– Итак, – начинает она.
Я расстегиваю свою куртку.
– Итак, – отвечаю эхом.
Ее темные глаза следят за моими движениями, когда я распахиваю куртку. Затем она резко трясет головой, как будто пытается отвлечься от… Оценивания меня, полагаю? Я прячу усмешку.
– Это я и имела в виду, когда говорила о том, что не хочу отношений, – говорит она.
– Знаю, поэтому и не звонил. – Я подхожу к столу, просматривая названия бессчетного количества учебников.
На стене висит небольшая пробковая доска с двумя приколотыми фотографиями. Невольно улыбаюсь, когда вижу Сабрину между двумя другими девушками. У той, что слева, яркие рыжие волосы, и она показывает язык, намеренно прижимая к себе Сабрину. У той, что справа, длинные тонкие косы, и она целует Сабрину в щеку. Они, очевидно, обожают ее, и мне становится легче – по крайней мере двое поддерживают ее тут.
– Мои девчонки, – объясняет она, становясь рядом. Затем указывает на правую, – это Хоуп… – переводит взгляд на левую, – и Карин. Они ангелы, присланные мне из рая. Серьезно.
– Кажется, они крутые. – Мой взгляд блуждает по фотографиям, но вдруг останавливается на белом листе бумаги с эмблемой Гарварда в углу. – Матерь божья, – выдыхаю я, – это то, что я думаю?
Ее лицо светится.
– Ага. Я поступила в Гарвардскую юридическую.
– Черт, да! – Я резко поворачиваюсь, притягивая ее к себе. – Поздравляю, дорогая. Горжусь тобой.
– Я тоже собой горжусь, – говорит она приглушенным голосом, уткнувшись мне в шею.
Черт, объятия были плохой идеей. Теперь все, на чем я могу сосредоточиться, – это полные, округлые груди, прижатые ко мне. И, клянусь, ее соски тоже затвердели.
В тот момент, когда Сабрина чувствует изменение в моем теле, ее дыхание сбивается.
– Прости, – с сожалением говорю я, делая шаг назад. – Мой член в замешательстве.
С ее губ срывается смешок. Она слегка запрокидывает голову и смеется, глядя на меня. В ее глазах я определенно вижу искорку огня.
– Бедный мальчик, – шепчет она. – Мне нужно объяснить ему разницу между трахом и обнимашками?
Боже. Этой девушке нельзя произносить слово трах. Из ее полных губ оно звучит как обещание.
– Думаю, это было бы разумно, – заявляю я. – Хотя он не самый умный парень… возможно, ему потребуется практика.
Она вскидывает бровь.
– А как же «я не буду давить»?
– О, я просто играю. Никакого давления, детка. Разве что в штанах.
На мгновение она замолкает. Мы больше не обнимаемся, но все еще стоим в нескольких дюймах друг от друга.
– Честно? – спрашивает Сабрина. – Я, как правило, лучше функционирую под давлением. Иногда мне нужен… легкий толчок.
Я слышу в ее словах намек, но, хотя мой член становится тверже, заставляю себя сдерживаться.
– Не хочу подталкивать тебя. Только если не буду на сто процентов уверен, что ты этого хочешь. – Я изучаю выражение ее лица. – Так ты этого хочешь?
Она облизывает губы.
– Да.
– Так не пойдет. Скажи мне, что именно ты хочешь.
– Тебя. Я хочу тебя.
– Более конкретно. – Черт, я, наверное, мазохист, но эта девушка дважды отвергала меня с тех пор, как мы переспали. Я должен быть уверен, что мы думаем об одном.
– Я хочу тебя. И его. – Ее ладонь накрывает мою промежность, и мой член едва не вырывается из штанов.
– Как именно ты это хочешь? – хриплю я.
– Во рту.
Прощай, сдержанность. Сабрина Джеймс буквально разрушила мое самообладание этими двумя, насквозь пропитанными желанием словами.
Не успевает она моргнуть, как я страстно целую ее. Мой язык жадно проскальзывает в ее приоткрытые губы. Она задыхается от наслаждения и отвечает на поцелуй, ее язык сплетается с моим на несколько плавящих разум секунд, а затем спускается к моей шее. Ее груди вздымаются, когда она глубоко вздыхает, и ее мягкие стоны отдаются во всем моем теле.
– Ты так хорошо пахнешь, – шепчет она, покрывая меня поцелуями, которые спускаются к груди, переходят на ключицу и щекочут мой подбородок, сводя меня с ума.
Она запускает руку между нами и гладит меня в области паха, но не расстегивает их. Не проникает внутрь. Не знаю, то ли она дразнит, то ли ждет толчка, о котором говорила. Поскольку мое терпение на исходе, склоняюсь к последнему.
– Вытащи мой член, – грубо говорю я.
Ее губы изгибаются в кривой усмешке.
– С чего бы?
– Ты сказала, что хочешь взять у меня в рот, – я сжимаю кулаки. – Ну, сделай это.
Сабрина издает сладкий, слабый звук, нечто среднее между всхлипом, стоном и вздохом. Я чувствую, как дрожат ее пальцы, когда она расстегивает пуговицу на моих джинсах, но знаю: это не нервозность, а возбуждение.
– Я хотела сделать это еще той ночью, в твоей машине, – признается она. – Но мне слишком уж не терпелось почувствовать тебя в себе.
Она аккуратно извлекает мой затвердевший член из боксеров и обхватывает его пальцами. Я сбрасываю ботинки, затем скидываю джинсы и трусы и отпихиваю все в сторону.
– Рубашку, – шутливо приказывает она. – Хочу видеть твою грудь.
Эта девушка меня убивает. Я стягиваю рубашку и стою перед ней полностью голый. Она же остается одетой, если можно назвать одеждой обрезанные шорты и просвечивающую футболку.
Она пожирает меня взглядом, и я мысленно благодарю богов за изобретение такого изнурительного вида спорта, как хоккей. Это жестокая и опасная игра, требующая постоянных тренировок, которая обеспечила меня мускулами даже там, где я не подозревал об их существовании. И теперь все мои старания окупаются вдвойне этим жадным выражением на лице Сабрины.
– У тебя невероятное тело, – информирует она.
– Кто бы говорил, – усмехаюсь и беру в ладони ее груди, спрятанные под лифчиком.
Она отбрасывает мои руки.
– Не отвлекай! У меня есть дело.
Я с вызовом смотрю на нее.
– Судя по твоему графику, ты хорошо справляешься с несколькими задачами одновременно.
– О, в этом я профессионал. Но прямо сейчас не хочу отвлекаться и собираюсь насладиться этим. – Когда она медленно опускается на колени, в голосе звучит соблазнительное обещание.
Она поднимает голову, глядя на меня снизу вверх, и ее волосы падают на одно плечо. Боже, никогда не видел ничего более возбуждающего. Я тянусь вниз и провожу подушечкой большого пальца по ее губам. Мне не терпится увидеть, как эти губы обхватят мой член, как будут заглатывать его.
– Отсоси у меня, – гулко произношу я, поскольку Сабрина все еще стоит на коленях без движения.
