Ветер крепчал, и капитана обуяла жажда. Ему всегда хотелось вина после битвы. Он оставил на палубе Нута и сошел вниз. Смуглянка в тесной кормовой каюте ждала его совсем готовая — битва, наверно, и ей разогрела кровь. Он взял ее быстро, раз и другой, залив ее груди, живот и бедра кровью из раненой ладони. После ласк она промыла ему рану кипяченым уксусом.
— План был хорош, отдаю ему должное, — говорил Виктарион, пока она занималась этим. — Теперь Мандер снова открыт для нас, как в старину. — Мандер — медленная река, изобилующая предательскими мелями и корягами. Почти все мореходные суда опасаются заходить в нее выше Хайгардена, но ладьи с их малой осадкой могут подняться до самого Горького Моста. В былые времена Железные Люди дерзко грабили деревни вдоль Мандера и его притоков, но затем короли зеленой руки вооружили рыбаков, населявших четыре маленьких островка в устье Мандера, и нарекли эти острова своими щитами.
Прошло две тысячи лет, но седобородые стражи все так же стояли дозором на сторожевых башнях, венчающих скалистые берега. Завидев в море ладьи, они зажигали на башнях огни, и весть катилась от холма к холму, от острова к острову: «Враг! Угроза с моря!» Рыбаки при виде сигнальных огней бросали невод на берегу, плуг в борозде и брались за мечи с топорами. Островные лорды выходили из замков со своими рыцарями и латниками. Эхо боевых рогов гремело от Зеленого Щита до Серого, от Дубового до Южного. Из замшелых каменных доков вдоль берега выплывали ладьи, которые перекрывали Мандер и преследовали вражеские суда, ушедшие вверх по реке.
Эурон послал на Мандер Торвольда Бурый Зуб и Рыжего Гребца с дюжиной быстрых ладей. Лорды тут же пустились за ними в погоню, и когда главный флот Вороньего Глаза подошел к самим островам, их защищала лишь горстка бойцов. Железные Люди пришли с вечерним приливом. Заходящее солнце скрывало их, и седобородые стражи на башнях заметили врага слишком поздно. Ветер был попутным от самого Старого Вика. На кораблях поговаривали, что здесь не обошлось без колдунов Эурона, что Вороний Глаз умилостивил Штормового Бога кровавой жертвой. Как иначе осмелился бы он держать прямо на запад, не придерживаясь вопреки обычаю береговой линии?
Железные Люди вытащили ладьи на гальку и со сталью в руках ринулись в сумрак заката. К тому времени на башнях уже загорелись огни, но противостоять захватчикам было почти некому. Серый, Зеленый и Южный Щиты пали, прежде чем взошло солнце, Дубовый продержался еще полдня. А когда щитовые корабли прервали свою погоню и повернули назад, в устье реки их встретил Железный Флот.
— Все вышло так, как сказал Эурон, — рассказывал Виктарион, пока смуглянка перевязывала его ладонь полотном.
— Должно быть, его чародеи это предвидели. — Квеллон Хамбл поведал шепотом, что на «Молчаливом» их целых три. Страшные люди, но Вороний Глаз умудрился поработить их. — Однако для сражений ему по-прежнему нужен я. Колдуны колдунами, но войны выигрываются кровью и сталью. — Уксус щипал рану хуже, чем когда-либо прежде. Виктарион отпихнул женщину и стиснул кулак. — Принеси мне вина.
Он пил, сидя в темноте, и думал мрачную думу о своем брате. Будет он считаться братоубийцей, если нанесет удар не своей рукой, или нет? Людей Виктарион не боялся, но проклятие Утонувшего Бога — дело иное. Если кто-то другой убьет его по приказу Виктариона, ляжет ли на лорда-капитана братская кровь? Эйерон Мокроголовый знал бы, как на это ответить, но жрец остался на Железных островах, все еще питая надежду поднять народ против нового короля. Нут-Цирюльник может побрить человека топориком, брошенным с двадцати ярдов. Вульфа Одноухого или Андрика-Неулыбу ни один из Эйероновых черномазых тоже не одолеет. Все трое сгодились бы — но между возможным и действительным разница велика.
«Кощунства Эурона навлекут гнев Утонувшего Бога на всех нас, — пророчил на Старом Вике Эйерон. — Мы должны остановить его, брат, — разве не течет в нас кровь Бейлона?»
«В нем она тоже течет, — ответил жрецу Виктарион. — Мне это не больше твоего нравится, но Эурон — наш король. Его выбрало твое вече, и ты сам увенчал его короной из плавника».
«Увенчал, — согласился жрец, с волос которого стекала вода, — но охотно сорву ее у него с головы и возложу на тебя. Только ты достаточно силен, чтобы с ним сразиться».
«Утонувший Бог возвысил его, бог пускай и низложит».
Злобный взгляд, который бросил на него Эйерон, портил воду в колодцах и делал женщин бесплодными.
«Бог тут ни при чем. Известно, что Эурон держит на своем красном корабле злых волшебников. Они навели на нас чары, чтобы мы не слышали голоса моря. Разговоры о драконах опьянили капитанов и королей».
«А рог напугал их до смерти. Ты слышал, как он трубит. Так или иначе, Эурон теперь наш король».
«Только не мой, — заявил жрец. — Утонувший Бог помогает смелым, а не тем, кто прячется от идущего на них шторма под палубой. Если ты не желаешь сбросить Вороньего Глаза с Морского Трона, придется мне взять это на себя».
«Как ты это сделаешь, не имея кораблей и мечей?»
«У меня есть голос, и со мной бог. Со мной сила моря, которой Вороньему Глазу не победить. Волны дробятся о скалу, но продолжают накатывать одна за другой, и в конце концов от скалы остается лишь мелкая галька. А потом и гальку смывает на дно моря, где она перемалывается вечно».
«Ты не в своем уме, если надеешься сместить Вороньего Глаза такими вот разговорами».
«Волнами, дробящими камень, станут Железные Люди. Не знатные и могучие, а простые рыбаки и пахари. Капитаны и короли помогли Эурону подняться, но простой народ его свергнет. Я отправлюсь на Большой Вик, на Харло, на Оркмонт, даже на Пайк, и мой голос услышат во всех селениях. Не может безбожник сидеть на Морском Троне!» — Жрец тряхнул косматой головой и ушел во мрак. Когда взошло солнце, Эйерон исчез со Старого Вика, и даже его утопленники не знали, куда он делся. Но Вороний Глаз будто бы лишь рассмеялся, услышав об этом.
Жрец скрылся, но его мрачные пророчества остались с Виктарионом. Помимо них, капитану вспоминались также слова Бейелора Блэкрида: «Бейлон был безумен, Эйерон еще хуже, а Эурон — самый безумный из всех троих». После вече молодой лорд попытался отплыть домой, отказавшись признать Эурона своим королем. Но Железный Флот перекрыл залив еще до начала веча. Привычка повиноваться слишком укоренилась в Виктарионе, и Эурон получил корону из плавника. «Ночную летунью» перехватили, лорда Блэкрида привели к королю в цепях, и слуги Эурона, чудовища в человеческом облике, раскроили его тело на семь частей — накормить семерых богов зеленых земель, которым он поклонялся.
В награду за верную службу новый король отдал Виктариону смуглянку, взятую у шедшего в Лисе работорговца. «Я не нуждаюсь в твоих объедках», — бросил Виктарион, но Вороний Глаз сказал, что в таком случае женщину убьют, и младший брат дрогнул. Ей вырезали язык, но в остальном она была цела и притом красива — вся коричневая, как промасленное тиковое дерево. Смуглая кожа не мешала Виктариону, глядя на нее, вспоминать другую — ту первую женщину, которую брат подарил ему, чтобы сделать его мужчиной.
