Этот клан больше не был беззащитным, лишенным связей. Джордж Гордон, кузен короля, досаждал ему не меньше, чем раньше Ботвелл. Уж этот-то не пожелает стоять в стороне и смотреть, как рушится счастье его дочери Изабеллы, а король вовсе не хотел вступать на английский трон, оставляя за собой клановые неурядицы. Да и с самим молодым графом Гленкирком придется не легче. За довольно короткое время пребывания при дворе он уже успел завоевать определенный авторитет, к тому же искренне предан своему королю и во всем его поддерживает. Как обвинить в коварстве и измене такого замечательного подданного? К тому же он и сам искренне привязался к своему новому придворному.
Развалившись в кресле, король, словно четки, перебирал пальцами бриллианты и черные жемчужины ожерелья, которые посылал графине с гонцом. Он хоть и был встревожен, но все же думал, что она вернется. Должна вернуться! Он не желает – и не станет! – всю оставшуюся жизнь страдать по ней. Но что, если все-таки не вернется? Король застонал. Она должна!
Глава 44
«Вторая попытка» дошла от мыса Раттрей до Кале на удивление спокойно. Капитан даже заметил как-то, что за все годы, что ходит под парусами, еще не видел в Северном море столько постоянных и попутных ветров, тем более в конце февраля. «Королева Анна» часов на двенадцать обогнала их судно, и Конелл со своими людьми уже ожидал Катриону на причале.
Начальник охраны решил, что графине и служанкам безопаснее продолжить путешествие в карете, и четыре дня впечатляющая кавалькада двигалась до Парижа. На облучке сидели два кучера, а сзади, на приступках, стояли лакеи. За каретой верхом следовали четыре конюха, и каждый из них вел в поводу лошадь, в том числе Иолара. Возглавлял процессию отряд Конелла из пятнадцати воинов, а замыкал такой же под командованием Эндрю. Слева и справа карету прикрывали по десять всадников.
Вместе с Катрионой и служанками ехал еще один пассажир, и Катриона, увидев его впервые в Кале во время высадки, едва не лишилась чувств. Тогда Конелл поддержал ее и объяснил:
– Это его сводный брат. Он вырос здесь.
Молодой человек в облачении священника приблизился к ней и поднес ее руку к губам.
– У меня и в мыслях не было пугать вас, мадам. Я всегда гордился, что похож на Патрика, правда, вплоть до настоящего момента не осознавал насколько.
– Да, святой отец. Разве что вы блондин, а у него темные волосы. В остальном же вы как его отражение в зеркале. У вас даже голоса похожи!
Узнав о прибытии графини – Катриона заранее отправила письма двум своим дядюшкам, – священник специально приехал из Парижа, чтобы встретиться с ней. Его звали Найл Фиц-Лесли. Это был единственный внебрачный сын третьего графа Гленкирка, которого родила младшая дочь помещика Раи. Девица привлекла внимание графа своими роскошными и доступными прелестями, когда Мег была беременна своим последним ребенком. Спустя девять месяцев на свет появился Найл.
Как только старый помещик узнал о положении дочери, сразу же отослал ее к своей сестре в Кейтнесс. Там она и жила до самой смерти, а умерла, когда ее сыну было всего десять лет. Третий граф Гленкирк всегда оказывал помощь внебрачному сыну, а когда Найл лишился матери, отослал его на воспитание во Францию, к своему родному брату Дональду. Мег так и не узнала об этом грешке своего мужа. Граф официально признал Найла как сына, и он смог получить церковный сан.
Поскольку Дональд Лесли был в семье четвертым сыном, ему пришлось устраивать свою жизнь самому. Вместе с кузеном Дэвидом из Сайтена он поступил на военную службу в качестве наемника. Во Франции молодым людям посчастливилось завоевать сердца двух юных девиц, довольно близких родственниц, оказавшихся также наследницами крупных состояний.
Дональд женился на Рене де ла Прованс и стал отцом шестерых детей – пятерых мальчиков и девочки. Женой Дэвида – брата матери Катрионы – стала Адель де Пейрак, и у них родилось четверо сыновей.
Катриона никогда не видела этих своих дядюшек, они покинули Шотландию еще до ее рождения.
– Вся семья с нетерпением ожидает вашего появления, мадам, – сообщил Найл. – И, разумеется, мы понимаем, что вы носите траур по супругу.
– Уже нет. Патрик бы этого не одобрил.
– Я был опечален, узнав о его смерти. Он мне нравился.
– Вы знали его?
– Да, случайно познакомились. Возвращаясь домой, в Шотландию, он неожиданно остановился в Париже, и спрятать меня не успели. Я никогда не забуду выражение его лица: едва ли не шок, – но потом он рассмеялся: «Братишка, я счастлив тебя приветствовать!» Перед его отъездом мы долго беседовали, и он сообщил о смерти нашего отца. В следующие годы он переводил средства на мое содержание, а когда я стал священником, положил немалую сумму на мой счет в парижском филиале банка. Мужчина, как он пояснил свой поступок, даже священник, всегда должен быть при деньгах. Патрик Лесли был хорошим человеком. Я буду молиться за него.
– Да, хорошим, – повторила Катриона, а затем, посмотрев на молодого священника, добавила: – Святой отец, я хотела бы исповедаться. Помимо всего прочего вы получите ответы на те вопросы, которые я читаю в ваших глазах. – Она опустила окно кареты и, махнув рукой ближайшему всаднику, крикнула: – Передайте Конеллу, что пора устроить привал.
Через несколько минут карета остановилась на поляне, окруженной густым лесом, служанки вышли размять ноги, а Катриона опустилась на колени и, вложив свои тонкие белые руки в большую загорелую ладонь священника, негромко начала свою исповедь.
На всем протяжении ее горестного повествования лицо служителя церкви оставалось бесстрастным, а когда она замолчала, он произнес:
– В глазах святой церкви вы, безусловно, тяжкая грешница, но за свои грехи наказаны куда суровее, чем заслуживаете, дочь моя. Ваш поступок ставит под угрозу парижских родственников, поскольку король Джеймс может обратиться к королю Генриху с просьбой посодействовать вашему возвращению. Полагаю, однако, что ваш король совершает еще больший грех, преследуя женщину, которая его столь явно не желает. Одному Господу известно о многочисленных любовных связях Генриха IV, но он никогда не принуждал женщин любить его. Джеймс Стюарт, без сомнения, сущий варвар. Вы, полагаю, не задержитесь здесь надолго, чтобы предотвратить угрозу здешним родственникам?
– Да, отец мой. Только куплю новые платья себе и служанкам, поскольку мы бежали налегке.
Священник улыбнулся.
– Прекрасный повод обновить туалеты, моя прекрасная кузина.
Кэт облегченно засмеялась.
– Но я и правда намерена как можно быстрее уехать отсюда, чтобы поскорее увидеть лорда Ботвелла.
Найл Фиц-Лесли помог Катрионе подняться с колен и с улыбкой спросил:
– А лорд Ботвелл знает о вашем прибытии?
– Нет. Я не осмелилась написать ему из Гленкирка. Попробую через наших парижских банкиров отправить сообщение в Неаполь.
