Гленкирк упал перед ней на колени, прижался к подолу платья и дрожащим голосом взмолился:
– Кэт! Милая, родная Кэт! Простишь ли ты меня когда-нибудь? Когда я очнулся и вспомнил все, что произошло… Ты не можешь ненавидеть меня больше, чем ненавижу себя я сам. Умоляю, прости!..
– Нет, Патрик, не прощу. Понимаешь ли ты, что значит для женщины позволить другому мужчине овладеть ее телом? Если для вас плотская любовь всего лишь некий физический акт, то у женщины к этому присоединяются еще и сильнейшие чувства. Ее страсть к мужчине возникает еще до соединения тел и продолжается после акта любви. Джеймс заставил меня ощутить себя шлюхой. Он попользовался моим телом, и мое тело отвечало его телу, потому что ты научил его отвечать на ласки, но я не чувствовала к нему ничего, кроме ненависти. Всякий раз, когда он входил в меня, я ненавидела его и молилась, чтобы ты никогда не узнал о моем позоре, потому что не смогла бы перенести твою боль. Если бы ты проявил такое же милосердие ко мне, то я бы простила, но когда вместе с ним ты насиловал меня, в то время как должен был защищать. Нет, милорд Гленкирк, никогда я не прощу тебя!
Он поднялся с колен и, не решаясь взглянуть на нее, спросил:
– Что будет с детьми?
– Я хочу забрать дочерей. Поскольку Джейми и Колин уже служат у Роутса, а Робби приступит в следующем году, им моя забота уже не нужна. Дети могут оставаться у тебя, пока развод не оформлен, но после этого будут со мной. Ты сможешь видеть их в любое время, когда захочешь. Все они из рода Лесли-Гленкирков, и мне не хотелось бы, чтобы они это забыли. Также я не желаю, чтобы они ненавидели своего отца: то, что произошло между нами, не касается наших детей.
– Вы так великодушны, мадам, – произнес Патрик язвительно. – А теперь, когда мы обо всем договорились, вы, может, удовлетворите мое любопытство и скажете, где пропадали все это время?
– Нет, не скажу. Ты утратил все права на мою жизнь в ту февральскую ночь.
Вызвав звонком горничную, Катриона сказала:
– Пожалуйста, прикажите конюху подвести мою лошадь. – Затем она холодно кивнула Патрику Лесли: – Прощайте, милорд, – и вышла из комнаты.
Все произошедшее и сказанное ошеломило графа. Он не мог поверить, что только что в этой комнате была Кэт, его любимая Кэт. Никакой любви не выражали ее прекрасные светло-зеленые глаза, которые раньше загорались радостью при одном только виде его. Он сам, своими руками уничтожил женщину, которую звали Катриона Лесли. А эта, которая, подобно фениксу, возродилась из ее пепла, не была его женщиной, даже не походила на нее. Опустившись в кресло, он обхватил голову руками и разрыдался, а когда приступ самобичевания прошел, покинул особняк Кира и остаток дня, а затем и ночь, провел в беспробудном пьянстве.
Глава 27
Когда Френсис Стюарт Хепберн по своей воле явился к королю, Джеймс впал в панику и приказал заключить графа в Эдинбургский замок. Король, будучи чрезвычайно суеверным, ужасно боялся черной магии. Канцлер Мейтленд, прекрасно осведомленный об этом, и стремясь переломить хребет шотландской знати, быстро сочинил обвинительное заключение против Ботвелла. Он полагал, что, сокрушив пограничного лорда, сможет подавить и всякое сопротивление власти Джеймса. К сожалению для канцлера, остальные аристократы, сочувствующие лорду, были чрезвычайно раздражены попыткой уничтожить их власть и влияние и отказались участвовать в процессе над Хепберном. В результате правосудие оказалось в тупике, поскольку никто иной не имел права судить графа.
Катриона пришла в ужас от известия о том, что Ботвелл в заточении в Эдинбургском замке, но предпринять ничего не могла – даже связаться с возлюбленным – из страха перед королем. Она также не представляла, каким образом и где отыскать Геркулеса, поэтому была вынуждена тихонько сидеть у Фионы в ожидании хоть каких-то известий. Покидать Эдинбург без Френсиса ей не хотелось.
Но долго ждать не пришлось – вскоре принесли записку от верного Геркулеса. Ее просили тайно, скрыв лицо под вуалью, прийти в таверну «Дуб и чертополох» на следующий день после полудня и спросить мистера Прайора.
Кэт едва дождалась назначенного часа, выскользнула из дома Фионы и быстрым шагом направилась к условленному месту. Моросил легкий июньский дождь, чему она только радовалась, – на улицах было малолюдно. Войдя в таверну и спросив мистера Прайора, она была препровождена в отдельный кабинет, расположенный в глубине зала на первом этаже. Там и встретил ее Геркулес.
Она едва дождалась, когда служанка закроет за собой дверь, и тут же спросила:
– Френсис. Что с ним?
– Чрезвычайно комфортно расположился в хорошо меблированных двухкомнатных апартаментах. Ест и пьет все самое лучшее из того, что можно купить за деньги – тюремщики снабжают, – но начинает скучать из-за нерешительности его величества.
– Я могу что-то для него сделать?
– Френсис решил, что слишком большая доза королевского гостеприимства вредит его здоровью, – усмехнулся Геркулес, – поэтому намерен вскоре покинуть Эдинбург. Можете ли вы где-нибудь укрыть его на несколько часов или самое большее на день?
– Да, в доме моей кузины Фионы. Вы знаете, где это. Кроме того, Адам, ее муж, завтра уезжает в Гленкирк недели на две. Френсису хватит этого времени, чтобы подготовить побег?
Геркулес Стюарт кивнул.
– Вполне достаточно и недели, миледи.
– Я буду наготове. Может, дадите мне какой-нибудь сигнал, чтобы я знала, когда это произойдет?
– Накануне ночи побега мальчик-посыльный доставит вам букет из диких красных роз и белого вереска. – Он налил в бокал красного вина и протянул ей: – Выпейте, мадам: вы очень утомлены.
Катриона с улыбкой взяла бокал и призналась:
– Я действительно беспокоилась все это время. Никаких вестей – только сплетни, что удавалось услышать на рыночной площади.
Геркулес восхищенно посмотрел на нее.
– Как только ему это удалось? Ведь сумел же влюбить в себя самую красивую и отважную женщину этой дикой страны. Он всегда был счастливчиком, этот дьявол! – Геркулес улыбнулся ей, и от этой улыбки, такой же, как у Ботвелла, у нее защемило сердце.
Катриона нашла в себе силы ответить:
– Если кто здесь и счастливчик, так это я, Геркулес. Никто не может так любить, как мой Френсис.
Она встала и взяла со скамьи свой плащ.
– Думаю, мне пора. Буду с нетерпением ждать вашего сигнала.
На следующий день Адам Лесли покинул Эдинбург, и Кэт с Фионой остались одни. Неугомонная кузина тут же принялась приставать к Катрионе, чтобы открыла наконец, кто ее любовник, но та лишь смеялась в ответ:
– Еще не время, но через несколько дней ты не только узнаешь его имя, но даже сможешь его увидеть.
Фионе оставалось только скрипеть зубами от досады и неудовлетворенного любопытства.
