Она в ответ морщит свой хорошенький носик.
– Тебе бы так понравилось то место, что папа для нас снял! Там окна от пола до потолка, и это прямо у ветки метро. А общественный транспорт… – она загадочно двигает бровями.
– Это очень дорого, Эйч.
– Ты же знаешь, я бы покрыла разницу… Точнее, мои родители, – поправляется она. У семьи этой девушки денег больше, чем у какого-нибудь нефтяного магната, но, глядя на нее, этого не скажешь. Она такая же практичная, как и мы.
– Знаю, – говорю я, заглатывая куски мини-сосисок. – Но я буду чувствовать вину, потом вина может перерасти в обиду, и затем мы перестанем быть подругами, а перестать быть твоей подругой – это отстой.
Она качает в ответ головой.
– Если когда-нибудь твоя упрямая гордость позволит тебе попросить о помощи, я буду тут.
– Мы будем тут, – вклинивается Карин.
– Видите? – Я указываю вилкой то на одну, то на другую. – Вот почему я не могу жить с вами, девчонки. Вы непомерно много для меня значите. Кроме того, это мне на руку. У меня сбережений почти на десять месяцев до начала занятий следующей осенью. У меня есть эти деньги.
– Хотя бы приди выпить с нами, когда все это кончится, – умоляет Карин.
– Мне еще домой ехать, – я скроила кислую мину. – Я заступаю в смену завтра и сортирую посылки.
– В воскресенье? – с удивлением спрашивает Хоуп.
– Оплата в полтора раза выше. Я не смогла отказаться. На самом деле я скоро должна буду уехать. – Я ставлю тарелку на стол и пытаюсь взглядом окинуть происходящее за большим эркерным окном. Я вижу лишь тьму и росчерки дождя по стеклу. – Чем скорее я поеду, тем лучше.
– Только не по этой погоде. – Профессор Гибсон появляется у моего локтя с бокалом вина. – Сообщили о гололеде: температура падает, и дождь превращается в лед.
Один взгляд на лицо моего куратора, и я понимаю, что должна отступить. Что я и делаю, но с большой неохотой.
– Хорошо, – говорю я, – но я выражаю протест. И вам… – я указываю вилкой на Карин, – лучше приберечь мороженое в морозилке на тот случай, если мне придется остаться с вами, а то я точно разозлюсь.
Мы смеемся. Профессор Гибсон идет дальше, оставляя нас одних как троицу лучших старшекурсников. Через час общения мы с Хоуп и Карин хватаем наши пальто.
– Куда идем? – спрашиваю я девчонок.
– Д’Андре в «Мэлоуне», и я обещала встретиться с ним там, – отвечает Хоуп. – Ехать всего две минуты, так что все будет в порядке.
– В «Мэлоуне»? Но это же бар для хоккеистов, – хнычу я. – Что Д’Андре делает там?
– Пьет и ждет меня. Кроме того, тебе нужно с кем-то переспать, а спортивный – твой любимый типаж.
Карин фыркает.
– Скорее, единственный.
– Эй, – возражаю я, – у меня есть очень веские причины, чтобы предпочитать спортсменов.
– Знаю. Мы это слышали. – Она закатывает глаза. Если хочешь получить ответ на статистический вопрос, обращайся к ботаникам. А если желаешь удовлетворить физические потребности, иди к спортсменам. Тело – инструмент профессиональных атлетов. Они заботятся о нем и знают, как добиться совершенства, бла-бла-бла. – Левой рукой Карин изображает болтливый рот.
Я показываю ей средний палец.
– Но заниматься с тем, кто тебе нравится, намного приятнее, – говорит Хоуп, которая встречается с Д’Андре, своим парнем-футболистом, с младших классов.
– Мне они нравятся, – возражаю я, – час или около того, пока я их пользую.
Мы хихикаем над этим, но затем Карин вспоминает парня, который понизил планку.
– А ты помнишь Грэга «Десять секунд»?
Ее слова заставляют меня поежиться.
– Во-первых, большое спасибо, что напомнила мне об этом ужасе, во-вторых, я не говорю, что среди них нет «бракованных». Просто с атлетами шансы выше.
– А хоккеисты тебе подходят? – спрашивает Карин.
Я пожимаю плечами.
– Не могу знать. Я не вычеркнула их из списка потенциальных партнеров не из-за успехов в постели, а потому что они сверхпривилегированные засранцы, получающие снисхождение от профессионалов.
– Сабрина, детка, ты должна дать им шанс, – настаивает Хоуп.
– Не-а. С хоккеистами я не играю.
– Боже, посмотри, что ты упускаешь. – Карин развратно проводит языком по губам. – А парень с бородой? Я хочу знать, на что это похоже. Борода – в списке моих невыполненных желаний.
– Ну так дерзай. Мой бойкот хоккеистов оставляет тебе больше шансов.
– Вполне согласна, но… – Она ухмыляется. – Нужно ли мне напоминать, что ты переспала с той шлюхой Дином Лаурентисом?
Фу. Вот об этом мне никогда не стоит напоминать.
– Во-первых, я была пьяная вдрызг, – ворчу я. – Во-вторых, это было на втором курсе. И, в-третьих, именно поэтому я поклялась держаться подальше от хоккеистов.
Хотя в колледже Брайара и есть лидирующая футбольная команда, он известен прежде всего благодаря хоккеистам. Парни на коньках тут возведены в ранг богов. Обсуждаемый субъект: Дин Хейвард Ди Лаурентис. Он учится на политологическом, как и я, у нас было несколько общих курсов, в том числе по статистике на втором году обучения. Этот курс был чертовски сложен. Все очень старались.
Все, кроме Дина, который спал с ассистенткой преподавателя.
И она поставила засранцу «отлично», чего он совершенно не заслужил. Я знаю это наверняка, потому что последнее задание мы выполняли в паре, и я видела, какую чушь он написал.
Когда я узнала, что он сдал на «пять», мне захотелось отрубить ему член. Это было так несправедливо. Я пахала как лошадь весь курс. Проклятье, да я везде пашу как лошадь! Все мои достижения заработаны кровью, потом и слезами, в то время как какая-то задница имеет все на блюдечке. Да пошел он!
– Она снова злится, – Хоуп театрально шепчет Карин.
– Она думает о том, как Ди Лаурентис получил «отлично» на том курсе, – так же громко твердит Карин в ответ. – Ей правда нужно с кем-то переспать. Когда был последний раз?
Я уже собираюсь снова заткнуть ее, как вдруг понимаю, что не могу вспомнить.
– Ну… был Мейер, игрок в хоккей на траве. Это было в сентябре. И после был Бо… – Я засияла. – Ха! Видите? Всего лишь чуть больше месяца назад. Едва ли это глобальная катастрофа.
– Детка, с твоим расписанием недопустимо месяц жить без секса, – возражает Хоуп. – Ты – ходячий комок нервов, а это значит, что тебе нужен хороший трах по меньшей мере… каждый день, – заключает она.
– Через день, – возражает Карин. – Дайте киске отдохнуть.
Хоуп кивает.
– Хорошо. Но сегодня – никакого отдыха киске!
