– А ты?
– Если хочешь, могу остаться здесь и подождать, пока ты не закончишь.
– Я не знаю, сколько времени это займет, – покачала головой Кардения.
– Тогда я буду у себя, в другом конце дворца, куда меня сослал дворцовый мажордом.
– Мы изменим это.
– Нет, не надо, – возразила Наффа. – Тебе нужно иметь возможность побыть вдали от всех, в том числе от меня. – Она встала. – Все равно мы в одном здании, просто до меня шестнадцать флигелей, только и всего.
– Не думаю, что в этом дворце шестнадцать флигелей.
– В нем двадцать четыре главные секции.
– Что ж, тебе лучше знать.
– Да, – кивнула Наффа. – Скоро узнаешь сама. – Она отвесила поклон. – Спокойной ночи, ваше величество.
Она улыбнулась и вышла. Кардения посмотрела ей вслед, а затем переключила свое внимание на дверь.
Дверь была богато украшена, как и все во дворце, и Кардения поняла, что от этих изобразительных мотивов ей теперь, вероятно, никуда не деться. Она не могла просто сжечь все дотла и начать с чистых линий и пространств, сколь бы заманчивой ни казалась подобная мысль. Да, она была имперо, но даже для них существовали определенные границы.
На двери не оказалось ни ручки, ни панели доступа – ничего, что намекало бы на возможность открыть ее. Кардения робко провела по ней рукой в поисках потайной кнопки.
Дверь ушла в сторону.
«Настроена на мои отпечатки пальцев?» – подумала Кардения и вошла. Дверь закрылась за ее спиной.
Помещение за дверью было большим, как спальня в имперских покоях, – обширнее даже тех апартаментов, в которых выросла Кардения. Какая-либо обстановка отсутствовала, на считая единственной скамьи, выступавшей из стены слева. Кардения подошла и села.
– Я здесь, – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно.
Посреди комнаты появилась светящаяся фигура и направилась к ней. На самом деле это было лишь изображение, создаваемое микропроекторами в потолке. Кардения заинтересовалась физикой этого процесса, но лишь на секунду, поскольку изображение остановилось прямо перед ней.
– Приветствую, имперо Грейланд Вторая, – произнесло оно с поклоном.
– Ты знаешь, кто я? – спросила Кардения, опустив имперское «мы».
– Да, – ответило изображение, не обладавшее какими-либо различимыми признаками пола или возраста. – Я Цзии
[4]. Вы в Зале Памяти. Прошу сказать, чем я могу вам помочь.
Кардения знала, зачем она здесь, но поколебалась.
– Кто-нибудь входит сюда, кроме имперо?
– Нет, – ответил Цзии.
– Что, если я кого-нибудь приглашу?
– Сфокусированный свет и звуковые волны сделают пребывание здесь невыносимым для любого, кроме правящего имперо.
– Я могу это изменить?
– Нет.
– Я имперо.
«И спорю с машиной», – подумала Кардения, но вслух говорить не стала.
– Запрет установлен пророчицей, – сказал Цзии, – чей приказ нерушим.
– Этот зал уже был при первой имперо? – ошеломленно спросила Кардения.
– Да.
– Но Сианя тогда не существовало.
– После основания Сианя зал перенесли сюда из Ядропада, вместе с другими деталями дворца. Остальную часть дворца построили вокруг него.
Картина космической станции Сиань, строящейся вокруг имперского дворца, показалась Кардении такой абсурдной, что она едва не рассмеялась.
– Значит, тебе тысяча лет? – спросила она у Цзии.
– Я храню информацию начиная с основания Взаимозависимости, – ответил Цзии. – Аппаратура, где она хранится, регулярно обновляется, как и функциональные элементы данной комнаты, а также изображение, которое вы видите.
– Мне казалось, ты говорил, что в эту комнату может войти только имперо.
– Обслуживанием занимаются автоматы, мэм, – сказал Цзии, и Кардении почудилось, будто она услышала в его голосе едва заметную насмешку. Сперва она почувствовала себя слегка глупо, но потом ей стало любопытно.
– Ты живой, Цзии? – спросила она.
– Нет, – ответил Цзии. – В этом зале нет ничего живого, кроме вас, мэм.
– Ну конечно, – кивнула Кардения, ощутив легкое разочарование.
– Полагаю, разговор можно считать законченным, – произнес Цзии. – Могу еще чем-нибудь помочь?
– Да, – сказала Кардения. – Я бы хотела поговорить с моим отцом.
Цзии кивнул и исчез. На его месте посреди комнаты возникла из ничего другая фигура – отец Кардении, Батрин, покойный имперо Аттавио Шестой. Взглянув на дочь, он улыбнулся и направился к ней.
Зал Памяти был учрежден пророчицей-имперо Рахелой Первой вскоре после основания Взаимозависимости и ее воцарения как первой имперо. Тело каждого имперо пронизывала личная сеть датчиков, улавливавших не только все увиденное, услышанное или произнесенное им, но и остальные его ощущения, действия, эмоции, мысли и желания.
В Зале Памяти содержались мысли и воспоминания каждого имперо Взаимозависимости, вплоть до самой пророчицы-имперо Рахелы Первой. При желании Кардения могла бы задать любому из своих предшественников любой вопрос о них самих, их правлении, их временах. И они ответили бы ей на основе смоделированных компьютером воспоминаний и мыслей – накопленных за десятилетия фактов их личной жизни, записанных и хранившихся прямо в этом помещении.
Вся эта информация предназначалась лишь для одного места – Зала Памяти. И получить ее мог только один человек – правящий имперо.
Кардения вновь невольно дотронулась до затылка со вживленным имплантом сети, который теперь разрастался внутри нее. «Однажды здесь окажется все, что я совершу как имперо, – подумала она. – Чтобы это могли увидеть мои дети и их дети. Каждый имперо будет знать, кем я была, намного лучше, чем сама история».
Она взглянула на призрак отца, стоявший теперь прямо перед ней, и ее пробрала дрожь. Похоже, тот это заметил.
– Ты не рада меня видеть? – спросил он.
– Я видела тебя всего несколько часов назад, – ответила Кардения, поднявшись со скамьи и окидывая взглядом изображение отца. Оно выглядело идеальным, и, казалось, до него можно было дотронуться, чего Кардения делать не стала. – Тогда ты был мертв.
– Я и теперь мертв, – сказал Аттавио Шестой. – Моего сознания больше нет. Все остальное сохранено.
– Значит, ты сейчас без сознания?
– Да, но я могу общаться с тобой так, словно я в сознании. Можешь спрашивать о чем угодно – я отвечу.
– Что ты думаешь обо мне? – выпалила Кардения.
