— Откуда ей под землей взяться? — хмыкнул Сеня и начал спускаться в озаренный тусклой лампочкой подпол.
— Пыль завсегда есть, — покачала головой горничная.
— …!..! — донеслось из подвала.
— Ты упал? — забеспокоилась я. — Осторожней надо! Эй, Сеня!
Но он молчал. К сожалению, Семен очень неосторожен, а в подполе есть притолока, о которую можно треснуться головой.
— Идиот! — в сердцах воскликнула я и спустилась по ступенькам, ожидая увидеть его на полу.
Но Сеня стоял возле длинных деревянных полок, прикрепленных к одной из стен. Белка рассказывала мне, что в голодные годы перестройки она хранила здесь огромное количество консервов. На крепко сколоченных стеллажах стояли жестяные банки со сгущенкой, тушенкой, топленым маслом, маринованными огурцами, помидорами, вареньем. Когда в Россию хлынули импортные продукты, подполом перестали пользоваться, но крепкие стеллажи остались и сейчас выглядят как новые. Их собирал отец Вадима, Сергей Петрович Ханков, они тщательно ошкурены, покрыты морилкой, лаком. Сергей Петрович, в отличие от многих, был очень аккуратен, даже педантичен. Чего нельзя сказать о Сене, который сейчас стоит с тупым видом, покачиваясь с носков на пятки.
— Что замер? — спросила я. — Ухитрился приложиться головой о притолоку? И кто ты после этого? Даже в подвал без приключений спуститься не можешь!
Семен ткнул пальцем в угол:
— Степа! Гляди! Жуть!
Я прищурилась: в темноте белел непонятный предмет. Пытаясь разглядеть, что это, я сделала несколько шагов и взвизгнула.
Вот уже несколько дней хлещет ливень, и в подвал стала просачиваться вода. Ничего нового. Каждую весну и осень Белка нанимает людей, которые гидроизолируют подпол, но все равно по одной из стен рано или поздно начинает ползти цепочка капель. Из-за дождя здесь сыро, вода размыла часть земляного пола, и из него торчит… человеческая рука.
Глава 28
— Что? Что? Что? — засуетилась Катя. — Мне спуститься к вам?
Я прохрипела.
— Нет необходимости! Я раздавила лягушку.
— Фу-у-у, — протянула Катя и отошла от лестницы, — какая гадость! Я их боюсь.
— Это ж не жаба, — возразил Семен, — это ж…
Я его пнула:
— Если расскажешь Катьке, что тут увидел, больше у нас не работаешь.
— Понял, — испугался Сеня, — заткнулся.
— Вот и молчи, — приказала я, — вылезай и сиди в столовой.
В номер Пряниковых я вошла с озабоченным видом:
— В погребе полно воды.
— Откачаем, — махнула рукой Белка, — есть насос.
— Это имеет смысл делать после окончания потопа, — возразила я. — Ваня, пойдем, глянешь на сундук-морозильник. Думаю, мы сможем поместить туда тело Кузьмы Сергеевича. Никита, останьтесь здесь с Белкой. Не хочется бабушку бросать одну около покойника.
— Ну, конечно, — кивнул Бурундуков, — не волнуйся, Изабелла Константиновна в надежных руках.
— Здесь почти сухо, — удивился Ваня, когда мы очутились в подполе.
Я указала в угол:
— Там смотри.
Иван подошел к стене, присвистнул и деловито сказал:
— Дай кисточку. У вас над плитой пара штук висит.
Минут через десять из земли показалось лицо.
— Это она, — прошептала я сдавленно. — Та самая девушка из коридора. Мы с Белкой ее искали, думали… кто-то из постояльцев дурит, подозревали вас с Мишей… и…
Я говорила сбивчиво, проглатывала слова, но Ваня меня понял.
— Похоже, незнакомка была мертва, когда ее перенесли в холодильник, — сказал он, — все решили, раз он пуст, значит, девушка жива. Тогда в коридоре меня не было.
Я кивнула:
— Точно, я подумала, что ты тайком снимаешь происходящее.
Ваня вздрогнул.
— Нет, у меня голова разболелась, я принял лекарство, оно со снотворным. Я спал. Очень крепко. Я бы понял, что это труп, но меня-то не было. А остальные испарились. И откуда Сене понять: несет он живого человека или мертвого? Опыта по перетаскиванию трупов у него нет.
— Какой смысл перемещать тело? — прошептала я.
Ваня подтолкнул меня к лестнице:
— Так. Успокойся. Нам не нужна паника. В отеле начнется массовый психоз, как только ты сообщишь о находке.
— Да, — признала я, — это ни к чему.
— Согласен, — кивнул Иван. — О мертвой девушке молчим. Тело Кузьмы Сергеевича устроим в холодильнике. Конечно, не положено замораживать труп, когда он лежит на боку, но у нас экстремальные обстоятельства. Выпей валокордин и попытайся прийти в себя.
Меня оставила тошнота, а удавка, перехватывающая горло, ослабла.
— Я в порядке. Вот почему на ступеньках отсутствовала пыль. В подвал недавно спускали тело несчастной.
— Молодец, ты взяла себя в руки, — похвалил меня Ваня. — Не бойся, я с тобой, а вместе мы сила.
Я ощутила прилив благодарности.
— Ваня, мне надо тебе кое-что рассказать. Про Бурундукова.
— Потом, — отмахнулся студент.
— Это очень важно, — настаивала я.
Иван начал подниматься по ступенькам.
— Давай решать проблемы по мере их поступления. Сначала Кузьма Сергеевич, потом остальное.
К вечеру в «Кошмаре» установилось некое подобие порядка. Гости сели за стол. Геннадий Петрович не потерял аппетита, даже возмутился, увидев еду:
— Опять тосты!
— Ты что, мечтал получить на ужин сложносочиненную солянку? — резко спросил Никита. — Скажи спасибо, что Олеся успела хлеб поджарить.
— Нормально, пап, — одернула самозванца Юля. — Горячее, и ладно.
Маша молча поела и поднялась в номер с подносом для Олега.
Белка отправилась на кухню, и оттуда незамедлительно послышался ее голос:
— Катя! Достань чайный сервиз.
— Лучше в кружки налить, — возразила горничная.
— Нет, вынимай набор! И почему в нем нет одной чашки? — рассердилась бабуля.
— Анна в ней чай для Кузьмы Сергеевича носила, — пояснила Катя, — чашка у них в спальне осталась!
Из холла послышались шаги, в комнату бочком вошла Аня.
— Можно… мне… кусочек… хлеба, — пролепетала она, — ноги… подкашиваются…
Я невольно посмотрела на ступни Пряниковой и привстала. На Ане были белые балетки с бантиками, которые крепились к мыску большой кожаной кнопкой. Сразу заныл правый бок — именно по нему била меня незнакомка, когда я была в костюме медведя-гризли, била и приговаривала: «Идиот! Велено было не вмешиваться, ты погубишь весь план!»
