– Но в тот раз вы изменили своим принципам.
– Ну, понимаете. Костя всегда был такой какой-то безынициативный, квелый, хотелось его взбодрить. С такой женой – неудивительно. Посмотришь – молоко в грудях киснет.
– Но вы не знали, кто его жена?
– Понятия не имела! Я ее и узнала-то не сразу. Стоит в дверях с таким видом, будто привидение увидала. И даже не вышла, чтобы дать мне одеться. Глаза вылупила, как истукан. Мне, конечно, за себя не стыдно: и фигура, и белье – все при мне. Но к такому хамству я не привыкла… – Лариса передернула круглыми плечами. Она до сих пор не могла простить Марине пережитого унижения.
– А Сорокин? Как повел себя он?
– Ой, вы бы видели! Противно вспомнить. Сначала испугался, когда услышал, как открывается входная дверь. Задрожал, как кролик, а до этого такой был страстный! Ну а после со мной ни полслова, как будто я в чем-то виновата!
Видите, как получается! Что, я его силой затащила в постель? Извините, это бабу можно трахнуть против ее воли, а мужика-то – шиш! А уж у него на меня стоял, как, наверно, на нее никогда в жизни!
Слушая Ларису, Самарин быстро набирал на компьютере текст протокола.
– Ну что ж, спасибо, Лариса Георгиевна. Сейчас я оформлю протокол, прочитаете, подпишите.
«10 октября сего года я вместе с Сорокиным К. Г. приехала к нему на квартиру, чтобы наедине вручить подарок ко дню рождения. На квартире Сорокина К. Г. я вступила с ним в интимную связь, свидетельницей чего стала внезапно вернувшаяся жена Сорокина К. Г. – Сорокина М.А. После ее возвращения я покинула их квартиру. О дальнейших событиях в семье Сорокиных сведений не имею».
– Как у вас неинтересно получается, – хмыкнула Лариса.
– Факты, – пожал плечами Самарин.
Лариса взяла ручку и подписалась.
В этот момент дверь открылась – без стука. За многие годы работы в следственном отделе Дмитрий так и не смог привыкнуть к тому, что в отделениях, в отличие от Прокуратуры, сотрудники могут в любой момент ввалиться в чужой кабинет, не интересуясь, чем заняты сидящие там люди.
– Самарин, Гусаков от тебя чего-то хочет. Освободишься, зайди к нему.
– Сейчас, одну минуту, только протокол оформлю. – Дмитрий поднялся с места.
– Физкульт-привет! – вдруг услышал он и удивленно обернулся на свидетельницу. На лице Ларисы играла кокетливая улыбка. – А я только-только о вас вспоминала!
Самарин обернулся на стоявшего в дверях Анатолия Жеброва, инспектора по делам несовершеннолетних. Тот смотрел на Ларису, но совсем не так, как сержанты патрульно-постовой службы.
– Здравствуйте, – сухо ответил он на приветствие.
– Анатолий Григорьевич, вы что, не узнаете меня? Неужели я так изменилась? Богатой буду!
Она хотела сказать что-то еще, но Анатолий, сказав: «Отпускай свидетельницу и немедленно к Русакову», У исчез в коридоре, плотно прикрыв за собой дверь.
Вся эта сцена, наверно, посмешила бы Мишку Березина и Никиту Панкова, которые и раньше, бывало, посмеивались над усиленными потугами Анатолия создать себе репутацию примерного мужа и семьянина. Впрочем, в транспортной милиции это скорее выглядело как блажь, потому что это была не та добродетель, которая ценилась превыше всего.
– Вы знакомы с капитаном Жебровым? – спросил Самарин у Ларисы. Та в ответ хмыкнула.
– Еще бы! Его же тогда поперли из школы! Меня тоже хотели исключить, но одиннадцатый класс, сами понимаете. Осталось всего два месяца. И потом, мамаша моя пришла к директрисе и сказала, что напишет в министерство образования, что у нас тут учителя совращают несовершеннолетних… – Лариса снова хмыкнула.
– Он вас действительно совращал?
– Ну, мы как-то оба совратились. – Лариса закусила губу. – Он тогда был красивее. Как-то растолстел, что ли… Или ментовская форма ему не идет…
– Ладно, Лариса, пока вы свободны, но не исключаю, что мне придется вас вызвать еще.
– Буду счастлива с вами встретиться в любое время. – Лариса кокетливо повела плечом. – И в менее формальной обстановке. – А так как следователь никак на ее слова не прореагировал, спросила:
– А этого, маньяка-то, не нашли?
– К сожалению, пока нет.
– Жаль. Вот эту мразь я бы своими руками. Хоть Марина как баба-то, наверно, ничего собой не представляла и со мной вела себя по-скотски, но такой смерти я бы никому не пожелала. Во всяком случае, никакой женщине.
– А мужики, значит, пусть их… – улыбнулся Самарин.
– А мужиков не жалко, – отрезала Лариса.
Она поднялась с места и, раскачивая на ходу бедрами, направилась к двери.
– До свидания, – сухо сказала она.
– До свидания, – ответил Самарин, не повернув головы от экрана компьютера.
«Чертовщина! Так этот учитель физкультуры – Толька Жебров. Значит, он работал в одной школе с Мариной Сорокиной! И они были знакомы!»
Додумывать все следствия из этой мысли не было времени. Дмитрий вошел в кабинет заместителя начальника отделения майора Гусакова.
– Ты не заболел, часом? – спросил его Гусаков. – Или влюбился? Что с тобой?
– Думаю, – пожал плечами Самарин.
– Ну и чего надумал? Тут опять Гнедин звонил из мэрии. Все интересуются, как идет следствие по маньяку. Надо приложить все усилия… Давай, брат, давай…
Дмитрий скривился.
– Мы прилагаем все усилия, но пока ничего. Кстати, вопрос к вам, Валентин Николаевич. Вы не помните, с какого времени у вас работает Анатолий Жебров?
– Жебров? – Замначальника ничем не выказал своего удивления. – Сейчас припомню .. С девяносто третьего, если мне не изменяет память.
Память майору Гусакову обычно не изменяла…
– А что тебя вдруг это заинтересовало? – Гусаков посмотрел на Самарина, подняв правую бровь.
– Пока воздержусь от ответа, ладно, Валентин Николаевич?
– Как хочешь… Но это твое «пока» я придержу под контролем…
Ближе к концу дня вернулась Катя, а за ней и Никита. Как и предполагал Самарин, ни родители Марины Сорокиной, ни ее сослуживцы по фотороботу никого не опознали, хоть и очень старались.
– Ну, Дмитрий Евгеньевич, – тяжело вздохнула Катя Калачева, – Никита был прав: надо было принять валерьянку.
– А что там у них? – спросил Дмитрий.
– Я не специалист, – ответила Катя, – но мне кажется, Диканскую надо лечить. Она всерьез утверждает, что убил зять.
– Ты права, – только и сказал Самарин. – Слава Богу, это уже не в нашей компетенции.
На работе у Сорокиной, напротив, все было спокойно. Марина ни с кем особенно не дружила, а потому сослуживцы, попереживав, быстро успокоились. – – Значит, дополнительной информации – ноль? – констатировал Самарин.
