Я раздумывал, не свернуть ли направо, в безлюдный переулок, как вдруг остановился, словно молнией пронзённый. Из витрины напротив на меня глядели прекрасные тёмные глаза. Я узнал их обладательницу. Это была помощница мадам Скутари, та, прехорошенькая, с которой мы столкнулись в приёмной доктора Кадуоллэдера.
Недолго думая, я перешёл улицу, бросив взгляд на вывеску. Та гласила: «Магазин мадам Скутари. Одежда на заказ для тех, кто знает толк в роскоши».
Разумеется, манекены в витрине красовались в таких умопомрачительных нарядах, которые были по карману только самым богатым людям города. Элегантные костюмы. Платья из атласа и набивного хлопка. Шёлковые блузы с вышивкой. Сшитые на заказ пальто из великолепнейшего сукна, рукава и воротники которых были оторочены неправдоподобно блестящим мехом – замечательные образчики вестфальской отделки.
Я вошёл в магазин, звякнул дверной колокольчик.
– Лицо у вас знакомое, мы где-то встречались? – выпалила прехорошенькая продавщица, торопясь мне навстречу. Она покраснела от смущения.
– Барнаби Граймс. – Я слегка кивнул. – Нас официально друг другу не представили, но я время от времени работаю у доктора Кадуоллэдера. Мы встречались у него в приёмной.
Мне показалось, она вздрогнула, услышав имя доктора, и даже побледнела. Но уже в следующую секунду овладела собой и любезно улыбнулась.
– Эллен. Эллен Уикс, – представилась она.
– Очень рад с вами познакомиться, мисс Уикс, – церемонно произнёс я и протянул ей руку.
Я огляделся. В витринах демонстрировались преимущественно пальто, все они были украшены изумительной вестфальской отделкой – воистину, для тех, кто «знает толк в роскоши».
– Эллен. Эллен Уикс, – представилась она
– Шикарно, – заметил я. – У вас тут шикарно. Дела, должно быть, идут хорошо.
– Всё зависит от доктора Кадуоллэдера, – ответила Эллен, отводя взгляд.
Но прежде, чем я успел спросить её, что она имеет в виду, в магазин влетела сама мадам Скутари, громко беседуя с одной известной в высшем свете вдовушкой.
– Проходите-проходите, моя дорогая миссис Дюкресси, – голос у мадам Скутари был пронзительным и заискивающим. – Хочу показать вам этот жакет. Скроен по косой, облагорожен вестфальской отделкой – очень редкий каштановый мех… Глаз не оторвать…
Тут она заметила нас обоих и резко оборвала свою речь.
– Мисс Уикс? – губы мадам Скутари скривились в презрительную усмешку. – Какое дело у этого… юноши в моём магазине?
– Я всего лишь проходил мимо, – пояснил я. – Честь имею! – Приподняв цилиндр в знак прощания, я покинул это царство роскоши, не забыв подмигнуть прехорошенькой Эллен. Та покраснела ещё больше.
Я перешёл на другую сторону улицы и направился в тот самый переулок, который заприметил до того, как увидел Эллен в витрине. Присмотрев прочную на вид железную трубу, я собрался уже вскарабкаться по ней на крышу, как кто-то схватил меня за плечо. Опасаясь худшего, я обернулся, ожидая увидеть констебля с разгневанной физиономией.
– Барнаби Граймс! – Но увидел я профессора Пинкертона-Барнса, лицо которого светилось дружелюбием. – Как раз ты-то мне и нужен.
– Пи Би, ну и напугали вы меня! А я уж подумал, что опять попал в переплёт.
Профессор рассеянно улыбнулся.
– Точно, парень, ты попался, – подтвердил он. – У меня для тебя новое задание.
– Мы можем обсудить это попозже, Пи Би? – взмолился я.
Но рука профессора, всё ещё лежавшая на моём плече, чувствительно сжала его.
– Я тебя не задержу, Барнаби, – ласково пообещал он. – Давай-ка немного прогуляемся.
Не успел я опомниться, как мы снова вышли на Брод Стрит и направились к Катлерз Гэп.
– Кстати, – вспомнил профессор, – записи, которые ты сделал, наблюдая за снегирями, очень обстоятельны. Они, без сомнений, подтверждают, что моя теория о дереве с Востока была всецело ошибочной.
– Мне так жаль, профессор, – посочувствовал я.
– Не о чем тут жалеть, мой мальчик, – парировал профессор. – Как я всегда утверждаю, научный прогресс невозможен без скрупулёзной проверки любой научной теории. Взять, например, хоть бипедальных водяных полёвок…
– Водяных полёвок? – повторил я. – Би… бипедальных? – Как назло, профессор затеял этот разговор сейчас, когда у меня и вправду не было ни минуты.
– Именно, Барнаби. Именно. – Лицо его вспыхнуло от волнения. – Недавно в низовье реки я обнаружил чрезвычайно необычные следы водяных полёвок. Когда я разглядывал эти следы, у меня родилась догадка, что маленькие существа пытаются ходить на задних лапах. Они становятся прямоходящими, Барнаби!
Мы повернули на Причальную улицу и зашагали в сторону театрального квартала.
– Потому вы и сказали – бипедальные, да? Это значит – на двух ногах? – на самом деле, всё это было крайне интересно.
– Разумеется! – ответил профессор. – Моя теория состоит в том, что водяные полёвки адаптировались к густым прибрежным зарослям, которые из-за недавнего спада судоходства стали непривычно высокими…
– И вы хотите, чтобы я провёл наблюдения?
– Конечно, хочу, Барнаби! – профессор потирал руки в предвкушении. – Там есть несколько прекрасных мест – высокие стены, свисающие ветви деревьев – откуда удобно следить за зверьками… – Профессор полез в карман пальто. – Кстати о зверьках. Тот весьма странный материал, который ты вручил мне на прошлой неделе…
– Шерсть с кресла старика Бенджамина? – уточнил я.
Профессор кивнул. Он вытащил из кармана кусочек плотного желтоватого пергамента, испещрённый чёрными закорючками – цифрами, буквами, непонятными знаками, – и помахал им перед моим носом.
– Я тщательно изучил отдельные волоски. И в результате выяснилось кое-что интересное. – Тут он замолчал, задумавшись.
Ему удалось меня заинтриговать.
– Ну же, Пи Би, – не выдержал я. – Что там интересного?
– Кое-что интересное и странное, – продолжил, наконец, профессор. – Анализ показал, что эти волоски принадлежат млекопитающему семейства псовых вида canis lupus.
– Лупус? Так это волк?! – воскликнул я.
– Волк, мой мальчик, – подтвердил профессор. – И, надо заметить, чрезвычайно крупный экземпляр. Весьма нехарактерно для города – не находишь?
– Волк в городе. – Я лихорадочно соображал. – Спасибо, Пи Би, – поблагодарил я. – Вы мне очень помогли…
– Значит, и я могу рассчитывать на твою помощь с полёвками?
Я улыбнулся.
– Конечно, – заверил я профессора. – Первым делом, в понедельник утром. Но до этого мне нужно кое-что выяснить…
