— Это я-то? — задохнулся от возмущения Нэш.
— Я говорю об отношениях дольше одной ночи, — уточнила Генриетта. — Зато у меня было три мужа, и все меня обожали.
— Попробовали бы они сказать по-другому, — пробурчал Нэш.
На лавку запрыгнул большой черный кот с опаленным обрубком хвоста, уселся так, чтобы опереться боком на ногу Ирги.
— Даже Вурв признал в тебе хозяйку, — усмехнулась Генриетта. — А ведь он никому себя погладить не дает. Точно, как Нэш.
Она протянула руку, будто бы собираясь погладить черные волосы, и Нэш дернул головой.
— Лесные как-то связаны с кошками? — спросила Ирга.
— Они их почитали за священных животных, — ответила Генри. — У нас как — Великая мать выезжает на небо в колеснице, запряженной огненными конями. А они думали, что колесницу тащат кошки.
— Это брехня, — заявил Нэш. — Не станут коты тянуть повозку, даже если в ней будет богиня.
— Ох, Нэш, — вздохнула Генри. — Хоть бы дожить до того момента, когда какая-нибудь ушлая девчонка тебя запряжет.
— В колесницу?
— В брак. В метафорическом смысле. Мужик тянет, женщина правит.
— Вот потому ты и трижды вдова, — резюмировал Нэш. — Надорвались.
— Но-но! — Генри пригрозила ему пальцем. — Не дерзи мне, котик. А то я ведь и сама могу попробовать тебя захомутать.
Нэш открыл рот, но тут же благоразумно его захлопнул.
За столом Лилейна увидела лишь Дерека, и улыбка расцвела на ее лице: ни рыжей девки, ни кота — серебряный лорд решил позавтракать с ней наедине. Она благодарно ему кивнула, когда он подвинул стул, помогая ей сесть, повернула голову в выигрышном ракурсе. Утренний свет струился через кружевную занавеску, словно разбрызгивая по залу крохотные солнечные капли. В серебряной вазе благоухал букет поздних белых роз, и их сладкий запах был ароматом победы. Она останется в замке. Дерек решил попрощаться с ней наедине.
— Чудесно выглядите, Лилейна, — сказал Дерек. Он откинулся на спинку стула, рассматривая ее, будто в первый раз.
— Благодарю вас, милорд.
— В вас чувствуется кровь первых людей — тонкие черты, белая кожа.
— Так и есть. Оба моих родителя — из древних родов. Ваш отец ведь тоже принадлежит к одной из семи ветвей людей из-за Бурного моря?
— Да, — ответил лорд. — А мать — торговка цветами. Вас не коробит тот факт, что вашим мужем может стать бастард?
— Напротив. — Легкий румянец тронул ее щеки — словно яблочко порозовело. — В браках, где соблюдали чистоту крови, редко рождаются дети. Либо они получаются хилыми и умирают в младенчестве.
— Вы хотите детей?
— Разумеется, милорд.
Дерек налил ей кофе. Принцесса ела обычный омлет, но выглядела при этом так, будто сошла с картины. Лорд усмехнулся. Ничего общего с Иргой, с аппетитом обгладывающей куриные крылышки.
— Зачем вы отрезали косу Ирге? — спросил он.
Лилейна промокнула губы салфеткой, повернулась к Дереку.
— Она дерзила мне, милорд. Надеюсь, это научит ее подобающе себя вести.
Лорд взял Лилейну за белые пальцы, наклонился, ловя взгляд синих глаз, ускользающий от него, как рыбка в холодной воде.
— Вы унизили ее, испугали и причинили боль. И все это за дерзость? Вы выглядите, как небесное создание, но кто вы на самом деле, Лилейна?
— Будущая королева, — твердо ответила она, наконец глядя прямо ему в глаза. — Я готова быть жесткой, если понадобится. А вы, милорд, не отрубили ли ногу своему благородному отцу собственными руками, чтобы он признал вас наследником?
— Я это сделал, — не стал отрицать Дерек. — Как вы оцениваете этот поступок?
— Отношусь с уважением, — ответила Лилейна. — Вы идете к своей цели, невзирая на препятствия, и однажды станете прекрасным королем. А я — верным плечом, на которое вы сможете опереться в любой ситуации.
— Интересно, — кивнул он. — Вот только я отрубил отцу ногу, потому что он сам умолял. Его укусил змеелев — ядовитая ящерица, которая водится в горах. Редкое создание. Если ему не удается впрыснуть свой яд достаточно долгое время, то он сам подыхает. Противоядия не существует.
Лилейна прикусила губу.
— Я не настолько жесток, — сказал Дерек. — К сожалению. Если бы я не сомневался и не медлил, кто знает, может, отец остался бы жив. Но яд успел распространиться по телу. Я только замедлил процесс, и отец страдал еще три дня.
— Я не знала, — прошептала Лилейна. — Значит, это все сплетни…
— Само собой. Но то, как легко вы нашли мне оправдание, обескураживает.
Принцесса опустила голову, золотые локоны рассыпались по плечам, и Дерек с досадой подумал, что вот сейчас она заплачет, но, к его удивлению, когда Лилейна посмотрела ему в глаза, слез на прекрасном лице не было.
— Да, я готова поддержать своего мужа в любой ситуации и всегда буду на его стороне. Разве это плохо? — спросила она.
— Я пока не ваш муж, Лилейна, — заметил Дерек, отрезая кусок ветчины. — По пути к драконьей горе может случиться всякое.
— Что? — Она вцепилась пальцами в кружевную салфетку. — Я еду с вами?
— Конечно. Вы ведь только что говорили, что готовы быть верным плечом в самых трудных ситуациях. А таких в дороге наверняка будет немало.
Лилейна разгладила салфетку на коленях и аккуратно отпила кофе, хотя больше всего ей хотелось выплеснуть его прямо в красивое лицо серебряного лорда.
Генриетта обошла Иргу, сидящую на стульчике, пощелкала ножницами.
— Готово, — сказала она. — Сделала, что смогла.
— Так быстро? — удивилась Ирга, рассматривая свое отражение в зеркале, которое поднес Нэш.
— Эти руки могут остричь овцу за пять минут, — похвасталась Генри. — Ну, тебе нравится?
Ирга вздохнула, пригладила прядки, едва достающие до подбородка.
— Зато шея длиннее смотрится, — ободрила ее женщина. — Не грусти, волосы не зубы — отрастут. Кроме того, скоро зима, тебе все равно придется носить шапку. Вот я сейчас принесу — выберешь. И тулупчик, и полушубок, соберем приданое не хуже, чем у Лилейны.
Она вышла из комнаты, оставив Иргу с Нэшем наедине.
— Тебе идет, — сказал он, сверкнув желтыми глазами.
— Спасибо, — пробормотала она.
— Хочешь, пока Генри нет, потренируемся? — Он вдруг оказался рядом, потянул ее за руку, помогая встать. Ирга уперлась в твердую грудь, сердце застучало под ее ладонями.
— Не надо, я вроде поняла, как это делается, — сказала она, пряча глаза.
— Ты чего? — Он приподнял ее лицо за подбородок.
— Мне стыдно, — честно призналась Ирга. — Я разозлилась на Лилейну, и мне хотелось сделать хоть что-нибудь, но приличные девушки не должны целоваться ни с кем, кроме женихов.
