В другом крыле дома, в апартаментах графа Гленкирка, было светло от обилия свечей как в прихожей, так и в спальне, ярко полыхало пламя в камине. Патрик чувствовал себя виноватым, и, пригласив миссис Андерс, в глубине души признавал, что вполне мог бы ограничиться умелой шлюхой. Услышав, как у него за спиной открывается дверь, он все же испытал радость и, обернувшись, пригласил:
– Заходите, миссис Андерс.
На ней было то же самое платье, и в отблесках пламени она выглядела восхитительно.
– Может, составишь мне компанию? Предлагаю выпить по бокалу вина. У меня есть чудесное белое – изысканное и сладкое.
Его взор нежно ласкал ее фигуру.
– Благодарю вас, милорд, – негромко сказала Кристина и остановилась рядом с его креслом.
Патрик наполнил кубки, протянул один ей, и они молча выпили. Потом он опустился в кресло и, взяв ее за руку, притянул к себе на колени.
– Не надо стесняться, маленькая Кайри, расслабься.
– Как вы назвали меня, милорд?
– Кайри. На гэльском твое имя произносится как «Кайристиона». Кайри – это просто нежнее.
Она уютно свернулась клубочком у него на коленях, и он спросил:
– Сколько же тебе лет?
– Семнадцать, милорд.
– Боже, а мне тридцать семь! Я тебе в отцы гожусь.
– Но ты же мне не отец, – прошептала прелестница, еще плотнее прижимаясь к нему.
Склонив голову, он начал страстно ее целовать, и она произнесла:
– Я пришла затем, чтобы ты полюбил меня.
Отстранившись, она медленно расстегнула свое темное бархатное платье, затем настал черед белоснежных нижних юбок, шелковой нижней кофточки и отделанного лентами корсажа. Когда она выступила из этой сброшенной на пол кучи одежды, на ней оставались только черные шелковые чулки с вышитыми крошечными золотыми бабочками.
Это зрелище невероятно возбудило графа. С улыбкой он медленно встал из кресла и последовал ее примеру.
Смерив его – обнаженного, высокого, идеально сложенного – одобрительным взглядом, она потребовала:
– Сними с меня чулки.
Опустившись на колено, он медленно скатал по ноге сначала один чулок, потом – другой, и стянул их с узких ступней с изящными пальчиками. Аромат ее кожи едва не свел его с ума. Она предвидела, что дело повернется таким образом, поэтому, перед тем как отправиться к нему, тщательно вымылась и натерла мускусом кожу. По-прежнему коленопреклоненный, он уложил ее на пол перед горящим камином. Кристина широко развела ноги в стороны и протянула к нему руки, приглашая в свои объятия.
Она оказалась горячей, нежной и опытной, что чрезвычайно понравилось графу. Она страстно двигалась под ним, так что, прежде чем самому вознестись на вершину блаженства, он дважды доставил удовольствие ей. Скатившись с нее, он лег на спину, и они, лежа перед огнем, наслаждались теплом и блаженством, удовлетворив свою плоть.
– Наверное, ты считаешь меня слишком дерзкой, – произнесла она негромко своим низким хрипловатым голосом, – но я ничего не смогла с собой поделать. Я не была ничьей любовницей, но твоей стать хочу.
– Почему же именно моей?
Патрику было лестно слышать такие слова, но ведь он не простак и далеко не юнец, чтобы всему верить.
– Во-первых, ты невероятно привлекателен, а во-вторых – мужчина. У меня никогда не было отношений с нормальным мужчиной. Первый раз меня выдали замуж за старика, который ничего не мог в постели. Второй муж, лишив девственности, тут же потерял ко мне всякий интерес, а третий – совсем ребенок.
– Я не против, но только пока я здесь, – предупредил граф. – По возвращении домой ты для меня перестанешь существовать, так что подумай, малютка Кайри. Я люблю свою жену.
– Я согласна, Патрик. Может, переберемся на кровать, а то на полу чертовски холодно.
Граф встал с пола, поднял Кристину на руки и отнес в спальню.
– Похоже, теперь долгая холодная зима мне не грозит. Да, малышка Кайри?
Глава 18
В первый раз за все время своего замужества Катриона Лесли оказалась полностью предоставленной самой себе. Она решила съездить к детям, в Гленкирк. Она закрыла свой эдинбургский дом, сказав миссис Керр, что вернется, когда двор короля снова соберется после дальних странствий. К ужасу командира гленкиркской стражи, она заявила, что поедет верхом, причем немедленно, без надлежащего эскорта.
– Нас всех перережут на дороге как цыплят, – проворчал Конелл Мор-Лесли. – Это ясно как день.
– Спорим на пять золотых, что доберемся в целости и сохранности? – рассмеялась Катриона.
– Господи боже! Граф спустит с меня шкуру, если с вами что-нибудь произойдет!
– Да пусть поступает как хочет, – вмешалась в спор Эллен. – Ей надо побывать дома – это даст ей сил дождаться Гленкирка. Маловероятно, чтобы граф вернулся до весны, а в обществе детей ей будет не так одиноко.
И все же в дорогу они отправились под надежной охраной. Узнав про планы Катрионы, Френсис Стюарт-Хепберн, граф Ботвелл, вызвался лично сопровождать ее. Не могла же она отклонить предложение любимого кузена Джеймса Стюарта и регента Шотландии.
Этот высокий красавец с темно-каштановыми волосами, элегантно подстриженной короткой бородкой и проницательными голубыми глазами получил хорошее образование, но, к сожалению, родился намного раньше своего времени. Его обширные знания и многочисленные научные открытия ужасали обывателей – как образованных, так и неграмотных. И хотя он колебался в выборе между старой и новой церквями, его нельзя было считать искренне верующим. Может, именно поэтому те несчастные женщины, которые пытались внести хоть какое-то разнообразие в свою жизнь при помощи магии, порой называли графа Ботвелла своим предводителем. Шептались и о том, что Френсис Хепберн еретик и чуть ли не колдун.
Кэт прекрасно знала, что все это полная ерунда, но самого Френсиса Хепберна это, похоже, забавляло, и он ничего не отрицал. К тому же эти слухи нервировали его Джеймса, что доставляло Ботвеллу особое удовольствие, – суеверный король видел в нем едва ли не дьявола. Френсис любил кузена, но временами не мог устоять перед искушением сыграть на его нелепых страхах.
Джеймс, в свою очередь, восхищался Френсисом и отдал бы все, чтобы быть похожим на уверенного в себе красавца, именно поэтому, в попытке произвести на него впечатление, и рассказал о своем романе с графиней Гленкирк.
Хоть Френсис и поздравил кузена с такой удачей, сообщение его шокировало. У него тоже было немало любовниц, как замужних, так и незамужних, но он никогда никого не принуждал, как это сделал король с женой графа Гленкирка. А то, что это так, Ботвелл понял благодаря своему чутью и умению наблюдать. Графиня хоть и старалась изо всех сил вести себя как раньше, но он заметил темные тени у нее под глазами и выражение грусти.
