– Я сделаю это сам, не в первый раз. И запомни: тебе не следует сюда приходить, пока тебя не позовут.
Он запер за ней дверь и повернулся к Кэт, совершенно обессилевшей от сдерживаемого смеха.
– Ах, Ботвелл, ну ты и проказник! Она же будет рассказывать об этом всю свою жизнь!
– Ваша ванна готова, мадам, так что милости прошу.
– Помоги мне.
Кэт повернулась к нему спиной, и его пальцы заскользили по длинному ряду маленьких серебряных пуговиц, расстегивая одну за другой. Ее удивило, что у него дрожат руки. Наконец он справился, и она спустила свое бархатное платье для верховой езды с плеч, позволила ему упасть, и вышла из него, оставшись в шелковой нижней сорочке с глубоким вырезом, шелковых нижних юбках и кружевных чулках с подвязками. Она сама сняла сорочку, предоставив ему расстегивать корсет. Обнаженная до пояса, она посмотрела на любимого, и этот взгляд был полон неприкрытого желания.
– Продолжай… – попросил он хрипло.
Позволив своим нижним юбкам соскользнуть по крутым бедрам вниз, она грациозно выступила из них, представ перед ним обнаженной, в одних лишь кружевных вязаных чулках и розовых подвязках. Граф со стоном отвернулся, а она, улыбнувшись, быстро избавилась от чулок и шагнула в воду. Обнаружив, что она уже удобно устроилась в ванне, Френсис сел рядом, заметив:
– Ты способна соблазнить и целую толпу ангелов!
– Должно быть, ты очень соскучился, если так быстро возбудился. Я польщена.
Он мрачно взглянул на нее.
– Сказать по правде, все было как раз наоборот: я задирал каждую юбку, до которой мог дотянуться, пытаясь потушить тот огонь, что ты разожгла в моем сердце, но всякий раз терпел неудачу. Я никогда не переставал ни любить тебя, ни нуждаться в тебе, и не думаю, что это когда-нибудь случится.
– Ох, Френсис, – вздохнула Катриона. – Я безумно страдала все эти долгие месяцы. И тоже никогда не перестану любить тебя.
– Да, – произнес он с горечью, – но все же подарила мужу еще двоих детей!
Кэт рассмеялась, и смех ее серебряным колокольчиком прозвенел в тишине комнаты.
– Ох, Ботвелл, какой же ты глупый! Считать разучился? Это ведь твои дети!
Френсис едва не лишился дара речи.
– Ты… уверена, Кэт?
– Представь себе, да! О, мой милый, подумай, не странно ли, что я, мать шестерых детей, не забеременела от тебя, у которого тоже есть дети? – Он кивнул, соглашаясь, и она продолжила: – Все женщины нашей семьи знают секрет, как предотвратить зачатие. Его привезла моя мать с Востока. Когда король не позволил мне получить развод, я знала, что не дам ему в руки оружие, которое можно было бы использовать против нас. Когда он потребовал, чтобы мы расстались, я поняла, что не смогу жить дальше, если у меня ничего от тебя не останется. И хотя к Гленкирку я вернулась уже больше месяца беременной, он считает, что близнецы – от него, потому что не ждал ни секунды, чтобы осуществить свои права супруга. Да и мать заверила его, что в их семье близнецы всегда появлялись чуть раньше срока.
– И как ты назвала их?
– Иэн и Джейн.
– Это в честь моих родителей?
– Да, но Гленкирк думает, что в честь его бабки и деда по отцовской линии.
– А на кого они похожи?
Серебряный колокольчик смеха снова прозвенел в комнате.
– Френсис! Они же совсем еще крохи! Пятимесячные младенцы! – Граф понурился, и, улыбнувшись, она сказала: – Ну хорошо. Твой сын голубоглазый, с золотисто-каштановыми волосами, вполне смышленый, могу тебя заверить, и очень требовательный. Его сестренка тоже голубоглазая, но светловолосая, скорее рыженькая, и очень бойкая. Кормилица и вся прислуга обожают их, да они и правда очаровашки.
Именно такие слова графу и хотелось услышать, и взгляд его затуманился. Катриона почувствовала, как у нее перехватило горло, и мысленно в который уже раз осыпала своего кузена короля проклятиями. Чтобы не расплакаться, она попросила:
– Подай мне мыло.
Пока она мылась, он молча наблюдал за ней, а когда поднялась и переступила через бортик ванны, тут же завернул ее в полотенце и принялся нежно вытирать, доставляя ей неимоверное наслаждение легкими прикосновениями.
Похоже, ему стоило огромного труда сохранять самообладание, которым он всегда так гордился, да и сама она хотела его, как никогда. Кэт, повернувшись, обвила его шею руками и горячо прошептала:
– А теперь, Френсис, возьми меня, прямо сейчас! Я больше года ждала этого момента, так что не сдерживай себя.
Оторвавшись от него, она медленно прошествовала через всю комнату и забралась в стоявшую на постаменте огромную постель с перинами и кружевными простынями.
– Похоже, Гленкирк недостаточно любил тебя, дорогая, раз ты так нетерпелива, – заметил граф, освобождаясь от одежды.
– Гленкирк не упускал ни единой возможности взять меня, и хотя мое тело отвечало на его ласки, я никогда не взлетала на вершину блаженства, как с тобой, Френсис. Ох, милорд, как же я жажду тебя!
Она протянула к нему руки, не в силах больше ждать ни секунды.
Они тесно прижались друг к другу в теплых объятиях почти невесомой перины. Его руки тут же пустились в путешествие по ее зрелому жаждущему телу: обвели совершенные округлости грудей, чуть надавив на вершинки сосков, погладили округлый живот, упругие трепещущие бедра и, наконец, добрались до повлажневшего тайного местечка. Ее дыхание стало прерывистым, из груди вырывались сладострастные стоны. И вдруг все изменилось: она, вывернувшись из его рук, оттолкнула, опрокинув спиной на подушки, и пустилась в свое путешествие сверху вниз по его телу, только губами приводя его в неистовое возбуждение. Ее нежные, как лепестки, губы легонько касались самых чувствительных местечек, опускаясь все ниже и ниже, пока не достигли восставшей мужской плоти. Обхватив бархатистый стержень ладошкой, она лизнула пульсирующую головку, затем, обхватив ее целиком мягкой влажностью рта, на мгновение втянула в себя. Все тело графа дернулось, изо рта вырвался хриплый крик, и она, испугавшись, отпрянула.
– Я сделала тебе больной? Прости. Мне лишь хотелось попробовать тебя на вкус, любовь моя.
Ботвелл уложил ее на спину и, пожирая взглядом, прохрипел:
– И каков же я?
– Соленый, – смущенно выдавила Кэт.
Усмехнувшись, он раздвинул ей колени, устроился между ног и, обхватив ладонями круглые ягодицы, притянул ее пушистым холмиком к своему лицу. Она вскрикнула – ощущение оказалось невыносимо острым. Ей давно хотелось, чтобы он сделал с ней это, но было стыдно признаться: ведь это не совсем правильно.
– Сладкая! Сладкая! – услышала она его шепот. – Боже, какая же ты сладкая, любовь моя!
Она чувствовала, как ускользает в какой-то волшебный сверкающий мир, где исполняются самые сокровенные желания, куда не получалось попасть с тех пор, как они расстались. Когда нежная сладостная боль стала разливаться по низу ее живота, а напряженная плоть нашла нужное местечко и стала мучительно медленно проникать в нее, Кэт не смогла сдержать крика счастья.
