– Будь она моей женой, я постарался бы увезти ее от Стюартов и их проклятого двора. Слишком большой соблазн она собой представляет.
– Да она и сама хочет уехать отсюда. В прошлом году я не мог удержать ее дома, а теперь она внезапно изменила решение. Я не понимаю почему, но рад этому.
– В таком случае забирайте ее домой, граф, и как можно быстрее.
У Гленкирка не было времени как следует обдумать слова Ботвелла, поскольку двор короля опять пришел в движение. Через два дня после коронации Анна Датская официально въехала в столицу, где ее приветствовали девять Муз и четыре Добродетели. Королевская процессия, двигавшаяся по Хай-стрит, остановилась около собора Святого Эгидия, где королева и придворные прослушали длинную скучную проповедь.
В этот вечер королевский двор насладился еще одним грандиозным празднеством, во время которого Анна пришла в восхищение от театра масок, воспевавшего прелести весны. Все придворные дам играли определенные роли, наряженные цветами, птицами, деревьями, природными стихиями и всем, что соответствовало этому времени года. Единственным мужчиной во всем этом действе оказался граф Ботвелл. Облаченный в великолепные серебристо-белые одежды, он играл весьма забавную роль Северного Ветра. Получивший образование в Европе Ботвелл провел довольно долгое время при французском и английском дворах, поэтому прекрасно справлялся со своей ролью и не находил ничего предосудительного в подобных представлениях.
В обязанность Северного Ветра входило попытаться прогнать Весеннее Время, роль которого исполняла сама королева в развевающихся розовых и нежно-зеленых одеждах. За Весенним Временем носилась также целая стайка нежных созданий из числа приближенных королевы. Все это создавало милый переполох и веселье. Северный Ветер в результате оказывался побежденным Южным Ветром в лице графини Гленкирк, облаченной в полупрозрачное бледно-голубое платье, отделанное серебром.
Королю уже осточертело это представление, хотя он заметил вслух, что у Южного Ветра самые чудесные груди, которые ему только приходилось видеть. Джеймс полагал подобные развлечения совершенной глупостью. Королева, напротив, была в восторге и чрезвычайно рада собственному успеху. Более молодые придворные были счастливы, что пришел конец скучным псалмопениям двора во времена регентства и холостяцкой жизни короля.
Эту ночь Катриона и Патрик наконец-то провели вместе в своих покоях, основательно потрудившись над созданием еще одного ребенка. Впрочем, они уже несколько недель старались, но пока безуспешно и Катриона была близка к отчаянию. К сожалению, становилось совершенно ясно, что свежесть новой любви у короля постепенно сходила на нет, а в остальном со своей легкомысленной женой его величество не имел ничего общего, кроме разве что страсти к охоте. Все чаще и чаще Катриона ловила на себе взгляды Джеймса Стюарта и беспокоилась. Она могла его ненавидеть, но отказать ему было невозможно: ведь он король!
Вскоре Патрик сообщил, что король отправляет их с Френсисом Хепберном в замок Эрмитаж
[8], чтобы подготовить там все для празднования Двенадцатой ночи. Королева тоже выразила пожелание посетить знаменитое имение Ботвелла. Услышав эту новость от своего мужа, Катриона поспешила к своей хозяйке и, склонившись в искусном реверансе, попросила:
– Могу ли я отправиться вместе с ним, ваше величество? Что мужчины понимают в женских удобствах? Поскольку леди Ботвелл никогда не покидает Крайтон, проконтролировать, все ли сделано как надо, не сможет.
Королева усмехнулась:
– Так любить собственного мужа просто неприлично, моя дорогая Кэт. Но я согласна: отправляйтесь вместе с этим красавцем Гленкирком. Теперь, когда Кристина поправилась, я обойдусь несколько дней без тебя.
– Благодарю вас, мадам, – сказала Катриона, целуя королеве руку.
– Спасибо за заботу, которой ты окружила мою подругу детства во время ее болезни, – со значением произнесла Анна.
Катриона присела в реверансе и выскользнула из апартаментов королевы, и только оставшись одна, усмехнулась. Положение, в котором оказалась миссис Андерс, удалось скрыть от двора. Датская аристократка родила дочь в октябре. Новорожденная Анна Фитц-Лесли была сразу же отдана на воспитание в молодую крестьянскую семью, жившую неподалеку от города. Королева щедро отплатила графине Гленкирк за великодушие, позволив отправиться по королевским делам вместе с мужем.
Катриона и Патрик ехали верхом. Возглавлял кавалькаду Френсис Хепберн. В путь они отправились ближе к вечеру. Было холодно, на потемневшем небе высыпали звезды, ярко светила луна. Они скакали всю ночь, сделав несколько остановок у безымянных таверн, чтобы согреть себя глотком крепкого виски. Везде, где они останавливались, графа Ботвелла и его людей ждал теплый прием.
Тем временем во дворце Джеймс Стюарт, что-то весело напевая себе под нос, пробирался по тайному проходу, который вел к спальне Катрионы Лесли. Королева уже несколько дней отказывалась принимать его, ссылаясь на женское недомогание. Патрика Лесли не было, и король с вожделением мечтал, как вновь откроет для себя прелести графини Гленкирк. Открыв дверь в конце коридора, он вошел в спальню Катрионы и лицом к лицу столкнулся с испуганной Эллен, поспешившей склониться в реверансе.
– Где твоя хозяйка? – потребовал у нее ответа Джеймс.
– Отправилась в замок Эрмитаж, ваше величество, – запинаясь, произнесла служанка.
– Я не давал ей разрешения отлучаться! Она будет наказана за непослушание!
– Это распоряжение королевы, сир, – попыталась заступиться за хозяйку верная Эллен.
– Что?
– Ее величество отправила миледи в Эрмитаж с милордом Гленкирком и милордом Ботвеллом, чтобы проконтролировать подготовку празднования Двенадцатой ночи.
Джеймс сумел подавить нараставший гнев, с неохотой извлек из кармана домашнего халата золотую монету и, протягивая ее служанке, негромко произнес:
– Передай своей прекрасной госпоже, что ее уловки ни к чему не приведут, – я не отступлюсь.
Резко развернувшись, он скрылся в тайном проходе, тщательно закрыв за собой дверь.
Облегченно вздохнув, Эллен присела на кровать Катрионы. Теперь понятно, почему ее хозяйка так спешила уехать. Эллен чрезвычайно не нравилось двуличие короля. Пытаясь выглядеть высокоморальным монархом и преданным мужем, он тайком прелюбодействовал с другими женщинами. Если бы только они могли уехать отсюда!
Было это, однако, не так просто. Как кот у мышиной норки, король внимательно следил за своей жертвой и выжидал удобного момента, чтобы наброситься на нее. Для Джеймса не имело никакого значения, что его поступки шли вразрез с законами той самой церкви, которую он поклялся поддерживать. Существовало лишь одно понятие, которое не могли стереть из памяти монарха суровые церковники, которые его воспитывали: абсолютное право королей. Как и другие Джеймсы, правившие Шотландией до него, Стюарт был готов соблюдать законы страны и церкви лишь в том случае, если были удовлетворены его собственные желания.
