– Когда?
– Похоже, ночью. Прошу прощения, милорд, я спала как убитая до шести часов утра и не слышала ни звука.
– А где был ты? – спросил граф, поворачиваясь к Конеллу. – Впрочем, можешь не отвечать: опять миловался с той маленькой пастушкой. Черт побери! Ну, держись, негодница: на сей раз, когда поймаю, она целый месяц не сможет сесть!
Эллен резко развернулась и заявила:
– Вы и пальцем ее не тронете, милорд. Моя милая девочка уже больше трех месяцев носит вашего ребенка. Она собиралась сообщить об этом, когда вы вернетесь из Гленкирка. Что же такое вы сделали с ней, если вынудили сбежать?
Патрик покраснел и несколько стушевался под натиском разъяренной фурии.
– Ничего такого… просто взял ее. За три дня очень соскучился.
– Если бы мужчины из рода Лесли больше думали головой, чем своими причиндалами, такого бы не произошло. – Она обвела спальню укоризненным взглядом. – Представляю, как и сколько раз вы «просто взяли ее»… а затем, готова держать пари, еще и обед потребовали.
Граф смущенно потупился, и Эллен презрительно фыркнула.
– О боже, милорд! Куда подевался ваш здравый смысл? Будь вы англичанин или француз, я бы вас еще поняла, но как вы, шотландец, могли не знать, что шотландская женщина – самое независимое существо на свете! Что ж, это вам хороший урок: на сей раз ее найти будет не так-то просто.
– Она, скорее всего, дома, – предположил Патрик. – Наверняка ускакала к матери.
Эллен в сомнении покачала головой.
– Нет, милорд. Если она и была в Грейхейвене, то сейчас там ее нет. Скорее всего, забрала свои драгоценности и скрылась. Но куда она могла направиться, я уж и не знаю: раньше-то никогда не покидала пределы поместья.
– А разве ее драгоценности не в Гленкирке? – удивился Патрик.
– Нет, ваша светлость. В феврале, когда Кэт сбежала от вас, я перевезла их в Грейхейвен, и она знала об этом.
Патрик молча поднялся с кровати, а Эллен, также не сказав больше ни слова, прежде чем выйти из спальни, протянула ему костюм для верховой езды.
– Где можно добыть лошадей? – спросил Гленкирк у Конелла.
– В долине. На ферме Гевина Шоу.
– Ступай туда, – велел граф. – Я отдам кое-какие распоряжения и тоже отправлюсь.
Конелл кивнул и вышел из спальни. Патрик, полностью одетый, спустился в кухню, и Эллен протянула ему большой сверток:
– Вот возьмите в дорогу – хлеб с ветчиной.
Благодарно кивнув, он попросил:
– Соберите мои вещи, Эллен. Я во второй половине дня пришлю кого-нибудь за ними. Вы, надеюсь, согласитесь переехать в Гленкирк? Пожалуй, теперь она будет куда больше нуждаться в вас, чем раньше.
– Да куда уж я теперь. Ее комнаты все еще нуждаются в ремонте, да и детскую надо приготовить.
Патрик Лесли вышел из А-Куила и направился на ферму Шоу. Несколько часов спустя выяснилось, что Эллен была права: Кэт в Грейхейвене не оказалось, а все ее драгоценности и изрядная часть отцовского золота исчезли.
Не обнаружил он Катрионы ни в Сайтене, ни в Крэнноге, а в Гленкирке дорогая мамаша обозвала его идиотом и потребовала, причем таким тоном, которого никогда себе не позволяла, чтобы как можно скорее разыскал ее невестку и будущего внука.
– Но я даже представить себе не могу, где ее искать, – возразил Патрик.
Мать посмотрела на него с искренней жалостью.
– У тебя осталось меньше шести месяцев, чтобы найти ее, сын, иначе следующий законный владелец Гленкирка будет рожден бастардом.
Едва не зарычав от отчаяния, Патрик вышел из комнаты. Катриону наверняка порадовало бы состояние графа, доведись ей его увидеть.
Глава 8
Фиона Лесли набросила капюшон плаща, чтобы скрыть лицо, осмотрелась по сторонам, дабы удостовериться, что за ней не следят, и проскользнула в дверь трактира «Роза и чертополох».
– Я ищу миссис Абернети.
– Вверх по лестнице и направо, – ответил ей стоявший за стойкой трактирщик.
Фиона стала подниматься по лестнице, хотя и понятия не имела, кто эта женщина – Абернети. Когда какой-то уличный парнишка-рассыльный сунул ей в руки записку, женское любопытство взяло верх над здравым смыслом. Она постучала в дверь и, услышав разрешение войти, шагнула в комнату. Стоявшая у окна женщина повернулась к ней лицом, и Фиона от неожиданности вскрикнула.
– Кэт!
– Закрой дверь, проходи и садись.
Фиона аккуратно расправила свои юбки черного бархата и придирчиво оглядела кузину.
– Мне казалось, что Гленкирк держит тебя в заточении в А-Куиле. Как же ты оказалась здесь?
– Я сбежала от него, и мне нужна твоя помощь, Фиона.
– Боже мой, какая же ты глупышка, Кэт! – вздохнула та. – Я обещала Адаму, что, когда мы снова встретимся, скажу тебе правду. У меня никогда ничего не было с Гленкирком, хотя, признаюсь, до того, как сошлась с его братом, просто сгорала от страсти по нему. – Фиона усмехнулась, но вышло это довольно жалко. – Если начистоту, он просто не захотел меня! Представляешь, я лежала в чем мать родила в его кровати, но на него и это не подействовало! Он всегда хотел только тебя. Вот тебе и вся правда!
Кэт улыбнулась.
– Спасибо, что рассказала сама. Патрик, правда, уже говорил, что не спал с тобой, но теперь я совершенно в этом уверена.
– Тогда что ты делаешь здесь, в Эдинбурге? Готова поспорить, что бедный Гленкирк понятия не имеет, где ты сейчас, и места себе не находит.
– Да, он, вероятно, разыскивает меня, но я к нему не вернусь, во всяком случае, до тех пор, пока не признает, что я тоже человек, а не племенная кобыла. Фиона, мне нужна твоя помощь! Пусть мы никогда не были близки, но я очень надеюсь, что ты сможешь меня понять. Эллен сказала, что вы с Адамом вскоре уезжаете во Францию. Позволь мне пожить у вас. Гленкирку никогда и в голову не придет разыскивать меня в Эдинбурге, тем более в вашем доме.
Фиона в раздумье закусила губу. Кэт вскоре станет графиней Гленкирк, а такими друзьями не бросаются. Но с другой стороны, если Адам узнает, что она помогает Кэт скрываться от его брата, то опять накажет ее самым ужасным способом, к которому уже прибегал.
Заметив ее нерешительность, Кэт встала со стула и с мольбой протянула руки.
– Прошу тебя, Фиона.
Взглянув на кузину повнимательнее, та заметила небольшую округлость живота и тут же все поняла.
– Боже мой, Кэт! Да ты носишь его ребенка!
– Да, – с горечью подтвердила Катриона. – Знаешь, что Гленкирк как-то сказал мне? Что я «вещь», с помощью которой он собирается делать детей. Ненавижу его!
Фиона не думала, что Катриона и в самом деле ненавидит Патрика, но прекрасно понимала ее чувства. Все мужчины из рода Лесли были чертовски гордыми. Кузина же всего лишь хотела, чтобы ее считали личностью. Еще немного бесплодных поисков, и Гленкирк будет на грани отчаяния и согласится на все, лишь бы ребенок не стал бастардом.
