– Жанна пользовалась туфлями около месяца, Евгения их носила в течение двух недель, – возразил Вовка, – а Алину яд сразу подкосил?
– Варвара Павловна Пискунова, кандидат наук из лаборатории, где изобрели «Кобратин», рассказывая о яде медуз, уточнила: «Он на всех действует с разной скоростью. У людей разная иммунная система, вес, заболевания, если на коже есть язвочки, ссадины, царапины, токсин очень быстро проникнет в кровь», – напомнила я. – Вероятно, Алине хватило часа, чтобы подорвать здоровье. Мы обязаны как можно скорее найти ее и рассказать о яде. К сожалению, вылечить Алину нельзя, но она будет принимать успокаивающие средства. И еще! Людмила Алексеевна видела на указательном пальце грубиянки черное пятно и уверена: та бухгалтер, а отметина на руке возникла из-за пересчитывания большого количества купюр. А школьница Лиза, мать которой пыталась вымогать у Евгении миллион за мифическое изнасилование дочери, рассказала мне о тетке, которая устроила Севе в клубе скандал. По словам Елизаветы, незнакомка была «старухой сорока лет, одетой, как тупая училка». Так вот, по свидетельству девочки, скандалистка была грязнуля, у нее на указательном пальце темнело пятно.
– Это была Алина Викентьевна, – сделал вывод Костин.
Я вскочила с кровати.
– Молодец. Давай найди список сотрудников гимназии Ковалевой, я абсолютно уверена, что нужная нам особа окажется там.
– Полагаю, Михаил хорошо знаком с Алиной, – предположил Костин, – лучше спросить у него.
– Замечательное предложение! – воскликнула я. – Ты забыл, что Миша пребывает в состоянии шока? Он отказывается с кем-либо общаться.
– Уже нет, – возразил Костин, – поэтому я и позвонил тебе. Из больницы сообщили: муж Жеки хочет побеседовать с тобой. Ни с кем другим, исключительно с Лампой.
– И ты молчал? – закричала я, кидаясь к шкафу.
– Выслушал сначала твой рассказ, – обиделся Вовка, – ты ведь страшно злишься, если тебя прерывают. И еще новость. Мне сообщили, что Сева ненадолго пришел в себя, говорить он пока не может, но, вероятно, выкарабкается.
Я швырнула телефон в кресло и со скоростью молодой лани понеслась в ванную. Людям свойственно приписывать свои собственные эмоции окружающим. Это Костин возмущается, если кто-то пытается вставить словечко в его излишне затянувшийся монолог. Я же кротка аки агнец, мне и в голову не придет метать молнии.
Глава 34
– Вы к Михаилу? – спросила медсестра, сидевшая на посту. – Помню вас, вы заглядывали недавно. Поосторожней с ним, не нервируйте его.
– Мише стало хуже? – испугалась я. – Утром от вас звонили и обрадовали, что он в норме.
Медсестра кивнула:
– Правильно. Его реабилитировала хорошая новость. Сегодня утром Михаилу сообщили, что сын очнулся, был в сознании некоторое время. Отец вроде сначала ничего не понял, но через час позвал меня. Я вошла в палату, и больной вполне разумно стал общаться. Положительные эмоции исцеляют.
– Побеседую с Мишей и пойду к Севе, – обрадовалась я.
– Вас к Ковалеву пока не пустят, – остудила мой пыл медсестра, – он в реанимации. И парень ничего не расскажет.
– Только что вы сказали: Всеволод в сознании, – напомнила я.
Собеседница кивнула:
– Сейчас его погрузили в сон. У парня перерезаны голосовые связки, речь отсутствует.
– Она восстановится? – с надеждой спросила я.
– Никто ничего не обещает, – с неохотой ответила женщина, – я не врач. Авось все обойдется, но может, и нет. Долгое это дело, восстанавливаться после такой травмы.
Когда я вошла в палату, Миша полулежал на кровати с книжкой Милады Смоляковой в руках.
– Тебе лучше? – забыв поздороваться, воскликнула я.
– Физически да, – протянул Михаил, – а так нет. Сделай одолжение, налей мне воды. Медсестра поставила бутылку на подоконник, а не на тумбочку.
Я плеснула минералки в стакан и подала ему. И тут же ощутила резкий запах одеколона с сандаловыми нотами, на мой взгляд, слишком тяжелого.
– Ты должна меня понять, – мрачно сказал Миша, – и не осуждать. Я видел, как Женя выпрыгнула. Вбежал в комнату, а она уже стояла на подоконнике. Надо было броситься к ней, но я растерялся. На полу в луже крови лежал Сева, я подумал, что он умер.
– Он жив, – быстро сказала я, – ему лучше, он пришел в себя.
– Мне уже сообщили, – кивнул Миша. – Но в тот момент я решил, что сын мертв, на горле ведь была открытая рана. Я закричал, а Женя рухнула вниз. Наверное, я сумбурно говорю.
– Все нормально, – сказала я. – Жека сама прыгнула?
– Да, – подтвердил Миша, – а я… не помню, что делал… вроде кинулся к Севе, а может, нет. Помчался вниз, попытался поднять Женю…
Михаил замер.
– Говори, говори, – попросила я.
Он отбросил книгу.
– Какая разница, что я делал тогда. И я там был не один, в квартире присутствовала учительница химии из нашей гимназии! Алина Викентьевна Буронская.
– Очень интересно, – сказала я. – А почему она?
Михаил опустил голову.
– Скажу только тебе! У нас с ней был роман.
Если бы сейчас белый больничный потолок рухнул, я бы удивилась меньше. У Михаила любовница?
– Не может того быть, – вырвалось у меня, – вы с Жекой обожали друг друга!
Миша откинулся на подушку.
– Она любила исключительно Севу, остальных терпела, меня в том числе.
Я уставилась на Михаила. Вероятно, в голове у него до сих пор каша. Выглядит он нормально, а несет чушь. У них с Жекой была идеальная семья!
Лебедев криво усмехнулся.
– Чужая жизнь потемки, за ярким фасадом могут скрываться грязь и плесень. Знаешь, что мне на пятую годовщину свадьбы сказала жена? Она не пила крепкий алкоголь, а тут я ее в ресторан повел, заказал коктейлей, они супруге язык и развязали. Взяла она очередной бокал и говорит:
– Мишаня, спасибо тебе за хорошее отношение к Севе. У меня было несколько претендентов на руку, все более богаты и чиновны, чем ты. Но лишь один не возражал, когда мы шли в кино вместе с мальчиком. Я поняла, ты будешь хорошим отцом, и отказала другим.
Отличная речь! Со мной отправились в загс не потому, что меня любили, а из голого расчета. Мне предназначалась роль заботливого папули.
Вдовец закрыл глаза и замолчал.
– Тебе плохо? – испугалась я.
– Нормально, – с трудом произнес он.
В то же мгновение дверь палаты открылась, в комнату вошла женщина в синем льняном костюме. Увидев меня, она замерла, потом попятилась. Михаил быстро сел, у него сразу появились силы.
– Входи, Алина, знакомься, это Лампа Романова.
