Та не осталась в долгу, и несколько мгновений они изучали друг друга, потом хозяйка вдруг наклонилась к посетительнице и проговорила так тихо, чтобы больше никто не мог слышать:
– Будь я замужем за лордом Стуарти, не стала бы отказывать ему в постели, синьора.
– Откуда ты знаешь?.. – прошипела Катриона.
– Всякий раз, когда брал меня, он представлял, что это вы, – быстро проговорила Джованна.
Ошеломленная, Катриона едва не расплакалась.
– Я не могу… Если бы вы знали как надо мной издевались…
Джованна почему-то прониклась сочувствием к знатной даме.
– Dio mio!
[18] – всплеснула она руками. – Неужели ни богатство, ни положение в обществе не могут служить защитой от этого! – С южной импульсивностью она схватила Катриону за руку. – Со мной тоже такое случилось, синьора! В ту проклятую последнюю войну сюда завалились французы, целый отряд… Таверна им служила штабом, и все это время мне разрешалось подняться лишь для того, чтобы приготовить им еду. Мужа они убили, когда он попытался защитить меня. Когда они в конце концов убрались, я была уверена, что больше никогда не смогу пойти на это добровольно.
– Но все же стали любовницей моего мужа.
– Да, потому что он такой, какой требовался: simpatico
[19], – и я захотела его, – просто сказала Джованна. – Разве милорд Франциско не simpatico для вас? И в своем сердце… разве вы не хотите его? – Ответом ей был взгляд наполнившихся слезами глаз, и она тихо произнесла: – Я буду молиться за вас, миледи.
Хозяйка отошла от посетительницы, осознав, что потеряла своего милого Франциско навсегда.
Глава 60
Катриона, разумеется, понимала, что она далеко не первая женщина, подвергшаяся насилию, но в ее сердце не было места для чьей-нибудь, кроме собственной, боли. Теперь она осознала, что и другим женщинам пришлось вынести немало, а еще поняла, что в душе во многих своих несчастьях винила именно Френсиса.
Так, если бы он не поддался чарам Анжелы ди Ликоза, ее бы не похитили, но ведь это произошло и изменить ничего нельзя. А если она позволит случившемуся убить их с Френсисом любовь, тогда злой дух Анжелы будет торжествовать, и этого допустить Кэт не могла.
Несколько дней она боролась с собой. Несколько недель не находила себе места, ночи напролет меряя шагами свою комнату. Она по-прежнему любила его, но не представляла, сможет ли перенести прикосновение его рук. И еще она ужасно боялась, что все произошедшее убило в ней чувственность.
Катриона прекрасно понимала, что первый шаг должна сделать она: Френсис не осмелится, поскольку для него всегда было очень важно, что она чувствует. В крайнем случае она сможет отступить, не обидев его.
Днем 31 декабря Ботвелл уехал в Рим по делам, пообещав вернуться засветло, чтобы всем вместе встретить Новый год. После его отъезда Кэт спорила сама с собой, колебалась, но потом все же решилась: не в силах лгать самой себе, она была вынуждена признать, что, несмотря на страх, хочет его.
Пока горничные застилали ее огромную кровать свежим бельем, благоухающим лавандой, а кухарка готовила жирного каплуна для праздничной встречи Нового года, Катриона играла с детьми. Оказывается, они хорошо помнили свою мать, и это приводило ее в некоторое недоумение до тех пор, пока не услышала, как в разговоре между собой дети упомянули некое происшествие, о котором они не могли знать.
– Откуда вам это известно? – удивилась Катриона.
– Ну, мамочка, нам же Бесс рассказывала.
Катриона мысленно вознесла благодарственную молитву старшей дочери: без помощи Бесс младшие дети почти наверняка забыли бы свою мать.
В последний вечер уходящего года она сама искупала дочерей, и они сели за праздничный стол. После того как были съедены приготовленные блюда, Кэт преподнесла детям сюрприз: коробочку из серебряной бумаги, наполненную пинаккатти, – сахарными сладостями в виде бриллиантовых кристаллов красно-коричневого цвета. Люси Керр, нанятая для детей няня, улыбалась, слушая, как Катриона рассказывает чудесные истории про их далекую родину.
Наконец, помолившись на ночь, она уложила их спать, нежно перецеловав перед сном. Пожелав детям спокойной ночи, Катриона поспешила в свою спальню, где Сюзан и Мэй готовили для нее постель.
– Что вы наденете сегодня, миледи? – спросила Мэй.
– Достаньте ту, зеленую, которую подарил мне милорд.
Брови Сюзан удивленно взлетели от удивления, но рука сама собой протянулась за ароматическими маслами для ванны.
– Полевые цветы, – услышала она голос хозяйки. – Тот серебряный флакон, что мы привезли из Шотландии.
«Так-так, – радостно подумала служанка, – наконец-то госпожа решила расправить крылья». Сюзан улыбнулась про себя, мечтая, чтобы возвращение хозяйки в мир чувственных наслаждений оказалось столь же приятным, как и ее собственный. Сюзан впервые влюбилась и познала счастье. Роберт Фиц-Гордон, один из воинов, который сопровождал их из Шотландии, показал ей, насколько приятной может быть любовь. Вскоре после Нового года они собирались пожениться.
Раздевшись, Катриона погрузилась в фарфоровую ванну с теплой ароматной водой. Светлые волосы были тщательно подобраны и закреплены на макушке шпильками из панциря черепахи. Теплая вода и пылающий камин расслабили ее так, что она задремала. Служанки тем временем собирали и укладывали ее одежду.
Внезапно за дверью раздались тяжелые шаги, и Катриона очнулась. Ботвелл на мгновение задержался в дверном проеме, устремив на нее страстный взгляд, но тут же вернулся к реальности.
– Прошу прощения, дорогая, не знал, что ты принимаешь ванну.
– Френсис!
Проклятье! Кэт вовсе не хотела, чтобы в ее голосе звучало столько отчаяния. Он в недоумении остановился и повернулся к ней.
– Я хотела попросить вас остаться и рассказать, чем вы сегодня занимались.
Сердце ее болезненно сжалось, когда она увидела, как в его глазах вспыхнула надежда.
– Сюзан, Мэй… вы свободны. Проследите только, чтобы кухарка накрыла на стол.
Девушки сделали книксен и исчезли, а Кэт попросила:
– Посиди со мной, Френсис. Как там Ашер?
Усевшись в кресло рядом с ванной, он принялся рассказывать о делах, стараясь смотреть ей в глаза, но взор не желал подчиняться ему и постоянно сползал ниже, к все еще упругим грудям, полускрытым водой. Он сглотнул комок в горле, и попытался было вернуть взгляд на место, а она поспешила опустить ресницы, но насмешка успела проскользнуть в ее глазах.
– Кэт! – вдруг выкрикнул Френсис неожиданно не только для нее, но и для себя. – Я не святой и не могу сидеть рядом с тобой, не прикасаясь. Ты всегда на меня действовала так… да ты и сама прекрасно знаешь как.
