Мелодия «Half a Moment» была посвящена Саре, потому она очень личная. Иногда я думаю, что из всех баллад эта – моя самая любимая. Я часто задаюсь вопросом, как бы она звучала, если бы слова сочинил человек, написавший «Билла-завоевателя».
* * *
Но, несмотря на все, по возвращении в Англию мы оставались в приподнятом настроении. У нас был отличный подбор актеров. Дэвид Хеммингс уже был утвержден на роль Берти Вустера и уже подписал все нужные бумаги. Нед Шеррин попал в точку, когда описал его как «развратного херувима». Дэвид был квинтэссенцией кинозвезды шестидесятых, став знаменитым после «Фотоувеличения» Антониони и женившись на актрисе Гэйл Ханникат. Он сам описывал их пару как «Бёртон и Тейлор бедного человека». Впрочем, к моменту начала работы над «Дживсом» он уже жил с бывшей подружкой Тима Пруденс де Касембрут. Тим бросил Прю ради актрисы из вест-эндовского «Иосифа». Не знаю, послужило ли это причиной его отказа от «Дживса», но могу сказать, что Прю была с нами на протяжении всего проекта, и все были очень рады, когда они с Дэвидом поженились.
Дэвид Хеммингс был одним из «мальчиков Бенджамина Бриттена», и, говорят, Бриттен был страшно влюблен в него. Со своим мальчишеским сопрано Дэвид дебютировал в роли Майлза в «Повороте винта», и замечательная ария «Malo» была вдохновлена как раз его голосом. Я спрашивал Дэвида, не переходил ли Бриттен границы дозволенного, но он настаивал, что Бриттен всегда был подчеркнуто тактичным. К великому удовольствию Эйкборна Эрик Томпсон взял на роль Дживса потрясающего характерного актера Майкла Олдриджа. По правде говоря, Эрик уделял огромное внимание именно амплуа кандидатов, даже если это означало, что труппа будет состоять из актеров, которые могут петь, а не наоборот. В довершении всего, наш боевой дух поддерживал чудесный Энтони Боулс.
Первым намеком на роковую судьбу мюзикла был сценарий. Это была не фантомная работа Лесли Томаса. Это был талмуд сопоставимый по размерам с «Унесенными Ветром», и песни едва ли составляли двадцать процентов. Когда я пожаловался Бобу Свошу, он посоветовал мне не волноваться так сильно. Ведь Алан и Эрик – непревзойденные профессионалы. Боб предположил, что Алан просто изложил в черновом варианте все свои идеи, и в ходе работы они будут отпадать одна за другой, пока сценарий не станет таким же тонким и острым, как конверт для пластинки «Суперзвезды» от Брайана Бролли. Но я был очень встревожен. Конечно, я знал, что у нас будут диалоги, ведь юмор Вудхауса в значительной степени зависит от его речевых оборотов, но все, что я делал до этого, основывалось на музыке. Здесь же песни казались лишь дополнением и редко когда были частью сюжетной линии. Тем не менее, я продолжал убеждать себя, что Алан и Эрик не случайно были так популярны.
Наверное, из-за волнения и смутных предчувствий мой мозг уже был занят поиском новых проектов. Мои первые заметки об «Эвите» датируются концом 1974 года. Несмотря на то что Тим покинул «Дживса», в прошлом апреле мы договорились, что, если найдем хорошую тему, то еще раз попробуем поработать вместе. Я, конечно же, отметил, что это должно будет подождать, пока я не приду в себя после неизбежного второго провала в Вест-Энде. Наш пакт был заключен после предварительного просмотра мюзикла «Билли» в театре «Друри-Лейн». В главной роли был Майкл Кроуфорд, музыку сочинил кинокомпозитор Джон Барри, а слова песен написал наш общий друг Дон Блэк. Мюзикл был поставлен по мотивам фильма «Билли-лжец» и казался достаточно сильным для британского музыкального театра того времени. После просмотра я какое-то время напевал заглавную песню и еще одну под названием «Some of Us Belong to the Stars». Тот факт, что я и спустя сорок лет помню эти песни, говорит о многом. У них также было приятное сопутствующее представление – Элейн Пейдж, наша соул-исполнительница из «Суперзвезды».
Мы с Тимом решили, что наш важный разговор должен состояться за ужином в лучшем ресторане Ковент-Гарден под названием Inigo Jones. Как только принесли меню, Тим вскочил со словами, что забыл в театре пальто. Он пообещал вернуться быстрее, чем я скажу: «Poulet de Bresse à l’estragon farci à la mousse d’écrevisses et sa petite sauce de vin jaune doux de Jura aux échalotes»
[44]. Прошло десять минут. Потом еще десять. Посетители за соседними столиками сочувственно смотрели на меня, и я бы использовал слово «уязвленный», чтобы описать свое состояние, если бы я не был так смущен. У меня была дилемма. Должен ли я топнуть ногой и пройти мимо официантов громко бормоча, что сотрудничество, которое могло бы спасти британский музыкальный театр, отныне проклято на все времена, или я могу просто заказать чудеснейший ужин и остаться? Я выбрал второй вариант.
Когда Райс соизволил вернуться, я уже почти закончил с первым блюдом. Выпутаться из ситуации ему помогла бы только байка, достойная самого Билли-лжеца.
«Уэбстер, – сказал он примиряющим голосом, – я подошел к главному входу, чтобы забрать пальто, и парень, который видел меня в нем, когда я входил в театр, вспомнил, что я отдал его капельдинеру».
«Так», – сказал я.
«Как раз тогда, когда я получал свое пальто, я столкнулся с Доном Блэком».
Я сказал, что, надеюсь, Тим хорошо отозвался о шоу.
«О, конечно, – ответил он, – в общем, взмыленный Дон продолжал спрашивать, что я думаю о той или другой сцене, так что в итоге я очутился на разборе».
«Кто там был?» – спросил я.
«О, да просто Джон Барри, Майкл Кроуфорд и их режиссер [Патрик Гарленд]. Каждый раз, когда я говорил, что ты ждешь меня в ресторане, они спрашивали о новой сцене, в какой-то момент они захотели, чтобы я сходил за тобой», – сказал Тим после того как предусмотрительно заказал тар-тар, ведь его не нужно долго готовить. «Послушай, это может быть отличной идеей для мюзикла. Парень возвращается в театр за забытым пальто. За кулисами он встречает актеров и постановщиков. Все заканчивается тем, что он помогает им переписать сценарий, песни, играет главную роль и выигрывает премию «Тони»». До сих пор я иногда думаю о мюзикле о шоу, которое перескакивает с персоны Флоренс Найтингейл на Дональда Трампа в качестве профессора Бигли, на Ким Чен Ына, занимающегося кун-фу.
Тим тоже припоминает, что мы обсуждали идею мюзикла об Эве Перон еще до того, как он отказался от работы над «Дживсом». Не думаю, что это было именно тем вечером в Inigo Jones, но я помню, что вскоре после того ужина Тим рассказал мне о передаче Джеймса Дина на радио Би-би-си об идолах 1950-х годов. И следующий выпуск должен был быть об Эве Перон. С чего вдруг жена аргентинского диктатора стала героиней программы Джеймса Дина? Моим единственным смутным воспоминанием о ней было изображение на почтовой марке. Но к Рождеству 1974 года я понял, что история Эвы Перон полностью захватила Тима. Он очень хотел, чтобы я посмотрел документальный фильм «Королева сердец», снятый о ней аргентинским режиссером Карлосом Пасини-Хансеном. Эва Перон удостоилась этого звания за сорок лет до того, как принцесса Диана присвоила его
[45]. В общем, мне нужно было срочно вникнуть в историю Эвы.
