из «Гробницы Куперена» Равеля, «Прелюдия № 5 соль минор» Рахманинова, скоростные запилы из «Юпитера» Холста… АААААаааааа. Это пальцеломные произведения. Мы прозанимались до десяти вечера. К концу занятия я кое-как в низком темпе сыграл, если это можно так назвать, эти сложнейшие для детских рук аккорды. Зажать семь нот из разных октав одной рукой… Что?! Ян псих! Смахивает на одержимость. Не думал, что мне придется настолько погружаться в академическую музыку. Но! Материал очень интересный, надо признать.
Когда-то давно у меня уже была возможность заинтересоваться «классикой». В музыкальной школе, в моем первом детстве. Помню, меня отпугивал этот высокомерный академизм. Пафосные коды и прочее. Что-то было в этом такое, назидательное… Играть по нотам было скучно, а за импровизации меня ругали. Тогда мне многое казалось скучным. Хотелось протестовать, идти своим путем. Наверное, поэтому впоследствии я стал джазовым пианистом. О чем, собственно, не жалею. Классическая музыка шла каким-то параллельным курсом. Как другая религия. Теперь появляется шанс снова окунуться в этот замкнутый на себе мир. Только на сей раз серьезно. Я не чувствую, что изменяю себе, просто расширяю свои возможности и кругозор в придачу. Надоело изображать из себя всезнающего и навешивать ярлыки. Приятно быть любознательным. В общем, пока интересно.
Всему свое время. Пришло время спать – спи. Время есть – ешь. Время учиться – учись. Время учебы закончится. На что ты его потратил? А уже время работы. ЖЖЖЖЖ (красивая буква).
Время не идет по кругу, как стрелки часов. Циферблат – это успокоительное для людей. Самообман. Наше время утекает, как песок из стеклянной колбы. Безвозвратно. Хотя и песочные часы можно перевернуть, замкнув, таким образом, круг. Только круга-то и нет. Есть линия, выходящая из темноты и уходящая в темноту. Линия бесконечна, а мы конечны. Мы отрезки. Очень короткие в масштабах вечности. Возникает вопрос: ради чего вообще пыжиться?
Нууууууу, Эмиль, далеко ушел – сказала бы ЕЕ. Кажется, наружу полез настоящий я. Сомневающийся. Детям и гениям некогда думать о таких вещах. Они просто делают то, что им нравится. Пожалуй, мне следует поступить так же.
Почему я веду дневник в тетради?! Это крайне неудобно. Было бы гораздо проще печатать текст. И удалять по необходимости!!! См. выше. Чушь! Банальщина!
Амбиции Яна немного пугают, но они, надеюсь, помогут вывести мою игру на другой уровень. В исполнении классической музыки помимо прочего важна способность интерпретировать материал. Это как раз то, чего не хватает юным ученикам музыкальных школ, поскольку, как правило, понимание приходит лишь с возрастом. И именно это качество Ян видит во мне. «Способность передавать взрослые эмоции» – как он выразился. И все-таки Ян воспринимает меня как ребенка и поэтому старается говорить чуть доступнее. Это забавно.
Я учился в главном музыкальном вузе страны, у меня было много разных преподавателей, но Ян сильно отличается от остальных. Он словно видит меня насквозь. Все мои ошибки и их причины. Физиологические и психологические. Знает каждую мышцу. Он подбирает точные слова. Видно, что человек заряжен на работу, на серьезный результат. Так и представляю, как после полученной травмы он денно и нощно упражнялся за фоно, забыв о пище и гигиене. С маниакальным упорством – это про него. Ему пришлось разработать свою систему упражнений, чтобы снова играть. Что ж, его опыт восстановления очень полезен для меня. Очевидно, мне есть чему поучиться у Яна. Решили до конкурса заниматься каждый день. Что-то я расписался. Хочу спать. Споко…
X
24 декабря. Суббота
Город как-то резко погрузился в новогоднюю атмосферу. Буквально за пару недель Пушкино превратился в нечто сверкающее, ванильно-карамельное. Кругом гирлянды, наряженные елки и прочие атрибуты праздника. Придя вечером домой, обнаружил на двери хвойный венок, украшенный красной лентой. На люстрах развешаны разноцветные шары, в моей комнате, вдоль стен, мерцают лампочки. Алена и Родион украсили квартиру, пока я был в музыкальной школе. Невольно вспоминаются детские ощущения от ожидания этого грандиозного события. Как будто оно снова имеет значение. Трудно оставаться циником, когда на твоих глазах происходят удивительные вещи. За последнее время со мной случилось много невероятного. Это сложно отрицать. Хорошо, что мне не нужно никого убеждать в этом. Алена не в счет. Главное, когда повсюду творятся чудеса, не терять связь с реальностью!
Не делал записей почти месяц… Сильно уставал. Днем готовился к школьным экзаменам, после обеда начинались занятия с Яном. Наши репетиции никогда не заканчивались раньше десяти вечера. У нас есть четкая цель, и мы неустанно движемся к ней. Подробно разбираем материал, обсуждаем, играем, думаем, работаем над ошибками…
Как все-таки приятно целиком погружаться в творчество. Понятия не имею, что в мире происходит, потому что увлечен делом. Мне интересно. Очень. Вспоминаю наши репетиции с Эриком. Мы так же с головой уходили в процесс. Похоже, я обрел единомышленника в лице Яна. Он отличный учитель и, кроме того, интересный человек. Он столько рассказал о Равеле, о времени, в котором жил Морис, о его взглядах, что я по-другому начал воспринимать само произведение. Забавная история про Холста и его адепта… Не забыть бы записать ее здесь. В другой раз. Обязательно!
Ян знает очень много о жизни классиков. Уверен, когда-то он мечтал стать равным с великими. И ведь у него были задатки, я готов подтвердить это. Травма лишила его возможности достичь вершин мастерства. Она навсегда закрыла ему путь к исполнительской славе. Сделала его… жестким. Ян в этом кабинете как запертый в неволе зверь, который уже почти смирился со своим положением. Похоже, я его единственная надежда на самореализацию. Его план побега из унылой среды. Путь на волю. Он тратит на меня массу времени. Еще умудряется вести с десяток других учеников. Дома его, наверное, не видят. Впрочем, как и меня. Кстати, не знаю, есть ли у Яна семья.
Рахманинов и Равель выжимают из меня все соки. Мне физически довольно трудно справляться с ними, но я, кажется, заразился одержимостью Яна. Его перфекционизмом. Начинаю верить в нашу затею, хотя это, конечно, авантюра.
На Холсте отдыхаю. Не потому, что его проще играть, а из-за самой музыки. Густав – это нечто! Пришлось чуть доработать транскрипцию Яна. Хорошо, что я владею композицией. Ян, кажется, уже устал удивляться кроликам, которых я то и дело вынимаю из цилиндра. «Странное дело, очень странное» – его любимое выражение. С одной стороны, он не хочет открыто хвалить меня, с другой – не может скрыть удивление. Когда я показал ему исправленный вариант, он поначалу сопротивлялся, но потом согласился на мои правки. Получается здорово! Атмосферная вещь. Мощная. Частая смена настроений, ритмических рисунков, длинная красивая мелодия, редкие повторения. Юпитер – планета и древнеримский бог… Когда играешь ее, возникает ощущение, будто управляешь вселенским хаосом. Появляется какой-то космический масштаб. И еще мне кажется, что в «Юпитере» есть части, в которых ощущается русское влияние. То ли Мусоргский, то ли Милий Балакирев. Игривые сказочные фрагменты. Ян со мной не согласен. Назвал Модеста одаренным двоечником. Хе-хе.
