Клерк испуганно уставился на нее.
– Вы, кажется, не поняли. Произвольное взаимодействие шестеренок обеспечивается вращающимися магнитами, каждый из которых, в свою очередь, переключается в зависимости от того, куда в каждый конкретный момент повернут магнит – в сторону северного или южного полюса. Для чего мне нужен осьминог на произвольных шестеренках? К сожалению, эта часть моего плана все еще находится в стадии проработки.
– Дамам не следует употреблять алкоголь, – холодно произнес клерк.
– А вам не следует носить галстук этого цвета.
На следующей станции он демонстративно перешел в другой вагон. Грэйс снова посмотрела на часы. Пять минут первого. Она осторожно отодвинула заднюю панель на часах и стала следить за работой механизма, пока птичка клевала воображаемые крошки. Ей было интересно, знал ли Мори, делая эти часы, что птичка предназначается для нее. Если это так, то непонятно, почему он выбрал именно птицу. Она ведь к ним равнодушна в отличие от Мацумото, который любит ласточек. Она положила часы с открытой крышкой на вагонный столик и съежилась на деревянной скамье. Она устала. Тускло освещенный вагон, уносящийся в глубину черного туннеля, казался ей хижиной, затерявшейся где-то в сельской глуши, окутанной ночной темнотой, целостность которой не нарушали ни уличные фонари, ни даже звезды. Несмотря на все перипетии, она чувствовала сонливость.
Она ожидала, что тем или иным способом Мори попадет в Найтсбридж раньше, чем она, но на маленькой станции «Южный Кенсингтон» было пусто. Она, тем не менее, бегом устремилась к Филигранной улице, чужая одежда на ней стала влажной от мокрого снега. В доме номер двадцать семь горел свет. Таниэль все еще бодрствовал, сидя за пианино. В свете одинокой свечи он казался мрачным, но при этом наигрывал бойкую мелодию, готовясь к завтрашнему вечернему спектаклю. Грэйс хотелось постучать в окно.
Вместо этого, обогнув дом по скрипящему под ногами снегу, она подошла к задней двери. Дверь оказалась незапертой. В чистой кухне плита еще хранила жар чуть тлеющих угольков. Катцу нигде не было видно, но она знала, где его искать. Таниэль часто жаловался, что Катцу поселился у него в комоде. Грэйс прокралась вверх по лестнице. На верхней площадке было темно. Она никогда не была наверху, но, толкнув первую же дверь, поняла, что угадала: по полу были раскиданы нотные листы. Поочередно выдвигая ящики, она осмотрела их содержимое, но Катцу в них не было. Отдавая себе отчет, что Мори может появиться с минуты на минуту, Грэйс безнадежно оглядела спальню и решила попытать счастья в комнате у Мори. Обстановка здесь была спартанская. Едва открыв дверь, она сразу же заметила маленького осьминога. Он свернулся на подушке, одним из щупальцев обнимая в воздухе невидимого хозяина. На лестнице скрипнула ступенька, и Грэйс, замерев на одно мгновение, в следующее бесшумно юркнула под кровать.
Это был всего лишь Таниэль. Просунув голову в дверь, он позвал Мори по имени и потом долго неподвижно стоял на лестничной площадке. Стараясь не дышать, Грэйс крепко зажмурила глаза. Кто-то стал барабанить в переднюю дверь, и Таниэль пошел открывать. Грэйс еще несколько секунд оставалась под кроватью. Мори придирчиво следил за чистотой в доме: под кроватью не было ни пыли, ни паутины. Пол был натерт до такого блеска, что затуманился от ее дыхания.
Катцу не пошевелился, когда она взяла его в руки; Грэйс одно за другим сложила его щупальца и засунула осьминога в чемоданчик. Стоя на верху неосвещенной лестницы, она ждала, пока Таниэль сопровождал незнакомого ей крупного мужчину в гостиную. После этого она ринулась обратно к задней двери. Метель уже замела следы, оставленные ею на пути к дому, и на свежевыпавшем снегу подошвы ее ботинок отпечатались четче, чем в первый раз. Как только она закрыла за собой дверь, из глубины сада в воздух поднялся рой маленьких огоньков. Они поплыли ей навстречу как живые существа, но исходившее от них механическое жужжание выдавало в них творение искусного мастера. Очередная поделка Мори. Не испытывая желания выяснять, что это такое, Грэйс выбралась на улицу через проход между домами.
Электрические огни «Харродс» освещали улицу во всю ее ширину. Чувствуя себя на виду в их ярком свете, Грэйс, тем не менее, остановилась под ними в ожидании кэба: в густой ночной темноте это было единственное место, где ее мог заметить кэбмен. В такую погоду немногие кэбмены отважились выехать на улицу, и Грэйс уже собиралась пуститься в путь пешком, когда один из них наконец остановил рядом с ней свою усталую лошадку. Возница был озадачен, когда она сказала, что ей все равно, куда ехать, и изумился еще больше, когда она стала определять, в какую сторону поворачивать, подбрасывая соверен. Однако, поскольку она пообещала отдать ему этот соверен на следующее утро в семь, он не стал задавать ей лишних вопросов, видимо, объяснив для себя ее поведение очередной причудой аристократического населения Белгравии, о которой ему до сих пор не приходилось слышать. Из стоящего рядом с ней на сиденье чемоданчика доносилась возня запертого там Катцу. Это подействовало на нее успокаивающе, это значило, что Мори не знает о местонахождении осьминога. Кэбмен пару раз оглядывался на чемодан, но затем сосредоточился на дороге.
В семь часов они остановились возле Часовой башни, с которой плыл над Лондоном перезвон колоколов, возвещая наступивший час. По краю неба светилась бледная полоса, едва пробиваясь сквозь густой туман, поднимающийся от замерзшей Темзы. Лед на ней стал теперь таким крепким, что некоторые предприимчивые ремесленники установили на нем свои палатки за границами набережных, развесив вдоль навесов маленькие фонарики.
– Семь часов, мисс, полагаю, вы ждали этого часа, большое спасибо, – выпалил кэбмен торопливой скороговоркой. За последний час Катцу стал трясти чемодан изнутри с удвоенной силой, привлекая к себе постороннее внимание.
Грэйс послушно вышла из кэба. У нее болело горло, во рту она ощущала слабое послевкусие глазури со свадебного торта.
– Вам не следует бывать ночью в городе без провожатых, мисс, – добавил кэбмен, закрывая дверцу.
– Я знаю, – ответила она устало. – Не могли бы вы сказать, где находится ближайшая станция метро? И открыта ли она уже в это время?
Она собиралась нанять другой кэб, но в метро было теплее, кроме того, чем прихотливей будет ее маршрут, тем сложнее будет для Мори следовать за ней.
– Станция «Вестминстер» вон там, – указал кэбмен. Она проделала полный круг. – Метро всегда открывается рано. Имейте в виду, там будет толкучка.
Грэйс отдала ему соверен и пошла в сторону станции, прихрамывая, так как ноги еще болели после вчерашнего бега. Ей с десятилетнего возраста не приходилось бегать так много.
Кэбмен оказался прав: станция «Вестминстер» была набита пассажирами, и она с легкостью проскользнула мимо билетеров незамеченной: ей теперь нечем было заплатить за билет даже в том случае, если бы они ее поймали. Ледяной воздух кусал уши и руки. Над рельсами повисли сосульки, образовавшиеся от остывавшего на потолке пара. Время от времени большие сосульки со звоном падали вниз. Грэйс прибавила шагу, чтобы не замерзнуть, и, проходя под аркой, заметила лежащего там мертвого нищего. По взглядам других пассажиров она поняла, что и они его видели, но всем было слишком холодно, и они не хотели рисковать пропустить поезд ради того, чтобы сообщить о трупе кондуктору.
