– Ради бога, идите скорей и обезвредьте бомбу, пока она не взорвалась.
– Я не могу. Я не могу ее найти. Она все время… – он в отчаянии замотал головой, водя руками в разные стороны, – перемещается, – сказал он по-японски.
– Что значит «перемещается»?
Мори только тряс головой и морщился, разминая шею.
– Вы сказали, что упали? – нахмурившись, спросил Таниэль.
– В туннеле. – У него был потерянный вид. – Я больше не знаю, почему я там оказался. У меня ушло много времени, чтобы выбраться наружу. И к этому моменту она уже снова была… в… kisha.
Поезд.
– Мори, вы забываете слова. Вы ударились головой?
– Нет. Я забываю слова, которых больше не услышу, – он произнес это, глядя в землю, оставив попытки говорить по-английски. Он шел, прихрамывая, стараясь беречь поврежденную лодыжку. – Я теперь не помню ничего, что произошло больше пяти минут назад.
Таниэль остановился. Они стояли перед дверью в круге света, трапецией падающего вниз от дорогих ламп под потолком. Желание напугать Мори угасло, ему стало зябко от внезапного осознания: что-то пошло не так. Таниэль впервые ясно разглядел Мори. На руках у него были ссадины; на рукавах пальто, на месте внутренней стороны предплечий – две темные полосы. Они могли появиться оттого, что он выставил руки впереди себя. Он плашмя упал на рельсы.
– Значит, вам надо уйти и дать мне возможность увести ее отсюда, – сказал Таниэль, желая, чтобы к Мори вернулся его английский.
– Нет. Я не могу. Нужен дождь, иначе огонь… его невозможно будет потушить, и он перекинется на другие здания. Здесь все деревянное. У вас это есть, – сбивчиво говорил Мори и, видя, что Таниэль не понимает, чего он хочет, сам вытащил у него из кармана флакон с дождем.
– Сколько у нас времени? – спросил Таниэль.
– Т-три минуты.
– Этого достаточно, – заключил Таниэль. Трех минут достаточно, чтобы сыграть нормальной длины сонату. И более чем достаточно, чтобы подняться на верхний этаж и потом спуститься.
Таниэль толкнул решетку лифта и, собираясь нажать на кнопку пятого этажа, заметил, что Мори нет рядом. Он разглядывал потолок лифта, представлявший собой медную сетку, через которую была видна уходящая ввысь темная шахта с полосами света от верхних этажей. Мори вошел в кабину спустя мгновение, сжимая руки так сильно, что поранил ногтями ладони. Пока лифт поднимался, он стоял не шевелясь, уставившись в пол, не глядя на проносившиеся мимо освещенные этажи и темные промежутки между ними. Таниэль просунул между его ладонями носовой платок, чтобы промокнуть кровь. Мори наблюдал, как он это делает, как будто его руки принадлежали кому-то другому.
– Мы с Грэйс спустимся по лестнице, – сказал Таниэль, а вам нужен будет лифт, чтобы спуститься с крыши. Мы будем вас ждать возле ворот. Он… будет таким же сильным, как в Скотланд-Ярде?
Мори поднял на него глаза:
– Я не знаю. Я не могу увидеть все целиком.
– Не поддавайтесь панике. Вы успеете вовремя спуститься вниз, просто вам надо будет действовать быстрее. Посмотрите на меня. Вы не могли все полностью забыть, вам только трудно это вспомнить, потому что это маловероятно.
– Да. Возможно, вы правы. Но все же я не могу вспомнить.
– Господи, ваши руки…
– Что случилось с вашим лицом? – тихо спросил Мори.
– Всего лишь лорд Кэрроу.
Мори пальцами дотронулся до руки Таниэля, чтобы тот прекратил вытирать кровь, снова выступившую у него на ладони.
– Берегите себя. Пожалуйста. Если вы не будете осмотрительны, она превратит вас в нечто меньшее, чем вам предназначено. Я не имею в виду, что вы не будете счастливы. Но вы станете мельче.
– Не надо…
Лифт остановился. Таниэль, проглотив комок в горле, открыл решетку и быстро взбежал по последнему пролету лестницы в мансарду, чтобы Мори не надо было подниматься вслед за ним.
– До скорой встречи, – подбодрил он Мори.
Лифт унесся вверх. У Мори были закрыты глаза.
Таниэль резко распахнул дверь в квартиру Мацумото. Она с грохотом ударилась об стену, и стоявшая у выхода на балкон Грэйс обернулась к нему. Таниэль сообразил, что она ожидала начала фейерверка. Балкон находился под таким углом, что она не могла увидеть подробностей происходившего возле пагоды, только общую суматоху. На ней была одежда Таниэля, и она придерживала на груди его пальто, стараясь согреться в холодном воздухе нетопленой комнаты. В камине не было огня.
– Таниэль, что…
– Здесь где-то заложена бомба. Юки пытался убить японского министра, он выстрелил в него, а бомба, видимо, нужна была на случай неудачи. Быстрее на лестницу, лифт занят Мори! Ну, поторапливайтесь!
– Что вы имеете в виду…
– Сию же минуту! – заорал он на нее. Он не мог говорить и считать в уме одновременно, но подъем на лифте занял не меньше минуты. Таниэль выволок ее из квартиры и потащил по коридору. Пять этажей, между ними по тринадцать, а может быть, по пятнадцать ступеней. Лестница была деревянной, старой и скрипучей, шаги их ботинок гулко отдавались в пустом подлестничном пространстве.
Таниэль замедлил бег, услыхав какой-то странный звук. Он доносился из шахты лифта, вдоль стены которой скользило что-то гладкое, сделанное из металла. Оно было размером не больше крысы, потому что звук был окрашен в бледный водянисто-голубой цвет, становившийся более интенсивным по мере падения в шахту. Он приобрел зеленоватый оттенок, когда, видимо, уцепившись за стальной канат противовеса, заскользил по нему вниз. Этот оттенок был знаком Таниэлю. Он навевал мысли о морском приливе, о том, как соленая вода разливается тонким слоем по краям набегающих волн, окатывая гальку.
– Таниэль?
Шум их шагов заглушил доносящийся из шахты звук.
– Вы видели кого-нибудь еще, когда поднимались сюда? Тут не было света, но…
– Нет, все были на спектакле.
Когда они спустились вниз, Таниэль бросился обратно, с ужасом понимая, что Мори по-прежнему находится где-то наверху. Силуэты труб на крышах чернели на светящемся оранжевом фоне, создаваемом светом от фонарей на Кенсингтон-Хай-Стрит, этого было бы достаточно, чтобы подсветить фигурку Мори.
– Мори! – кричал Таниэль, – сейчас не время бояться высоты! Спускайтесь!
От бега по лестнице сердце гулко стучало у него в груди, отдаваясь в ушах. Грэйс была уже ближе к пагоде, чем к ним. Над пустой сценой ветерок раскачивал бумажные фонарики, на пюпитрах все еще лежали ноты. Людей вокруг не было. Прошло больше трех минут, он был уверен в этом, но взрыва так и не было.
– Спускайтесь на балкон, вы можете спуститься по лесам, похоже…
Что-то звякнуло. Это был негромкий ясный звук все того же водянистого оттенка, который он уже слышал из лифтовой шахты. Из магазина фейерверков раздался странный, похожий на вздох, шум, и затем оттуда выплеснулось пламя. Таниэля отбросило назад, но, падая, он увидел, как пламя взметнулось вверх внутри шахты, – сквозь окна ему были видны вспышки по мере того, как огонь распространялся наверх, и Мори оказался на крыше, он смотрел в ту сторону, где произошел взрыв. Взрывной волной его сбросило вниз, и он исчез в облаке дыма. Таниэля тоже окутал дым. Он был густой и плотный, внутри него мерцали разноцветные вспышки, и Таниэль сообразил, что это не окрашенные звуки, а фейерверк. Он ударился затылком о землю. Где-то над ним спиралью крутились красные искры. Он не думал, что ранен, хотя и не был уверен в этом, и не удивился, когда у него в глазах все заволокло серой пеленой. Откуда-то издалека послышались раскаты грома.
