ПЕРВЫЙ АЛЬБОМ С «ЭВИТОЙ» позиционировался MCA как опера. Вполне понятно, что это вызвало возмущение в одних кругах и невероятный ажиотаж в других. Как еще мы могли назвать наше произведение? Оно не было «рок-оперой» – его большая часть исполнена оркестром, и, в любом случае, этот термин уже устарел к 1976 году; не было оно и мюзиклом в традиционном понимании, так как в нем не было диалогов, только песни. Лично я считаю, что это бессмысленная дискуссия. Британские отзывы разделились на два лагеря. Наш вечный соратник Дерек Джевелл из Sunday Times возглавил лагерь под названием «Настоящий шедевр», в то время как тогдашняя поп-библия думающего человека, еженедельник Melody Maker назвал «Эвиту» «Огромным индюшачьим забегом» и пришел в ужас от того, что Джули Ковингтон связана с подобным мусором. Конечно, подобный отзыв не сподвиг Джули помочь нам с раскруткой альбома.
В отличие от «Супезвезды» «Эвита» стала настоящим хитом в Британии и доброй половине развитых стран, но не в США. Сингл «Don’t Cry for Me» медленно, но верно завоевывал британское радио, и в итоге занял место легендарной шестиминутной композиции «MacArthur Park». Диджеи восхищались нашей смелостью оставить одноминутное вступление оркестра.
К концу февраля наш с Тимом первый сингл, который возглавил британские чарты, оказался в невероятно популярном телешоу «Top of the Pops». Но даже тогда Джули Ковингтон отказалась выступать. Правда, она соизволила дать знать о своем присутствии, когда на фоне фотографий Эвы Перон заиграла песня. Я был страшно удивлен, когда «Don’t Cry» заняла первое место в танцевальном рейтинге. Песня с одноминутным вступлением адажио, исполненным симфоническим оркестром, видимо, подразумевала такие танцевальные движения, о которых я и знать не знал. Впрочем, я быстро нашел разгадку. «Don’t Cry» ставили на дискотеках, чтобы расчистить танцпол.
«Эвита» была не единственным моим проектом. Хал Принс как-то предложил мне посмотреть очаровательный фильм «Господин Шекспир», в котором очень юная Фелисити Кендал играла актрису странствующей театральной труппы, которая ставила в индийских городах пьесы Шекспира в пику растущему влиянию Болливуда – невыполнимая миссия, если такая и была в реальности. Я так и не смог понять, как Хал собирался превратить эту историю в театральный мюзикл. Думаю, он тоже не вполне понимал, поэтому задумке так и не суждено было сбыться. Возможно, я просто не был готов к «Господину Шекспиру». Годы спустя я стал продюсером «Bombay Dreams», первого болливудского мюзикла на лондонской и бродвейской сценах, который явил Западу гениального композитора А. Р. Рахмана, который впоследствии получил аж два «Оскара». В Лондоне мюзикл прошел на ура, но Рахман – мусульманин, и когда я поставил мюзикл на Бродвее, критики отреагировали на него так, будто я вступил в Аль-Каиду. В общем, я потерял все свои вложения.
«Паровозик Томас» тоже не был забыт. Я написал несколько песен с Питером Ривзом, нашим рассказчиком из эдинбургского и вест-эндовского «Иосифа». Питер был остроумным писателем с огромным опытом работы на детском телевидении. Джонни Хамп из Granada заказал нам пилотную серию (мы записали ее в январе 1977 года). Руководство телекомпании пришло в восторг, и мультипликаторы приступили к своей кропотливой работе. В моем третьем проекте не было соавторов. Я начал писать «Вариации на тему Паганини».
В конце 1976 года появилось несколько заманчивых предложений, которые грозились увести «Эвиту» с коммерческой сцены. Граф Хэрвуд, занимавший в ту пору пост руководителя Английской национальной оперы, был первым. Мысль о том, чтобы провести премьеру в настоящем оперном театре с полноценным оркестром, была очень соблазнительной, хотя очевидно, что профессиональные оперные голоса совершенно не подходили для нашего произведения. Еще более серьезное предложение поступило от старого друга тетушки Ви, Ронни Нима. Он сразу же предложил экранизировать «Эвиту». Ронни был на очень хорошем счету в Голливуде. Начиная с фильма «Досье ОДЕССА», у всех его проектов были огромные кассовые сборы. Доказательство тому – «Приключение «Посейдона»». Он снял Альберта Финни в мюзикле Лесли Брикасса «Скрудж». Что привлекало меня, так это его обещания относительно звука в фильме. Звуковые возможности кино значительно усовершенствовались со времен «Суперзвезды», и мой опыт заставлял меня опасаться, что «Эвита» никогда не попадет на сцену коммерческого театра. Ронни давил на нас, чтобы мы разрешили ему обсудить «Эвиту» в голливудских кругах, так что во время встречи в моей лондонской квартире в начале 1977 года мы с опаской дали ему свое согласие.
Две недели спустя MCA устроили смехотворную презентацию альбома в Парижском театре в Нью-Йорке. Мы могли бы даже не утруждать себя посещением сего мероприятия. Во время прослушивания кто-то из зрителей засмеялся на моменте, когда в самой первой сцене фильм прерывается объявлением о смерти Эвиты. Пиар-менеджер MCA Линн Келлерман даже написала Дэвиду Ланду, что «едва ли его мальчики стали такими же героями в США, как в Британии». Этим они подытожила, что у ее компании не было особых иллюзий относительно нашего проекта. Но хотя бы Сара была рядом со мной. Врач достаточно доверял ей, чтобы разрешить полететь со мной. Она была уже на шестом месяце беременности, и у нее оставалось всего несколько свободных дней перед длительным заключением в больнице.
Год проходил в попытках Ронни разжечь в ком-нибудь интерес к экранизации «Эвиты». Я опасался, что история с театральной постановкой повторится, и мы снова окажемся без нормального продюсера. В то время Стигвуд был захвачен кинопроизводством: он занимался «Лихорадкой субботнего вечера» и «Бриолином». Так что театральные дела мало волновали его, и он уже заявил, что, скорее всего, Майкл Уайт станет креативным продюсером «Эвиты». Но я был твердо убежден, что кто-то с настоящим опытом в продюсировании должен возглавить проект, и этим человеком должен стать Хал Принс. Хал был не только прекрасным режиссером, он успешно выступил продюсером таких шоу как «Вестсайдская история», «Кабаре» и «Скрипач на крыше».
Так как мое отношение к Халу было предельно ясным, лагерь Стигвуда играл в молчанку. Я тоже решил сыграть в игру и повторял, что не уверен, нужна ли нам вообще театральная постановка. Тим так злился на меня, что однажды мы чуть не подрались в фойе отеля Regency. Впрочем, все это время я был на связи с Халом. В начале апреля в Савойе состоялась наша главная встреча. Не думаю, что мои махинации в итоге принесли плохие плоды.
21
Имоген и Никколо
Но было и кое-что хорошее в той провальной поезде в США. Двое молодых продюсеров Крейг Задан и Нейл Мерон пригласили нас с Тимом поучаствовать в шоу «Broadway at the Ballroom». Суть заключалась в том, что бродвейские композиторы и поэты-песенники около часа рассказывали анекдоты и пытались петь свои песни с разной степенью успеха. Мы должны были принять участие во втором сезоне шоу. Так как продюсеры уже успели позвать всех очевидных звезд вроде Чарли Страуса и Шелдона Харника, им пришлось копнуть глубже и выйти на нас. Крейг и Нейл явно шли к успеху. «Чикаго» возглавляет длинный список их фильмов, кроме того, они были одними из первых, кто запустил прямые телетрансляции классических мюзиклов
[58].
