– Горячий.
Сестра цокнула языком.
– Как съездила? З-з-з-з.
– Завтра расскажу. Рука болит?
– Когда ложусь на правый бок. Про руку Ян сообщил?
– Да. Позвонил, дал указания.
Алена взяла со стола рулон эластичного бинта.
– Вытяни руку из-под одеяла, – попросила она.
Эмиль высунул правую руку. Алена начала наматывать на запястье бинт.
– Я экзамены сдал. З-з-з-з.
– Из школы тоже звонили, так что я в курсе. Молодец! Вот так. С бинтом будет полегче.
Алена закрепила кончик повязки.
– Я как боксер.
– Давай, боксер, проверим твою температуру.
Сестра вытащила градусник и повернула его к свету, чтобы увидеть значение ртутного столбика.
– Ты такая красивая, – нижняя челюсть Эмиля дрожала от озноба. – Даже лохматая. З-з-з-з, – продолжал клацать зубами мальчик.
– Спасибо.
– Вылитая мама в молодости. Сколько там?
– Тридцать девять.
Алена положила градусник на стол, взяла заранее приготовленные пилюли и стакан воды.
– Открывай рот.
Эмиль приподнял голову и открыл рот. Сестра положила на его язык таблетку, дала брату запить, затем дала еще одну пилюлю и снова напоила водой.
– Теперь постарайся уснуть.
– Слушай, ничего, что я живу с вами?
– Чего это вдруг? – удивилась Алена.
– Ну, не знаю. Живу с вами, живу. Долго уже живу. Вмешиваюсь в вашу жизнь. Тебе вот и лечить меня приходится.
Алена заботливо поправила одеяло и встала с кровати.
– Спокойной ночи.
– Спасибо, сестренка!
– На здоровье.
Алена ушла, предварительно выключив свет. Эмиль уснул.
Снилось ему, что он в глубоком водоеме. Замер где-то между дном и поверхностью. К нему подплыла Василиса. Голая. Она посмотрела строго и сказала: «Помни уговор!»
Времянкин проснулся. За окном черное постепенно превращалось в серое. Эмиль сел на край кровати, свесил ноги и уставился в пол. Он выгнул спину, чтобы почесать лопатку, и дотянулся до нужного места большим пальцем забинтованной руки. Волосы Эмиля сбились в космы, озноба уже не было. «Я понял! Я не люблю ковры. И шкафы. Занавески тоже не люблю. Рука ноет. Видимо, сегодня придется обойтись без зарядки. Это печально. Не хочется пропускать. Может, все-таки сделать?» – подумал Времянкин и взглянул на часы: без трех минут семь. «Сделаю позже», – решил он. Встал и пошел на кухню.
«Ты здесь? Эмиль, ау. Где ты, старина? Тишина. Возможно, еще рано», – подумал он и отправился в душ.
К завтраку взрослый Эмиль так и не явился. Алена оживленно пересказывала брату события минувшего вечера. Тот, дежурно кивая, думал лишь о том, что потерял себя. Было страшно осознавать такое. Эмиль не понимал, что с ним, где он и вернется ли когда-нибудь. Он переживал, что без своего альтер эго не сможет играть на прежнем уровне. «Обычно он появлялся с первыми нотами, ретивым конем вырывался из груди и заполнял собою все вокруг. Но не вчера. Вчера его не было. Здесь его тоже нет», – рассуждал Времянкин.
Неожиданно Родион вскочил со стула, обнял маму и с радостным возгласом ускакал из кухни. Через мгновение прискакал обратно. Алена смеялась. Родион начал пританцовывать и петь что-то на японском языке. Алена хохотала и хваталась за живот. Они оба выглядели счастливыми. Эмиль улыбнулся, не понимая, что могло стать причиной внезапного ликования.
– Что с этим ребенком? – спросил дядя.
– Ты не слышал, что мама сказала? У нас будет тачка, Миля! И дом! Чердак мой. Я застолбил.
Родион прыгал и радовался, как молодой сеттер, которому бросили палку.
– Иди, собирайся в школу, – успокоила его Алена.
Родион убежал в свою комнату.
– Нам дают дом? – уточнил Эмиль.
– Ты не слышал, что я говорила?
– Я задумался, прости.
– Нам дают дом и машину. Создают благоприятные условия для твоего развития. Как выяснилось, за твоими успехами следят на самом верху. Оказывается, поддержка одаренных детей – один из приоритетов государства.
– Даже так. И к чему нас это обязывает?
– Насколько я поняла, они очень хотят, чтобы ты выигрывал. Не только этот конкурс. Чем больше международных призов, тем лучше. Они считают, что ты можешь стать предметом гордости для всей страны.
– Предметом?
– Это устойчивое выражение, не придирайся. И конечно, не забывать публично благодарить, так сказать, за поддержку.
– Губернатора?
– И его, и министерство культуры.
– Список благодетелей растет. Когда переезд?
– Завтра едем смотреть дом. Это в десяти минутах отсюда. На машине. Если дом понравится, можем въезжать.
– Ты сама поведешь?
– Да.
Алена улыбнулась и похлопала в ладоши.
– Поедем на новенькой машине. Здорово?
– Да.
– Ты не рад?
– Очень рад. Если ты рада.
– Хочешь сказать, что тебе ничего этого не нужно? Ты паришь над суетой мирской?
– Я витаю в облаках – это другое.
– Понятно.
– Слушай, я правда рад. Но голова занята другим. Не обращай внимания.
– Как ты себя чувствуешь?
Алена аккуратно убрала крошку с подбородка Эмиля. Сдвинула с его лба челку и приложила ладонь.
– Нормально. Только запястье болит немного.
Алена убрала руку.
– На ночь сделаем компресс с лекарственным раствором. Ян объяснил, что нужно. Мне пришлось отменить два выступления и перенести интервью для телевидения на две недели.
– Ладно.
– Отдохнешь несколько дней.
– Буду заниматься. У меня полно уроков.
– Не переутомляйся. Восстанови силы.
Из дневника Эмиля
28 января. Суббота
Ощущение, что мы все под гипнозом.
29 января. Воскресенье
Алена и Родион решили заночевать в новом доме. Дом им понравился. И мне тоже. Правда, я видел только фото. Красивый, из темного кирпича, с деревянной крышей, полностью меблированный. Сосновый лес прямо за забором. Дорожка из булыжников, садик, беседка – словом, сказка. Алена и Родион счастливы. Приятно видеть их такими.
Между тем все это время я не выходил из дома. Выглядывал из квартиры пару раз, но Двое были там. В эти дни я не делал зарядку. Хотя температуры уже нет и рука почти не беспокоит, чувствую себя дрожжевым тестом. Что бы это ни значило.
