Все, кроме того самого Гэри Мура и Дона Эйри, сразу же согласились участвовать в записи «Практической науки о кошках». Гэри теперь был звездой со своей группой Thin Lizzy, но вы не можете получить отказ, пока не спросите, так что я все же связался с ним. Он был только рад помочь нам. Так что первая реинкарнация «Memory» представляла собой прекрасную лиричную гитарную версию, сыгранную одним из лучших исполнителей хэви-метал. Как и предсказывал Тони Моррис, поначалу сингл не вызвал никакого интереса, но спустя какое-то время он полностью оправдал мои ожидания.
В САМЫЙ РАЗГАР КРИЗИСА С ЛИБРЕТТО я встретился с Джоном Непером, Тревором и Кэмероном, чтобы обсудить декорации. Тревор хотел, чтобы оркестра не было видно. И в этом был смысл. Если оркестр окажется в поле зрения, то зрители будут видеть одновременно и музыкантов, и актеров в костюмах кошек, что уничтожит ощущение иллюзии. Правда, я беспокоился, как будет звучать оркестр, если мы спрячем его. Меня мучили воспоминания о нью-йоркской постановке «Суперзвезды». Кроме того, я боялся, что зрители подумают, будто шоу идет под фонограмму.
Эйю Джейкоб предложил свою помощь с постановкой, и мы с Кэмероном, руководствуясь принципом «лучше иметь дело с чертом, которого знаешь», взяли его в нашу команду. Тревор придумал, где разместить группу: ее можно было спрятать за огромными мусорными баками. Тем временем, инвесторы появлялись крайне медленно. Более тринадцати раз за тот месяц мне пришлось устраивать прослушивание наших демоверсий. В один из дней Брайан Бролли заставил меня сыграть перед шишками из Warner Bros. После того как я закончил, один из парней, растягивая слова, как принято на Западном побережье, произнес: «Проблема этого шоу в том, что полмира ненавидит кошек». На этом моменте я решил повторить подвиг Элтона Джона и с силой захлопнул крышку фортепиано. «Совершенно верно, – закричал я, – но вторая половина – это достаточно большая аудитория для меня!». Брайан выглядел испуганным. Пока я двигался по направлению к выходу, он начал нести околесицу, вроде: «В поэзии нет денег». Я же позаимствовал продолжение строчки Роберта Грейвса: «В деньгах тоже нет поэзии».
Однако уже дома я понял, насколько шоу было не доработано на самом деле. Мы с Кэмероном постоянно переносили объявление даты премьеры, но в начале февраля владельцы театра уже больше не могли ждать. Всего за два дня до нашего официального пресс-релиза Тревор сбросил бомбу, которая по всем признакам решила исход битвы. Он написал мне четырехстраничное письмо мелким почерком (что было еще коротко для него) и даже не поставил в копию Кэмерона. Оно заканчивалось следующим образом:
Думаю, мы столкнулись с неизбежной реальностью. Нам нужно найти профессионального сценариста с достаточным количеством времени, чтобы добиться нормального результата. Я несколько раз говорил, что чувствую себя самозванцем, занимаясь сценарием, и, так как время стремительно заканчивается, предельно ясно, как сказал бы мистер Элиот, что нам нужно найти кого-то, кто справится с этой задачей вместо меня… Я думаю, настало время предпринять активные действия.
Меня как обухом по голове ударили. Мы с Кэмероном начали переживать о том, что у нас нет нормального сценария, еще за несколько недель до Рождества. Но, хоть мы и беспокоились, мы думали, что Тревор работает в этом направлении. Я только что подписал с театром гарантийное письмо на двести тысяч фунтов. И вот, всего за несколько дней до начала репетиций Тревор заявляет, что нам нужно найти первоклассного сценариста «с остроумием, которого ему не хватает», чтобы справиться с произведением Т. С. Элиота и в ближайшее время послать сценарий на одобрение Валери. Кого, черт подери, мы могли найти в такие сжатые сроки? Мы с Брайаном Бролли вновь со всей серьезностью обсудили возможность отмены шоу. Мне пришлось бы оплатить большую часть расходов, но мы так хотя бы могли избавиться от гарантийного письма, и мой дом оказался бы в безопасности.
ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, МЫ ПРОДВИГАЛИСЬ ВПЕРЕД. Нашим пиар-менеджером был известный своей лаконичностью Питер Томпсон. Он утверждал, что, если бы ему не понравилось шоу, он бы стоял во время премьеры в фойе театра и говорил бы проходящим мимо критикам, что это «барахло». В общем, он анонсировал, что предварительные показы начнутся в среду, 23 апреля (как водится, он ошибся с датой – среда в тот год выпала на 22 число), а премьера состоится в четверг, 30 апреля. Продажа билетов началась 16 февраля, цены варьировались от 3,75 фунтов до 9,5. Теперь наше шоу называлось просто «Кошки».
Новое название родилось на нашей встрече, посвященной афишам. Кэмерон привлек к работе новое театральное рекламное агентство Dewynters. Его владельцем был «сумасшедший мажор» Роберт де Уинтер, высокий элегантный мужчина, который неизменно ходил с сигаретой в зубах и тратил каждую минуту своей жизни, чтобы соответствовать персонажу, которого для себя же и придумал. Его ключевым сотрудником был Энтони Пай-Джерри, хорошо знакомый мне по стигвудовскому периоду жизни.
Дизайнером был Русс Эглин, который должен был придумать запоминающиеся логотипы, до сих пор неизменно ассоциируется с большими британскими мюзиклами 1989-х годов. Нашей творческой команде представили целый ворох вариантов. Однако у каждого из нас было свое представление о том, как должен выглядеть кот на афише. После месяца молчания с Энтони было достаточно, и он попросил неделю, чтобы придумать совершенно новый вариант. Затем нас всех собрали в кабинете Кэмерона над «Форчн-театром», и мы впервые увидели плакат, который произвел революцию в театральной рекламе.
На совершенно черном фоне были нарисованы два желтых кошачьих глаза, в качестве зрачков которых были силуэты танцоров. Внизу была простая надпись: «Популярная наука о кошках». И никаких актеров, режиссеров, авторов, ничего, кроме названия театра мелким шрифтом в самом низу. Все были потрясены.
Но все же что-то казалось лишним. Название перетягивало внимание с изображения. После того, как мы и так и сяк переставляли его, Тревор предложил убрать «популярную науку». Русс полминуты смотрел на результат, а потом переместил слово «кошки» туда, где по идее должен был располагаться рот кота.
Игра закончилась. У нас появилось название и афиша шоу. Через несколько месяцев это изображение украсило вторую в мире по продажам футболку, которая не могла конкурировать только с мерчем Hard Rock Cafe.
В ЭТО БЫЛО СЛОЖНО ПОВЕРИТЬ, но 9 марта состоялась первая репетиция. Все участники собрались в зале светлой современной церкви в Чизике, пригороде Западного Лондона по дороге в аэропорт Хитроу. В этом месте я не раз прибегал к мольбам во время следующих нескольких недель. Царила атмосфера натянутого дружелюбия, всегда маскирующая уникальную комбинацию страха, нервного ожидания и состояния «какого черта я тут делаю?», которую ощущают актеры, впервые собравшиеся на репетицию нового мюзикла.
У них не было никакого желания просвещаться. Но, после того как Тревор заставил всех сесть в кружок и представиться, им пришлось выслушать его многочасовую лекцию о Т. С. Элиоте. Затем по плану музыкальный руководитель Крис Уолкер должен был сыграть все композиции, по крайней мере, те, что мы успели написать на тот момент. Моей задачей было помочь ему показать, насколько грандиозная постановка нас ждет. Криса Уолкера привел в проект Кэмерон. Он работал с ним в качестве музыкального руководителя на нескольких недавних ремейках.
