– Сражаться я буду один, – сказал Кратос, поднимая топор и тем самым показывая, что готов к бою.
– Ой, как мы испугались! – произнес один из бандитов.
Трое сделали первый шаг к Богу войны. Кратос отреагировал мгновенно, отрубив им руки, прежде чем они смогли занести свои мечи. Атрей отступил к воротам, а Кратос, развернувшись, погрузил топор в бандита, прыгнувшего к сыну. Мгновение спустя еще двое с рассеченными плечами упали на колени. Среди стонов умирающих вожак бандитов дрожащей рукой занес над Кратосом свой меч.
– Теперь твой черед умирать, – сказал Кратос. – Или же, если ты помедлишь еще немного, сможешь сожрать своих товарищей.
Когда тот сделал шаг вперед, выбрав смерть, Кратос размахнулся топором, выбивая из рук неуклюжего бандита меч и разоружая его. Прежде чем чужак успел отступить, Кратос рассек его торс и отрубил правую руку у запястья. Противник потянулся за ножом левой рукой, но Кратос отсек ему и левую руку у плеча. Кровь хлынула фонтаном во все стороны, бандит опустился на колени и посмотрел на Кратоса невидящим взором.
– Кто ты… – пробормотал он, прежде чем рухнуть на пол.
Кратос опустил оружие, осматривая последствия резни и убеждаясь в том, что обезвредил всех врагов.
Один бандит в лохмотьях, который все это время трусливо прятался за колоннами у дальней стены, выскользнул из своего укрытия и схватил за грудь Атрея. С гнусной ухмылкой он прижал лезвие к шее мальчика.
– Отец! – успел выкрикнуть Атрей.
Кратос обернулся. Но не успел он поднять топор, как Атрей перехватил свой нож и не глядя ткнул им вверх, погружая его в нападающего. Из горла бандита хлынула темная кровь, обагрив плечо Атрея. Мальчик пнул бандита под колено, одновременно разворачиваясь лицом к нему. В следующую секунду бандит побелел, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, выдернул руку из-за мальчика и рухнул на него, подминая Атрея своим весом, но так и не сводя с него глаз. В агонии он прижал мальчика к полу.
– Сними его! – крикнул Атрей, забившись в панике от того, что не мог выпутаться и сбросить с себя тяжеленного бандита.
Кратос отшвырнул труп и протянул руку, помогая Атрею встать на ноги. По щеке мальчика стекала струйка крови. Кратос встал на колено, чтобы посмотреть сыну в глаза, и приободряюще положил на его плечо руку.
Атрей отворачивался, избегая взгляда отца.
Кратос ничего не говорил, с пониманием глядя на сына. Потом положил другую руку на его другое плечо. Все еще отворачиваясь, Атрей делал вид, что не замечает отца.
Кратос осторожно повернул голову Атрея, заставляя того встретиться с ним взглядом. Такого выражения на лице сына он еще не видел. На глазах у мальчика выступили слезы. Он понял, что сделал, понял, что такое убить человека.
– Закрой свое сердце, – сказал Кратос.
Свое первое убийство он пережил так давно, что воспоминания о нем затерялись где-то глубоко в памяти. Но он знал, что это переживание изменит его сына навсегда, и что отныне тот будет смотреть на мир по-другому. Этому не могла обучить его мать – этот урок мальчик должен был усвоить сам.
Атрей же еще не до конца осознал, что случилось, – все произошло так быстро, что у него не было времени задуматься над своим поступком и его последствиями. Кивнув отцу, он глубоко вздохнул. Дернув плечом, он попытался вытереть кровь с лица, но только еще шире размазал алое пятно по щеке.
– Все в порядке, – сказал он, поняв, что отец не двинется, пока не услышит от него хоть какого-то ответа.
Кратос немного помедлил, разглядывая сына и пытаясь понять его мысли. Ничего не увидев, он поднял и небрежно закинул топор за спину, словно не произошло ничего особенного.
– Пойдем. Нам предстоит долгий… – начал было он.
Краем глаза Кратос заметил какое-то движение. Внутри него вспыхнул страх. Лежащие на земле тела зашевелились.
– Он-н-ни ож-ж-живают, – заикаясь, пробормотал Атрей.
Трупы медленно вставали на колени и ощупывали пол в поисках упавшего оружия, прежде чем неуклюже подняться на ноги.
Кратос схватил топор обеими руками.
– Жди здесь. Я разберусь.
А после он рубил топором и погружал его в тела, пока не обезглавил всех оживших бандитов.
– Больше они не вернутся.
– Давай уйдем отсюда, – едва произнес Атрей, все еще в ужасе от происшедшего.
– Тогда соберись. Нужно найти выход, – спокойно сказал Кратос, показывая на падавший с потолка луч света.
Похоже, это был единственный выход из этого помещения.
– Хорошо, – сказал Атрей, собираясь с духом.
Кратос подсадил мальчика на платформу. На середине пути Атрей вдруг остановился, задумавшись.
– Ты ушел в свои мысли. Не думай об этом. Он бы убил тебя.
Атрей обернулся, посмотрел на отца, а затем продолжил путь.
– Знаю. Так было нужно, я знаю. Просто…
– Тогда мы идем домой.
– Что? – встревоженно спросил Атрей.
– Так быстро сдаться, едва начав путь… Так нельзя.
Слова отца глубоко ранили мальчика. Он постарался выбросить из головы печальные мысли и сосредоточиться на том, что нужно сделать сейчас. «Единственная дорога к успеху – это никогда не сдаваться», – повторяла его мать.
– Я не сдаюсь! Я справлюсь. Мне просто надо… отдышаться, – солгал Атрей, стараясь выиграть время, чтобы пробудить в себе смелость.
Наконец они забрались на узкий карниз, ведущий к высокому окну в задней стене помещения.
– Послушай меня. Чтобы хорошо сражаться, воин не должен сочувствовать врагу. Впереди у нас долгий и трудный путь, на котором не место мальчишкам. Этот путь только для воина. Ты сможешь стать воином? – сказал Кратос, когда они выпрыгнули из окна на землю.
– Я понял. Я стану таким воином.
– Подготовься к следующей опасности, которая встретится нам на пути.
Закончив на этом, Кратос пошел по извилистой тропе по направлению к вершине горы. Больше он ничего не говорил, но внутри него росло беспокойство. Мальчик слишком юн для того, что им предстоит пережить. Он должен всему научиться по пути, иначе умрет в следующей же стычке. Кратос боролся с желанием бросить все и повернуть назад. Сам он, конечно, справится со всем, что подбросит ему опасный мир, но сможет ли он одновременно защищать от опасностей сына?
– Может, отдохнем? – спросил Атрей спустя три часа молчаливого пути.
Ему уже хотелось поесть и поспать. Рыжее солнце повисло над деревьями, отбрасывавшими длинные жутковатые тени. Еще ему хотелось, чтобы отец поговорил с ним, как это делала мать всякий раз, когда они путешествовали. С ней он никогда не чувствовал себя одиноким. А сейчас, рядом с отцом, у него было такое чувство, что он один во всем мире.
