Она помахала ему, быстрым шагом пересекла лужайку, стараясь решить, что расскажет из произошедшего за этот день. Парень был настроен скептически и не считал приход сюда мудрым решением. Но вел себя тактично и не препятствовал.
Она забралась в машину и сказала, чтобы отвлечь внимание:
– Умираю с голоду. Хочешь съездить куда-нибудь перекусить? Я угощаю.
– Я так понимаю, тебе заплатили пятнадцать долларов, – сказал Эндрю, оглядывая ее с головы до ног, словно желал убедиться, что она цела. – Конечно, поехали, куда хочешь.
– Давай в «Старлайт», – предложила Терри. Был пятничный вечер, а на работу ей выходить только завтра в девять утра. Летняя жара стояла такая, будто весь город томился в духовке. Иными словами, идеальная погода для автокинотеатра. До показа еще два часа, но зато они смогут занять лучшее место, а маленькое кафе уже будет открыто.
– Ты хотел посмотреть «Дикую банду»
[6]. По-моему, он еще идет.
– Твое желание… – он не договорил слово «закон», завел мотор и повел машину через полупустой университетский городок. – Я уже собирался брать здание штурмом, чтобы узнать, не похитили ли тебя. Как прошло-то? Ты была права насчет всего этого или ошибалась?
– Думаю, права, – Терри сложила руки на коленях.
– Серьезно?
– Да.
К ее облегчению, он не стал подвергать услышанное сомнению.
– А что было?
– Пока что доктор просто задавал много вопросов. Но он разрешил мне участвовать.
– Никаких таинственных инъекций, – сказал Эндрю, покосившись на нее.
– Никаких таинственных инъекций, – эхом повторила Терри. Это была правда. – Но я думаю, что общалась с другим типом. А что будет в следующий раз – кто знает? Мне действительно кажется, что это… нечто значимое.
По радио диктор сообщил о количестве погибших после очередного сражения во Вьетнаме. Эндрю протянул руку и сделал громче.
– Еще один школьный приятель Дейва погиб там.
У каждого были знакомые, которые не вернулись. Терри легко могла видеть их лица; убитых ребят она представляла такими, как в школьном альбоме. Улыбающиеся, черно-белые, запертые в окошках для фотографий.
Эндрю был студентом, и у него была отсрочка от армии, но она знала, как он нервничает из-за того, что следующей весной заканчивает университет. Они говорили об этом всего один раз, и Эндрю сказал, что собирается в аспирантуру, лишь бы иметь возможность оставаться в университете, сколько ему нужно.
– Это просто ужасно, – произнесла Терри с отвращением к избитым фразам. Некоторые явления действительно были настолько ужасными, что описать их словами никогда не получалось.
Эндрю кивнул и продолжил слушать новости.
Девушка подумала о своем прощании с доктором Бреннером. Ей наконец удалось убедить его (как – она сама толком не понимала), что ее можно классифицировать как обладающую «высоким потенциалом». Оставшиеся сеансы должны были пройти за пределами университета, в специальной правительственной лаборатории. Он признался, что это действительно важное передовое исследование. Что именно это значило, она все еще понятия не имела. Ей следовало вернуться в психологический корпус через три недели. Оттуда их будут еженедельно возить в другое учреждение.
«Главное, чтобы это не мешало моей учебе», – вот и все, что сказала ему Терри. Но в душе она сияла от счастья, словно в груди у нее зажглась звезда. Отец бы ею гордился.
Ей стоит помалкивать об этом в присутствии Бекки. Сестра не прониклась папиными уроками. Когда Терри писала антивоенные письма и отсылала конгрессменам, Бекки говорила, что пора бы уже понять: чтобы выжить, надо усердно работать, а не воображать, будто можешь изменить мир ценой почтовой марки. Возможно, Бекки вообще никогда не узнает, чем занимается Терри.
– Я просто… Я не знаю, как теперь можно доверять правительству, – сказал Эндрю. – Им положено работать на наше благо.
– Да кому ты рассказываешь, – она потянулась к радио и убавила звук. – Хотя вот с Луной они неплохо справились.
– Это сделали ученые. Потому что Кеннеди им велел, – ответил Эндрю. – А сейчас правительство только и делает, что продолжает отправлять нас на смерть.
Терри решила пока не просвещать его, что исследования проводят ученые из правительства. Иначе у парня могла бы появиться веская причина не поддерживать ее, а Терри не хотелось спорить. Она уже все решила.
– Я буду попкорн и хот-дог, – сказала Терри. – И еще можно слаши
[7].
Эндрю подмигнул ей:
– Вот теперь другое дело, транжира ты моя.
Глава вторая
Точно не страна чудес
Август 1969 года
г. Блумингтон, штат Индиана
1.
– У меня такое чувство, будто я какая-то пай-девочка и только поэтому не еду с вами, – заявила Терри. – Но ведь это не так.
Эндрю притянул ее обратно на ворох смятых простыней на неприбранной кровати, которая стояла в углу его еще более неприбранной комнаты.
– Говори тише, а то тебя услышат. Кстати, ты могла бы поехать – но ты слишком хорошая девочка, чтобы пропускать занятия.
Терри шутливо пихнула его в плечо.
– Можешь остаться со мной и быть моим пай-мальчиком.
– Но меня не пустят на твой безумный научный эксперимент, – ответил Эндрю с усмешкой.
– Еще университет есть. Бекки уже заплатила за обучение. Тебя разве не беспокоит, что ты пропускаешь пары?
У них уже почти начался межсессионный период, и они оба записались на двухнедельные занятия. У Терри было что-то на тему методов обучения, а у Эндрю – курс по философии.
– Меня беспокоит, что жизнь проходит мимо, – ответил он ей.
– Ой-ой.
Терри всегда помнила, что если где-то напортачит, то это отразится и на Бекки, ведь она чувствовала себя ответственной за младшую сестру. Эндрю вел себя более спонтанно. Ему везло: он никогда не попадал в безвыходные ситуации. Но несмотря на разный подход к жизни, у них с Терри были одинаковые убеждения, и это общее перевешивало любые различия.
– Я действительно должна вернуться в психологическую лабораторию на этой неделе, – сказала она. – А значит, не смогу поехать.
– Ты уверена, что это хорошая идея?
– Да. Именно поэтому я и должна вернуться.
– Милая, – произнес Эндрю и взял ее руки в свои, – ну там же все будут играть. Нельзя такое пропускать.
– Я еле-еле убедила доктора Бреннера разрешить мне участвовать. Не хочу, чтобы меня вышвырнули, не дав даже толком приступить.
