Эмиль понимал, что Татьяне может не понравиться правда о природе его взрослости, правда о его афере и прочие факты из новейшей биографии вундеркинда. «Она не Алена, у которой практически не было выбора, кроме как поддержать старшего брата. Она не тщеславный Ян, который увидел выгоду и стал соучастником. Татьяну это не обрадует», – думал Эмиль. Однако на деле он словно стремился к разоблачению. Шел по тонкому льду.
– Чем же я отличаюсь от других детей?
Татьяна задумалась.
– Ну хорошо. По твоему поведению, по манере общаться и одеваться я заметила, что у тебя есть определенный стиль. Ты способен распределять усилия. Грамотно используешь время. Словарный запас. Все намекает на наличие серьезного жизненного опыта. Что-то такое консервативное есть в тебе. Будто ты родом из другого времени, из другой эпохи.
– Это плохо?
– Ни в коем случае. Поэтому детям и не говорят такое. У них либо плохо, либо хорошо – это данность. У тебя все получается. Так что… Все отлично! Просто ты кажешься таким взрослым. С уже сформировавшейся психикой. В наши дни подростковый период протекает до двадцати с лишним лет.
Татьяна улыбнулась.
– Вы сказали, что понимаете, что я пытаюсь сказать. В музыке. Что же это, по-вашему?
– Что ты пытаешься сказать через музыку? – переспросила она. – Подстрочника я, конечно, не вижу. Буквальный смысл не передам. Все-таки это из области чувств, скорее. Какая-то знакомая грусть. Что-то в интонациях, не знаю. Это еще не осмыслено мной в полной мере. У тебя есть запись?
Эмиль отрицательно покачал головой.
– Эх. Я бы послушала. И попыталась бы проанализировать свои ощущения. Может, тогда ответила бы на твой вопрос. Придется ждать следующего концерта.
Татьяна снова взглянула на часы на запястье.
– Ой. Времени-то совсем мало осталось. Я долго солировала. О чем ты хотел поговорить?
– Хмм… Мой кузен, Эмиль, просил передать вам привет… – неосторожно начал Времянкин.
Кажется, ему не хватало ее близкого отношения. Хотелось больше доверия и меньше барьеров. Хотелось перейти на личное, интимное. А для этого Эмилю требовалась ложь. Он подумал, что от безобидной выдумки ничего страшного не произойдет. В конце концов, Эмиль это он сам. Он, безусловно, мог передать привет Татьяне через самого себя. Ему очень хотелось увидеть ее реакцию на его фантом. Возвращая из небытия уже ставшего призраком, взрослого Эмиля, юный Эмиль не думал о последствиях. Татьяна перестала писать.
– Мы говорили с ним вчера, – добавил мальчик.
– Он в городе?
– Нет. Он далеко. Это была видеосвязь.
– Понятно.
– Он очень обрадовался, когда услышал о вас, расспрашивал.
– Неужели?
Татьяна положила ручку на сгиб журнала, встала из-за стола и подошла к доске. Она повернулась спиной к мальчику, взяла губку и принялась стирать с серой поверхности название пройденной темы.
– Да. Говорил, что соскучился по вам. Алена обмолвилась, что вы собираетесь замуж…
В диалоге образовалась пауза. Татьяна водила губкой по доске. Там еще оставалось нетронутое слово – «Джаз», но она натирала пустое место. Времянкин смотрел на ее спину, плечи, руки и понимал, что она реагирует на его слова. Она переваривает их.
– Кажется, Эмиль расстроился, когда узнал об этом, – не останавливался вундеркинд.
– Ага. Что он сказал?
– Ничего. Поначалу был веселый, а когда узнал про ваше скорое замужество, вдруг погрустнел и поспешил распрощаться.
Татьяна наконец стерла с доски последнее слово и вернулась к столу.
– Возможно, мне показалось, – добавил Эмиль.
– Скорее всего. С чего бы ему грустить?
Времянкин пожал плечами. Татьяна взяла ручку и продолжила заполнять журнал.
– Да, пожалуй, вы правы. Скорее всего, я просто ошибся. В любом случае это не мое дело. Я обещал передать привет. И вот.
– Спасибо, Эмиль.
– Что-нибудь ответить кузену?
– Не нужно.
Мальчик слез со стула.
– Я обещал, что ненадолго. Мы уложились вовремя?
– Да. Все в порядке.
– Когда следующий урок?
– Через неделю.
– Я приду.
– Можешь пролистать учебник. Задавать тебе ничего не буду. Еще раз спасибо, что сыграл для нас сегодня.
– Пустяки.
Времянкин забрал рюкзак и направился к выходу.
– Ты не вспомнил, чья это была музыка? – неожиданно спросила Татьяна.
Мальчик обернулся.
– Нет, – ответил он.
– Ее написал твой кузен. Еще до твоего рождения.
– Да? Ну конечно! Он пару раз играл мне эту вещь. Совсем вылетело из головы. Спасибо, что напомнили. До свидания.
– Счастливо, Эмиль.
Времянкин вышел из кабинета. «Мне нравится, как она произносит мое имя. Мне нравится ее голос, ее манера говорить, рассуждать. Мне нравится ее запах. Мне нравится ее тонкая кожа. Ее волосы. Нравится ее лицо, шея, грудь, талия, попа. Ее фигура. Мне нравится ее стиль». Пока Эмиль мысленно перечислял все, что ему нравится в Татьяне, он не заметил, как забрал из гардероба свою куртку, оделся и вышел на улицу. Времянкин шагал по школьному двору, глядя под ноги, и выдыхал густой пар. «Мне все в ней нравится!» – подытожил Эмиль и улыбнулся от этой мысли.
Он вдруг запнулся. Выставив руки вперед, мальчик грохнулся на обледенелый асфальт и, распластавшись, проскользил по дорожке пару метров. Когда Эмиль перевернулся на спину, он увидел возвышающегося над ним румяного шестиклассника – того самого Алексея, который спал на уроке Татьяны. Эмиль оказался в лежачем положении по его вине. Подросток поставил ему подножку. За спиной парня возникли двое других ребят из класса. Каких-то полчаса назад казалось, что они валятся от усталости, теперь же парни выглядели энергичными и готовыми к приключениям.
– Смотри, куда прешь! – рявкнул Алексей и вместе с ребятами пошел дальше.
Все трое хихикали. Времянкин вскочил на ноги. Его переполняло возмущение.
– Стоять! – крикнул он троице.
Эмиль резко сбросил рюкзак и, сжав кулаки, стремительно двинулся в сторону обидчиков. Парни остановились. Времянкин подскочил к Алексею и толкнул его со всей силы – тот едва покачнулся. Даже для своих лет Алексей был крупным мальчиком. Эмиль существенно уступал ему в росте и массе.
– Ты! Щенок! Охренел?! – выругался разгоряченный Эмиль.
Он снова попытался толкнуть Алексея, но тот только рассмеялся. Его друзья заливались в голос.
– По-вашему, это смешно? Идиоты! Думаете, я буду это терпеть?
