Он сжал ее в объятиях и принялся жадно целовать, разжав языком ей губы и проникнув в рот.
Ей понадобилось собрать все самообладание, чтобы не оттолкнуть его, но она сумела вызвать в себе слезы облегчения, склонить голову и, рыдая, уткнуться ему в плечо. Довольный, убежденный в том, что теперь покорил ее по-настоящему, Джеймс позволил себе быть великодушным. Уложив ее в постель, он обхватил ладонями ее лицо и снова припал к губам. Его нервные пальцы прошлись по изящной линии ее шеи, затем перекочевали к полным грудям. Сжимая их нежную мягкость руками, он склонил голову и принялся ласкать губами соски.
С ужасной, ошеломляющей ясностью Катриона осознала, что ничего не чувствует: ее тело, всегда мгновенно отвечавшее на любовные ласки, на сей раз оставалось безучастным. Испуганная, она слабо повела бедрами, а Джеймс, ошибочно приняв эти движения за проявления страсти, раздвинул коленями ей бедра и вошел в нее. Сосредоточенный на своих желаниях, он даже не осознал, что она ничего не чувствует.
От страха, что он может понять ее состояние, Катриона устроила целый спектакль: страстно выгибала ему навстречу бедра, шептала что-то ласковое на ухо. Наблюдая за ним, она понимала, что он ничего не замечает, и когда его страсть разразилась внутри ее дикой бурей, она крепко обхватила его руками и, закрыв глаза, выдавила несколько нежных слов.
Удовлетворенный, все еще лежа на ней, тяжело дыша, он пробормотал:
– Боже! У меня никогда не было такой, как ты, Кэт! Ни одна женщина не могла так удовлетворить меня! – Успокоившись, он скатился с нее и, опершись на локоть руки, спросил: – Тебе было хорошо, любовь моя? Я знаю: у тебя уже давно не было мужчины.
Кэт отвернулась, не в силах говорить. Ей вдруг стало предельно ясно, как чувствуют себя шлюхи, – по лицу ее катились слезы.
Джеймс, похоже, принял их за слезы восторга и, весьма довольный собой, заметил:
– Я так скучал по тебе, Кэт! Страстно хотелось обладать тобой. Не плачь, любовь моя. Патрик был бы счастлив узнать, что ты со мной, в полной безопасности.
Из ее горла вырвался сдавленный звук, который король счел за очередное проявление эмоций, и, притянув к себе, слегка приобнял ее, погладил по плечу.
– Пожалуй, мне лучше удалиться: нынешний день утомил тебя. Спокойной ночи, любовь моя!
Он поднялся, пересек спальню, а когда тайный механизм закрыл за ним дверь, Кэт подумала, что впервые в жизни, Джеймс ушел в самый подходящий момент.
Она легла на спину, вытянулась и, подложив руки под голову, уставилась на бархатный полог над кроватью. Что же такое с ней произошло? Она всегда считала свою чувственность едва ли не проклятием, однако сейчас по-настоящему испугалась. Всего лишь однажды ее тело отказалось отвечать на любовные ласки, но это произошло после той ужасной ночи и в конце концов она это пережила. Может, это случилось из-за Джеймса? Или что-то изменилось в ней самой? Король проведет в замке еще минимум пять ночей, так что надо что-то предпринимать. Только вот что? Притворяться и молиться, чтобы Джеймс ни о чем не догадался?
Катрионе было необходимо с кем-нибудь посоветоваться. Мысленно перебрав всех, кому можно было бы довериться, она поняла, что такой человек всего один.
Адам Лесли встал как всегда рано, а вот Фиону служанке пришлось будить.
– Ее сиятельство прислала Сюзан передать, что хочет поговорить с вами. Вашу одежду я приготовила.
С громадным трудом Флоре удалось вытащить сонную хозяйку из постели, помочь умыться и одеться, а потом проводить в западную башню, где располагались апартаменты Катрионы. Кузина уже с нетерпением ждала Фиону.
Когда за служанкой закрылась дверь, Фиона сама налила себе кубок вина, разбавленного водой, и заметила:
– Ты выглядишь так, словно и не ложилась спать.
– Так оно и есть.
Фиона плюхнулась на кровать и, потянувшись, сказала:
– Дай-ка прикинуть. Похоже здесь не обошлось без короля. Что он все еще питает к тебе страсть, я знаю: видела, как во время ужина он пожирал тебя взглядом. И на сей раз ускользнуть от него тебе не удастся. Ведь совершенно ясно, что он намеревается забраться в твою постель.
– Уже, Фиона, – буркнула Катриона, – и ушел к себе совершенно счастливым. Только вот возникла проблема: я ничего больше не чувствую. Как всегда, он был на высоте, и, видит бог, я истосковалась по мужской ласке, но все равно… Этой ночью он был так голоден, что быстро овладел мной и ничего не заметил, но что дальше? Он слишком опытен, чтобы не распознать притворство. Что же делать?
– И это проблема? Сущая ерунда. – Фиона рассмеялась. – Надо просто дрыгать бедрами, крутить головой, стонать и тяжело дышать. Большинство этих самцов даже не замечают, получила ли удовольствие женщина. Да и терпеть-то надо всего несколько ночей: после венчания он уедет. Бросай на него томные взгляды, почаще говори, как он хорош, как тебе нравится все, что он с тобой проделывает. Да ты и сама все знаешь.
– Не думаю, что речь идет о нескольких ночах: он потребовал, чтобы весной я явилась ко двору.
– Черт возьми, Кэт! Зачем мне-то врать? Ты же не собираешься никуда возвращаться! Ты поступишь так, как сделала бы и я, оказавшись в твоем положении: убежишь к Ботвеллу! А если нет, то я буду считать тебя величайшей дурой всех времен и народов. И не удивляйся, что ты ничего не чувствуешь с Джейми после Френсиса Хепберна: вот уж кто, по слухам, настоящий любовник!
Катриона рассмеялась, явно довольная:
– Я так рада, что мы с тобой подружились, Фиона, ты все прекрасно понимаешь, но, боже мой, как же перепугалась! Джейми возбудился так, словно женщин не видел целую вечность, а я ничего не почувствовала!
Губы Фионы расплылись в улыбке.
– И что ты предприняла?
– Разрыдалась! Джейми подумал, что это от восторга, потому что я одна, без мужчины, уже многие месяцы. Представляешь, он даже стал утешать меня, будто Патрик был бы счастлив узнать, что я в безопасности с королем.
Фиона поперхнулась вином.
– Это чудо, что дух Патрика не явился к вам и не пнул короля в задницу!
Отсмеявшись, кузина добавила:
– Ладно, это вовсе не плохо. Если Джеймс что-нибудь и почувствует, то решит, что это у тебя от долгого воздержания.
Лицо Катрионы помрачнело.
– Скажи честно: это произошло из-за Джейми или дело во мне?
– Из-за него, – без колебаний ответила Фиона. – Ты никогда не была ледышкой, как и все представительницы рода Лесли. Не думай, что наши кузины, пусть и выглядят такими чопорными и достопочтенными, лучше нас, откровенных в своей чувственности. Мой бедный братец Чарлз едва жив от постоянных требований любви его дорогой Джанет, и, я полагаю, всем известно, что и твой брат порой сбегает от своей страстной Мэри. А еще я знаю из самого верного источника, что нашему кузену приходится обслуживать Эйлис ежедневно, иначе она начнет заигрывать с конюхами!
